Забавно, что авторы этого киносборника вдохновились классикой советского документального кино, фильмом "На десять минут старше", в котором великий латвийский режиссер Герц Франк следил на протяжение десяти минут за лицом мальчика, наблюдающего за цирковым представлением и незаметно, чуть-чуть, но взрослеющего. Теперь Вим Вендерс и Виктор Эрисе, Чен Кайге и Аки Каурисмяки, Спайк Ли и Джим Джармуш предложили свои 10-минутные этюды на тему бега времени.
Естественно, неравнозначные. Разочаровывает новелла Вендерса, герой которой, сожрав невзначай то ли ЛСД, то ли галлюциногенные грибы, мчится в больницу по пустынным американским шоссе, под угрожающе меняющим свой цвет небом. Предельно ангажированный политически Спайк Ли снял, вернее, смонтировал из хроники, немудреную листовку, суть которой в том, что Буш-младший стал президентом благодаря фальсификации результатов выборов во Флориде. Бег времени тут не совсем понятно при чем, но уж больно человеку хотелось высказаться. А прямолинейная и искренняя манера не стесняющегося в выражениях Спайка Ли обладает странным хулиганским обаянием. Аки Каурисмяки предложил эскиз к своему замечательному "Человеку без прошлого" и сам же и испортил все впечатление от новеллы о человеке, уезжающем из родного города в никуда. Дело в том, что и "Человек без прошлого", и "На десять минут старше" демонстрировались на одном Каннском фестивале, и волей-неволей зрителям приходилось сравнивать черновик и шедевр.
Самая симпатичная из новелл снята Джимом Джармушем, забывшим на время о буддистских заморочках и придумавшим безумно смешную и меланхоличную хронику 10-минутного перерыва на съемочной площадке между дублями. Кинозвезда теоретически должна за это время отдохнуть и поесть в своем трейлере, но ей не выпадает ни секунды покоя. "Перерыв" пролетает незаметно, и девушка возвращается под прицел кинокамер, с отвращением вогнав недокуренную сигарету в недоеденную яичницу. Есть в альманахе и бесспорный, полный строгой природной мощи фильм, настоящий шедевр, подписанный испанцем Виктором Эрисе. В черно-белой новелле не произносится ни слова, не происходит почти ничего. Время действия мы узнаем, когда взгляд камеры падает на заголовок в забытой в саду газете: лето 1940 года, после разгрома Франции немецкие войска выходят на испано-французскую границу и братаются с франкистскими пограничниками. Но большая история где-то там, далеко, хотя ее тень и ложится на погруженный в сиесту дом, старый сад, дремлющих людей. И на главного героя — новорожденного мальчика, который чуть не погибает из-за развязавшейся пуповины. Эрике словно спрессовал в 10-минутном фильме несколько параллельно текущих временных потоков: историческое время, время индивидуальное и время дома, не то чтобы замершее, но почти исчезнувшее.
"Госпожа горничная" (Maid in Manhatteb, 2002, ***) Уэйна Вонга сначала озадачивает. Певец Нью-Йорка, автор суровых и забавнейших одновременно "Дыма" (Smoke, 1995) и "Грусти на лице" (Blue in the Face, 1995), Вонг умеет быть и предельно жестким, что доказал беспощадным анализом продажного секса в фильме "Центр мира" (The Center of the World, 2000). А в "Госпоже горничной" он словно бы добровольно отказывается от своей индивидуальности, снимая стерильную и беззубую комедию о горничной латинос, по ошибке принятой кандидатом в сенаторы за богатую даму, потерявшую работу из-за романа с ним, но после всяческих треволнений обретшую любовь и новую семью. Ее сын обрел не только нового отца, но и друга, а сенатор узнал, как непросто живут его избиратели. Но тяжелое недоумение сменяется восхищением, когда понимаешь, что "Госпожа горничная" — изящная стилизация под морализаторские социальные комедии 1930-х годов. Этот фильм мог бы снять великий резонер Фрэнк Капра, веривший в солидарность простых людей, силу любви и американскую конституцию. "Госпожа горничная" — вызов современному Голливуду, давно списавшему в архив искреннее прекраснодушие своего золотого века.