Сценической дилогией Эймунтаса Някрошюса "Времена года Донелайтиса" завершился сорокадневный фестиваль Союза театров Европы. Скоро эпическое произведение знаменитого режиссера покажут в Москве на фестивале "Балтийского дома".
Рядится спектакль в самые простые одежды. На сцене, ограниченной черными порталами, — только дерево, кирпич, вода и земля. Реквизит — железные ведра, деревянные молотки, глиняные свистульки. Высоко подвешены связанные в снопы колосья, в глубине сцены крест колодца-журавля. Художник — Мариус Някрошюс, сын режиссера, вместе они уже сделали "Макбета". От "Радостей весны" к "Благу осени" декорация меняется мало. Другими становятся свет, настроение. Но напряжение чувств остается. "Радости весны" начинаются с воспоминаний. В осколки стекла вплюснуты лица актеров, так они застыли где-то в памяти. Главный герой (его играет Салвиус Трепулис) под тревожную, то пульсирующую, то замирающую музыку Миндугаса Урбайтиса выходит на сцену, головой разбивает на осколки кусок стекла и вызывает к жизни "Радости весны". Возможно, это воспоминания Эймунтаса Някрошюса о своем детстве и юности, но такие, что каждый зритель готов сказать, что они и ему знакомы, это и про него. С белыми носочками, с первыми неловкими влюбленностями, с грозой, которой страшно боялся, с оладьями и вареньем, с рождением детей. И так до тех пор, пока ты, именно что вдруг, совершенно неожиданно лишишься беззаботности. "Радости весны" обрываются в полете. Лежа животом на качелях, главный герой яростно складывает из кирпичей дом.
В "Благе осени" еще есть забавные и чудные моменты, трогательные и смешные сцены. Здесь еще даже могут объявиться черти. И чтобы обернуться чертом, актеру Повиласу Будрису достаточно прицепить на уши красные прищепки и выпустить из-под пиджака веревочный хвост. Но больше в "Благе осени" печали. На сцене нет яркого света. Лейтмотивом сюжета становятся тонкие, как колоски, лучины. Сначала актеры старательно расщепили на них поленья, разбросали по сцене. Потом пытались расставить их на накрытом черным сукном столе. Лучины упали одна за другой. Но над сценой остались висеть снопы колосьев. Возможно, секрет "Времен" и кроется как раз в них. Каждый колосок воспоминаний, каждое движение чувства Эймунтас Някрошюс любовно разбирает по зернышку. Как посмотрел, как сказал, как пошел. И связывает в общие снопы, в которых помещаются тысячи жизней, в эпическом смысле во все времена больше похожих друг на друга, чем разных. Мысль о том, что каждый человек трогателен, а жизнь трагична, в изложении режиссера не кажется банальной. Звучит спектакль очень чисто и грустно, нежно и сурово.
"Во временах года" нет сюжета в привычном смысле. Сюжетной канвой здесь оказывается смена чувств и лирических состояний героев, а образы и метафоры спектакля так щедры на ассоциации и смыслы, что не остается сомнений: вроде бы хаотичные наслоения этюдов "Времен года" на самом деле четко выстроены по законам поэзии и круговорота человеческой жизни.
ЕЛЕНА ГЕРУСОВА