саммит
В конце прошлой недели завершилось турне Владимира Путина по странам Евросоюза. Самым громким событием этих дней стала прошедшая 6 ноября в Риме пресс-конференция руководства Европейского союза, премьер-министра Италии Сильвио Берлускони и президента России Владимира Путина, в которой активное участие принял французский журналист Лоран Зэкини из газеты Le Monde, которому Владимир Путин еще год назад предложил сделать обрезание, а также специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Господин Берлускони перед пресс-конференцией был настроен чрезвычайно энергично. Честно говоря, он даже немного испугал меня. Ведь Сильвио Берлускони работает премьер-министром Италии. Это, по моим представлениям, должно накладывать на человека некие нравственные обязательства (я уж не говорю обо всех остальных). Но в случае с господином Берлускони не так. Наоборот, если какие-то обязательства и были, то с этим назначением, по моим наблюдениям, он с себя их автоматически снял. То есть, грубо говоря, никаких тормозов не осталось у человека.
И вот такой человек приходит на пресс-конференцию на виллу Мадама. Стоит на входе в небольшой зал, где его ждут журналисты, ждет, пока коллега Путин с кем-то договорит, и явно мается. Что-то ему хочется сделать. Он и сам еще не знает, что это будет. Но что-то будет обязательно. Потому что скучно ему. Ведь в футбол тут никто не играет.
Он уже хочет пройти на свое место, берет под руку господина Путина, но тут его в меру интеллигентно одергивают и говорят, что сначала министры подпишут пару соглашений, а вы тут рядом пока постойте.
Господин Берлускони вяло кивает головой и пропускает вперед себя двух министров — итальянского и российского. Причем у нас за стол на сцене садится и. о. министра науки, промышленности и технологий РФ Андрей Фурсенко, а у них-то Летиция Моратти. Кто-то, я уверен, считает эту женщину очень даже симпатичной. Где-то, безусловно, есть такой человек.
И вот господин Берлускони на глазах оживляется и встает у нее за спиной. Проходит пара секунд, и он наклоняется к ее шее, чтобы получше разглядеть текст документа, лежащий перед ней на столе. Но ему, похоже, не все видно, и он даже делает полшага вперед, чтобы не упустить мельчайшие подробности. И, судя по всему, увиденное производит на него настолько сильное впечатление, что он без лишних слов начинает сосредоточенно массировать бедняжке Летиции шею.
Впрочем, какая же она бедняжка? Мгновенная растерянность на лице министра образования через несколько мгновений сменяется против ее воли блаженной улыбкой. Да, господин Берлускони умеет доставить удовольствие даме. А что же муж Летиции Моратти? Да ведь объелся, наверное, груш и мается теперь животом у себя на вилле.
— Мы все люди определенного возраста,— начал господин Берлускони эту пресс-конференцию, когда Летиция Моратти с той же блаженной улыбкой сошла наконец со сцены.
Да, Летиция Моратти, конечно, не девушка. Но и он, будем прямо говорить, не мальчик. И хорошо, что он это понимает.
Господин Берлускони, не в силах сразу отвлечься от своих занятий, поговорил о том, что между Россией и Евросоюзом уже состоялся обряд венчания и что они скоро, если все пойдет нормально, "перейдут к полному сожительству".
Секретарь Еврокомиссии Романо Проди рассказал, что Россия должна вступить в ВТО в следующем году. После этого господин Проди заявил, что задал российскому президенту вопрос про ЮКОС. Он оговорился, что вопрос этот, конечно, внутренний, но Евросоюзу не безразличный.
— Закон, заверил нас президент Путин, не нарушался и не нарушается,— закончил он свою мысль.
Было совершенно непонятно, как сам господин Проди относится ко всему этому. Но, очевидно, его задача и состояла именно в том, чтобы скрыть свое личное отношение.
