Действующее законодательство теоретически позволяет национализировать собственность. Прямое упоминание такой возможности (на основе федерального закона и с возмещением собственнику его стоимости и других убытков) содержится в статье 235 Гражданского кодекса РФ.
Однако закона о национализации в России до сих пор нет, хотя дискуссия о необходимости его принятия идет уже несколько лет. Соответствующих законопроектов уже создано великое множество. Среди них есть даже один, сочиненный Минимуществом и одобренный правительством. В феврале правительство уже постановило внести законопроект о национализации в Думу, но рассчитывать на то, что накануне выборов депутаты станут рассматривать закон с пускай и неброским бюрократическим названием "Об обращении имущества, находящегося в собственности граждан и юридических лиц, в собственность Российской Федерации", не приходится. (Видимо, опасаясь, что слово "национализация" может взбудоражить общественное мнение, о ней предпочитают говорить эвфемизмами — "обращение имущества", "деприватизация" и т. п. Суть явления от этого не меняется — речь идет о переделе собственности в пользу государства, то есть о ее отъеме.)
Впрочем, как показывает практика, провести национализацию можно и без всякого закона. Для этого у государства есть несколько проверенных приемов.
Первый и, казалось бы, самый надежный способ деприватизации — выкуп государством собственности у владельца. Однако здесь возникает вопрос — по какой цене? Кто эту цену определяет? И главное — зачем государству платить, когда в его распоряжении имеются способы получить собственность бесплатно?
Именно поэтому гораздо более привлекательным для государства выглядит другой простой и верный способ деприватизации — это объявление приватизационной сделки незаконной. Этот способ имеет одну характерную особенность — незаконностью подобных сделок всегда интересуется прокуратура. Именно это произошло, например, в случае с ОАО "Апатит". В споре о деприватизации Саяно-Шушенской ГЭС прокуратура (правда, не генеральная, а республиканская) также привлекалась, но позже от ее услуг решили отказаться, и иск в арбитражный суд подал сам глава Хакасии Алексей Лебедь. Региональный арбитраж иск отклонил. Но чиновники пригрозили иском в Конституционный суд. В ответ РАО ЕЭС в обмен на отказ от судебных тяжб предложило проект соглашения по тарифам. Попытку деприватизации предприняла и администрация Санкт-Петербурга: в январе она подала иски в арбитражный суд Петербурга о признании незаконной приватизации ОАО "Ленэнерго" в 1992 году. Правда, попытка не удалась — 25 апреля арбитраж отказался удовлетворить иски.
Третий способ лишить человека собственности — это принудительное банкротство. На первый взгляд новый закон о банкротстве, принятый в прошлом году, должен был поставить заслон неправомерным банкротствам. В два раза — до 100 тыс. рублей — был повышен порог суммы долга для возбуждения дела о банкротстве, а на погашение долгов закон стал предоставлять месяц. Кроме того, если предприятие погашает долг кредиторам, суд обязан прекратить дело о банкротстве. Заметим, что раньше кредиторов зачастую не интересовал возврат долгов, поскольку банкротство в основном использовалось (прежде всего среди самих представителей бизнеса) как инструмент передела собственности. Из доступной статистики прошлых лет выходит, что помимо предприимчивых бизнесменов, схема банкротства наиболее популярна у региональных лидеров (хотя она и не позволяет завладеть собственностью быстро — дела о банкротстве обычно длятся долго, а процедура внешнего управления может растянуться на несколько лет). Например, в июне московские власти подали иск о признании банкротом известного автомобильного завода ОАО "Москвич". На автозаводе введено арбитражное наблюдение, а дело о банкротстве будет рассмотрено 27 ноября.
Четвертый способ более эффективен. Предпринимателю предъявляется обвинение по статьям, предусматривающим конфискацию имущества, и тогда можно арестовывать акции и любое другое имущество. За примерами далеко ходить не надо: всем памятны истории Владимира Гусинского и Бориса Березовского. