Министр культуры РФ Михаил Швыдкой и мэр Москвы Юрий Лужков подписали промежуточное соглашение о разделе памятников архитектуры и культуры федерального уровня, находящихся на территории Москвы. С подробностями — обозреватель Ъ ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Суть данного соглашения в следующем. Федеральные памятники, находящиеся на территории города Москвы, поделены на три группы. Первая — церковные здания, вторая — памятники федерального уровня, в которых находятся федеральные учреждения, третья — в которых они не находятся. Стороны согласились с тем, что по первым двум группам у них друг к другу претензий нет, а третья группа — 123 памятника — остается предметом спора.
В мае 2003 года Минкульт боролся с московскими властями против сноса гостиницы "Москва". В итоге стороны договорились, что "Москва" будет снесена и восстановлена в прежнем виде с тем же названием, и об этом решении министр и мэр вместе, улыбаясь друг другу, сообщили гражданам с экрана телевизора. Судя по тому, что в этот раз о соглашении сообщил прессе лишь Михаил Швыдкой, в Минкульте считают его своей победой, а московское правительство от него не в восторге.
Действительно, Минкульт многого добился. Победа в основном касается зданий второй группы — памятников федерального значения, в которых находятся федеральные учреждения. До сих пор ситуация складывалась так, что федеральные учреждения за федеральные здания платили Москве. Скажем, Государственный институт искусствознания Министерства культуры, располагающийся в памятнике федерального значения — усадьбе XVIII-XIX веков в Козицком переулке, перечислял арендную плату за использование этого здания в московский бюджет.
Речь шла просто о прямой перекачке средств из федерального бюджета в муниципальный, единственным юридическим основанием которой было постановление Москвы. Теперь с этим покончено. А спорные 123 здания — это те, за которые федеральный бюджет ничего не платит, там сидят частные организации и платят аренду в московский бюджет. Это престижная недвижимость — здания типа ГУМа и ЦУМа, и их Москва не отдает.
В 2001 году Минкульт, основываясь на распоряжении Верховного совета РСФСР от 1991 года #3020, в соответствии с которым памятники федерального значения не могут быть переданы другому собственнику, потребовал от Москвы вернуть взятые городом в собственность 943 памятника. В ответ московское правительство приняло постановление #299 от 2001 года, в котором закрепило за собой право собственности на эти 943 памятника. Минкульт обратился в Арбитражный суд. Правительство Москвы попросило отсрочку и постановлением #447 отменило свое предыдущее постановление, закрепив за собой собственность на 250 зданий федерального значения. Кроме того, Михаил Швыдкой и Юрий Лужков создали трехстороннюю комиссию (Москва--Минкульт--Мингосимущество). Москву в комиссии представляет вице-мэр Олег Толкачев, Минкульт — замминистра Наталья Дементьева, Мингосимущество — замминистра Сергей Моложавый. Комиссия и выработала проект подписанного между Москвой и федеральной властью соглашения.
Правда, если взглянуть на дело с каких-то идеальных позиций государственного устройства, то это странная победа. Во-первых, Минкульт отказался от суда, то есть признал, что вопрос этот не вполне правовой. Во-вторых, три категории памятников, предусмотренные соглашением,— это не три культурные, а три имущественные категории. 943 памятника поделены так: есть церковь, это Богово, с нее все равно никаких платежей; есть федеральное, за что мы платили из бюджета,— это мы отвоевали. Мэр пока настаивает на третьей части: мэру — мэрово, 123 коммерческих здания — мои, и с этим мы продолжаем бороться. Но так или иначе, Минкульт признает, что вопрос не культурный, а имущественный. Два таких признания, опять же с точки зрения идеального государственного устройства, равносильны откровенному поражению: Минкульт борется не за культуру, а за деньги и считает, что в правовой области тут ничего не добьешься, а надо договариваться.
Но у нас не идеальное государство, и соглашение это прекрасно показывает. Богатство и власть Москвы основаны на феодальном принципе: все, что попало на мою территорию, оказалось моим независимо от того, чье оно на самом деле. Соглашение по своей сути совпадает с первым этапом отмены крепостного права в России — с федералов больше не берут оброка за то, что они сидят на московской территории, но зарабатывать на этой территории путем сдачи своих наделов в аренду им запрещено. При этом и освобожденные крестьяне-федералы, и помещики-москвичи, с одной стороны, чтут церковь и признают, что церковное имущество — дело божественное, а с другой — что в суд идти бессмысленно, потому как в судах правды нет. Мило, что государственные чиновники такого уровня продолжают мыслить таким патриархально-узнаваемым способом. Поразительно при этом, как они вообще могут сохранять памятники — ведь в такой ситуации представление о наследии у них должно быть на уровне соллогубовского "Тарантаса": вон церковь белеется, а кто ее построил, господа, и когда — Бог весть.
Можно сказать, что в деле освобождения памятников от крепостной зависимости московского правительства мы прошли уровень реформ 1861 года, но до столыпинской реформы нам еще пилить и пилить. Вспомним, однако же, что не вовремя проведенная столыпинская реформа привела нас к чудовищному катаклизму. Так что, может быть, перед нами мудрое и взвешенное решение. Потому что когда Минкульт заявил претензии на 943 памятника, то стало ясно, что впереди у нас передел собственности со стрельбой на улицах, и вспомнилось, что среди памятников — Центральный телеграф, Центральная телефонная станция и все мосты через Москву-реку. А теперь можно обоснованно рассчитывать, что стрельба из-за 123 памятников будет в семь с половиной раз тише, чем из-за 943.