Был задан вопрос, не собирается ли Россия в ближайшее время перейти на расчеты в евро в деле энергообмена с Евросоюзом. Господин Путин отвечал, что Россия не против, но есть проблемы, решение которых не зависит от него. Так, торговля нефтью на биржах идет в долларах. Таким образом, господин Путин давал понять, что, была бы его воля, и Россия давным-давно торговала бы в евро.
Следующий вопрос должна была задать девушка, сидевшая, как и я, в третьем ряду. Я видел, как она уже взяла микрофон. В эту секунду пресс-секретарь ЕС Рейо Кемппинен, высокий лысый человек, сделал знак рукой и показал ей на человека, сидевшего рядом. Девушка растерянно посмотрела на соседа. Он тем временем забрал у нее микрофон и задал вопрос.
Вообще-то на этой пресс-конференции распоряжались два других пресс-секретаря — итальянского и российского лидеров. Они и согласовывали между собой тех, кто будет задавать вопросы. Но пресс-секретарь ЕС не захотел быть статистом.
Между тем я сразу узнал журналиста, задающего вопрос. Более того, я, можно сказать, никогда и не забывал этого лица. Моя память хранит его как самое дорогое воспоминание. Именно этот дядя из газеты Le Monde год назад задал Владимиру Путину вопрос про Чечню в Брюсселе, на таком же саммите Россия--ЕС, и тут же получил предложение сделать обрезание. И вот он уже спрашивает про диктаторский режим, складывающийся в России в связи с Чечней и делом ЮКОСа:
— Нет ли по этому поводу разногласий у ЕС и России и сохранится ли в России правовое государство?
— Нет! — твердо ответил Владимир Путин.
Трудно сказать, чему относилось это "нет". В отчаянной попытке быть беспристрастным я скажу, что оно, возможно, выражало отношение господина Путина к этой ситуации в целом. Российский президент был взбешен и не скрывал этого. То, что он ответил бы сейчас, по мощности заряда должно было перекрыть все, что он когда-либо говорил про террористов в сортире и журналистов на хирургическом столе. Сказанное им обречено было стать журналистским хлебом на многие месяцы вперед. Эти слова могли сделать его предвыборную кампанию или погубить ее. Эти мгновения должны были, короче говоря, стать моментом истины для президента России.
— Нет! — еще тверже повторил он, словно набирая в грудь побольше воздуха.
И в эту секунду на руку Владимиру Путину легла тяжелая рука Сильвио Берлускони. Инстинктивно господин Путин попытался вырвать руку, но итальянский премьер, видимо, был готов и не дал этого сделать.
— Я тоже хотел бы добавить пару слов,— с нажимом произнес Сильвио Берлускони, не отпуская руку коллеги.— В печати Европы существует искаженное видение деталей...
Он спасал своего коллегу. Зачем он это делал? Может, они и правда друзья... Он тащил Владимира Путина, не очень выбирая выражения, а главное — крепко держа его руку.
— Вот есть мнение, что в Италии нарушается свобода печати,— говорил итальянский премьер-министр.— При этом 85% печати свободно критикует меня или даже относится ко мне и к правительству откровенно враждебно. То же самое и по другим вопросам. Что касается ЮКОСа, у меня есть прямая информация от итальянцев, живущих в России: российские фирмы, продающие нефть, нарушают закон!
Интересно, конечно, посмотреть на этих итальянцев, живущих в России, которые напрямую поставляют информацию своему премьер-министру. На месте российских спецслужб я бы всерьез заинтересовался этими парнями.
— Я знаю, что президент Путин делает различие между исполнительной и законодательной властью,— продолжал господин Берлускони.— Он делает это!
Тут господин Берлускони на секунду притормозил. Он, похоже, все-таки понял, как выглядит в этот момент, и сказал, скосив глаза на коллегу:
— Я вам потом выпишу счет как ваш адвокат... в евро.
