Во Франции необычный политический казус: кандидата в мэры Парижа от партии президента Макрона «свалил» скандальный российский акционист, а ныне беженец Петр Павленский.
Бенжамен Гриво, баллотировавшийся в мэры Парижа, сетевой атаки не выдержал
Фото: Reuters
Бенжамен Гриво, баллотировавшийся в мэры Парижа, сетевой атаки не выдержал
Фото: Reuters
После появления скандального ролика в сети Гриво снял свою кандидатуру и вышел из избирательной гонки, а Павленский взял на себя ответственность за распространение интимных видео.Как он получил к ним доступ, выяснилось быстро: первоисточником компромата оказалась новая подруга Павленского, адвокатесса Александра де Таддео — активистка крайне левого толка, известная в недалеком прошлом романтической связью с Гриво. Именно ей 42-летний политик с женой и тремя детьми отправлял фото и видео себя самого — тот самый компромат, который теперь послужил причиной его падения. Таддео, к слову, тоже под следствием: Гриво подал жалобу в полицию за недопустимое вторжение в его личную жизнь.
Понятное дело, инцидент с рукоприкладством, к которому причастен Павленский, публику совершенно не волнует, в то время как история с интимным видео — заводит. При этом, хотя акционист вроде как один из главных героев сюжета, его судьба мало кого занимает: что станет с ним в итоге, лишат ли его за прегрешения статуса беженца или посадят в очередной раз для острастки — никому не важно. Зато политический рикошет «дела Гриво» интересует очень многих: это не «клубничка» вовсе, это уже серьезная политика.
Париж на кону. И не только
Выкладывая в сеть скандальное видео, Павленский преподносил акцию как своего рода перформанс, призванный разоблачить «лицемерие политического мира» (Бенжамен Гриво вел избирательную кампанию на «американский» лад — выходя на публику всей семьей, хотя во Франции, где личную жизнь отделяют от политической, это не особенно принято). Но лицемерие для французов тут на вторых ролях, на первых — политические последствия скандала.
Выборы не за горами — первый тур намечен на 15 марта, и для Макрона случившееся сродни обвалу. Мэр огромного Парижа — крайне важная политическая позиция, и президент рассчитывал ее под свой контроль вернуть.
Теперь, когда его фаворит сошел с дистанции, весь политический расчет «просел»: вместо опытного Гриво будет баллотироваться Аньес Бюзен, спешно перемещенная в кандидаты с поста министра здравоохранения, но шансы у нее составить серьезную конкуренцию нынешнему мэру Анн Идальго, мягко говоря, невелики — калибр маловат и времени на раскрутку нет. У действующего мэра в активе стройная концепция «велогорода» и превращения столицы Франции в «зеленый метрополис», она продвигает программу «15-минутный город» (то есть такой, где жителям все необходимое было бы доступно на расстоянии в четверть часа — до работы, до магазина, до парка, до школы). В команде Идальго эту программу назвали вполне сродни давней социалистической традиции «Paris en commun» — «Париж сообща», в чем можно даже услышать намек на Парижскую коммуну. У Идальго хорошие позиции в Париже, последние опросы сулят ей поддержку до 65 процентов избирателей. А Аньес Бюзен, брошенной в котел кампании, противопоставить этому, по сути, нечего — как в условиях цейтнота привлечь избирателя? Партийную машину Макрона, разумеется, нельзя списывать со счетов, но скандал с Гриво спутал все карты.
Меж тем муниципальные выборы этого года, и схватка за Париж в первую очередь,— серьезная проверка на прочность для президента Макрона, у которого неважные рейтинги и все больше критиков, пытающихся оседлать спонтанно возникшее, неорганизованное, но пользующееся большой поддержкой в стране и не зависимое ни от каких политических партий движение протеста «желтых жилетов». После скандала с Гриво пресса и Павленского связывает с «желтыми жилетами»: неужели заговор? — задаются вопросом конспирологи. «Теорию заговора» подпитывают и разнообразные спекуляции: мол, «сливают» секс-скандал, направленный в конечном счете против президента, который де не нравится Кремлю и многим другим, в том числе и в самой Европе.
Вменяемой такую версию признать трудно (во-первых, Павленский вроде бы противник режима, чего же ему на режим работать? Во-вторых, Макрон один из немногих западных лидеров, кто выступает за новый диалог с Москвой, зачем же его «подрывать»?). Но поиск скрытых мотивов случившегося этого отнюдь не отменяет. Скорее, стимулирует. После первой волны (поиск «русских корней») пошла вторая — действует не «рука Москвы», а свои собственные, в самой Франции обитающие противники-интриганы.
Милость к падшим
Сам Бенжамен Гриво не отрицает и не подтверждает, что на разлетевшихся по интернету видео именно он. Любопытно, что его недавние соперники по предвыборной кампании, как и другие крупные политики, выступили в его поддержку — как пострадавшего, а не провинившегося. Депутат парламента от левой партии «Непокоренная Франция» Алексис Корбьер увидел в этом инциденте прискорбную, по его словам, «американизацию французской политической жизни», когда «людям приходится извиняться за то, что у них есть любовники, любовницы», вместо того, чтобы обсуждать вещи серьезные.
Мы нередко представляем себе условный «Запад» как некое политкорректное, толерантное целое. Между тем в политической культуре (как и в других областях) между странами есть серьезные различия. Неприкосновенность частной жизни — одна из «священных коров» французской политической жизни.
В связи с «делом Гриво» глава МВД страны сделал характерное замечание: без четкого разграничения личной и профессиональной жизни не может быть демократии. Этим Франция отличается от Америки или Англии, где, наоборот, личные качества и наклонности любого общественного или политического деятеля, «публичной фигуры» часто смешивают с его деловыми качествами до такой степени, что первые заслоняют второе. Судить по единообразной модели «что такое хорошо и что такое плохо» как-то не получается. И на Западе об этом много спорят. Иногда англосаксы подсмеиваются над французами, прессу обвиняют в сервильности. Но нередко высказывают сожаление о своем пристрастии судить чужую жизнь, потому что это отвращает от участия в общественно-политической жизни многих достойных людей.
Применимо ли это к нынешней ситуации и кто тут хуже (лучше) выглядит? Французы действительно высоко ценят право на личную жизнь, включая и «хождения налево», к которым по большей части относятся снисходительно. Это, если хотите, продолжение главной республиканской ценности, святой «либерте» — свободы. Но где грань между неприкосновенной личной свободой и ответственностью? С одной стороны, грязный бульварный интерес — это ужас ужасный, не отмоешься. Но как быть, если «невторжение в личное» прикрывает незаконность или злоупотребления? Да и вопрос остается: может ли человек, занимающий высокое положение, сохранять в полной мере право на личную жизнь?
Ну а полицейское дело идет своим чередом. Если дойдет до приговора, то беженцу-акционисту и его мстительной французской подруге светит тюремное заключение или штраф на десятки тысяч евро. Правда, когда это станет ясно, выборы уже пройдут…