И продолжил:
— Теперь насчет Чечни. Там был референдум. Подавляющее большинство голосовавших решило принадлежать Российской Федерации. Чечне была дана возможность через выборы получить президента. Кроме того, ЕС сам решил, что не надо посылать наблюдателей на эти выборы. Давайте посмотрим в лицо фактам!
Закончив, он наконец убрал свою руку с руки господина Путина. Тот к этому моменту производил впечатление уже совершенно спокойного человека.
— Готов вам заплатить,— кивнул он своему коллеге.— Стоит того. Впервые мы имеем такого солидного адвоката.
И Владимир Путин стал говорить про Чечню — практически то же самое, что сию секунду произносил его коллега. Следовало признать, что господин Берлускони довольно толково пересказал его позицию. Видимо, он слышал ее уже столько раз, что толкни его ночью — и он выпалит все это не просыпаясь.
После этого господин Путин дошел до господина Ходорковского. И тут он посмотрел на французского журналиста, который задавал вопрос. А я подумал о том, что надежда получить искренний эмоциональный ответ все-таки осталась, несмотря на весь энтузиазм господина Берлускони.
— Я понимаю, что задание вам поставлено, надо его отработать — и я отвечу на этот вопрос,— сказал он.
Бедный француз мгновенно вспотел и покраснел.
— Конечно, люди, которые за пять-шесть лет заработали миллиарды долларов... ни в одной западноевропейской стране такой результат был бы невозможен... возможно, заработали их законно. Но заработав миллиарды, они потратят десятки, сотни миллионов, чтобы спасти миллиарды. Мы знаем, куда тратятся эти деньги: на каких адвокатов, на какие пиаровские кампании, на каких политиков. В том числе и на то, чтобы задавать эти вопросы.
Обвинение, брошенное господином Путиным французскому журналисту, было тяжелым. И я уверен, что выстраданным. Похоже, Владимир Путин искренне уверен в том, что все журналисты, так или иначе выражающие поддержку ЮКОСу, куплены этой компанией. Причем это касается и западных журналистов.
Между прочим, что мешает, например, Лорану Зэкини предположить в ответ, что и Сильвио Берлускони защищает Владимира Путина не задарма? Так, после этой пресс-конференции сразу стали говорить, что господин Путин обменял поддержку коллеги на что-то очень материальное, и скорее всего на газ,— договорились же они, что одна итальянская фирма будет заниматься реэкспортом российского газа, и это решение стало абсолютно беспрецедентным.
Мне-то все-таки кажется, что все проще — Сильвио Берлускони защищал Владимира Путина потому, что испугался за него, поняв, что тот сейчас может наговорить сам.
То, что дальше произнес господин Путин, много дает для понимания ситуации с ЮКОСом:
— У нас проблема есть, и я бы разделил ее на две части. Первая часть заключается в осмыслении того, что произошло в процессе приватизации в начале 90-х годов. Нам часто говорят: "Такие сложные законы. Поэтому если мы что-то и нарушили, давайте не будем об этом говорить. А вот эти остальные 145 млн граждан — давайте их даже не будем беспокоить на эту тему, их это не касается". Сомневаюсь, что такая логика была бы приемлема в любом демократическом государстве.
Во-первых, должен сказать, что даже если законы и были сложными, противоречивыми, их надо было бы все-таки исполнять. Второе — особое внимание государства должны привлекать случаи, когда в процессе дележа государственной собственности были совершены преступления против личности. В том числе убийства. Некоторые из арестованных — а это целая группа лиц — подозреваются именно в организации убийства. И, наконец, третье — все должны исполнять действующие законы сегодня. Никто сегодня не должен уклоняться от исполнения законов. А в числе претензий к арестованным — в том числе и неисполнение законов в последнее время, в 1999 году, в 2000-м... Наша цель — не пощипать отдельных бизнесменов, а навести порядок в стране. И мы будем это делать последовательно и жестко. Вне зависимости от попыток этих людей защищаться, используя в том числе и шантаж. Шантаж государственной власти бесперспективен.
Ну вот и все. Все, что говорил президент России днем раньше (прежде всего о недопустимости отзыва лицензий ЮКОСа на нефтяные месторождения), было похоронено этим обвалом.
Наступила небольшая пауза. Потом от Евросоюза выступил Хавьер Солана, до этого вообще молчавший:
— Верховенство закона — это очень важно. Давайте помнить об этом...
Он, видимо, понимал, что надо же как-то реагировать на все это, но не мог собраться с мыслями.
Господин Проди сказал, что это ведь он сам спросил сегодня утром президента России про ЮКОС:
— Я поставил этот вопрос! И я получил ответ.
Он ничего не сказал о том, удовлетворил его этот ответ или нет. Он, видимо, и хотел дать это понять: я же, мол, не говорю, что нам в Евросоюзе все это очень нравится. Но мы же дипломаты с хорошим стажем.
Лоран Зэкини выходил с пресс-конференции таким мокрым и с таким румянцем во все щеки, как будто только что искупался в бассейне. Этот человек все принимает, похоже, слишком близко к сердцу.
Сосредоточенным выглядел высокий лысый пресс-секретарь Евросоюза, затеявший эту масштабную интригу. Журналисты уже поднялись со своих мест и пошли к выходу, когда он, поравнявшись с пресс-секретарем российского президента господином Громовым, сказал так громко, что даже я, находясь в нескольких метрах от них, отчетливо расслышал:
— Ничего, господин Громов, к саммиту в Ирландии мы придумаем что-нибудь получше!
— Мы тоже,— ответил ему господин Громов.
И уже через несколько часов стало известно, что Романо Проди собрал журналистов и заявил им, что адвокатская деятельность господина Берлускони является его личной инициативой и не отражает позиции всего Европейского союза. Заминка при этом, конечно, в том, что именно господин Берлускони сейчас является председателем этой организации.
Но все это по большому счету не имеет никакого значения. Проблемы с руководством Евросоюза господин Путин компенсирует дружбой с главами государств этого союза. А эта дружба уже прошла некоторые испытания.
Так, на следующий день господин Путин прилетел в Париж. И там, в общем, у него все в порядке. Короткие переговоры были, похоже, более чем успешными. Господин Ширак сначала не должен был приезжать провожать российского президента в аэропорт Орли. Потом было сказано, что они все-таки едут вместе, но французский президент проводит российского только до середины зала вылета. В конце концов, когда они приехали, господин Ширак заявил, что не уйдет отсюда, пока не посадит Владимира Путина в самолет. Ему объяснили, что у президента России — подход к российской прессе.
— Да? Ну так я тоже тогда подойду, постою рядом.
Ему объяснили, что речь, возможно, пойдет о внутрироссийских делах.
— Да? Ну тогда я подожду где-нибудь тут.
И господин Ширак на четверть часа ушел в какую-то маленькую полутемную комнатку и дожидался там, пока Владимир Путин поговорит с журналистами, а потом вышел и посадил-таки его в самолет. То есть французский президент был очень доволен общением с российским коллегой. Говорят, что они беседовали на тему Ирака. Господин Ширак, видимо, получил какие-то веские гарантии того, что позиция России насчет событий в этой стране останется прежней. И больше ему сейчас ничего не нужно.
Утром появилась статья в газете Le Monde. Лоран Зэкини, похоже, так и не пришел в себя. Все ожидали, как он заявит, что подает в суд на президента России. Он не заявил. На церемонии встречи российского президента в Елисейском дворце я спросил одного знакомого французского журналиста, нет ли здесь кого-нибудь из Le Monde. Он мне с готовностью показал и даже с удовольствием перевел его комментарий на вопрос о возможном иске в суд:
— Нет, не будем. Не видим смысла. У вас в таких случаях говорят: из пушки по воробушкам.
Зря они так.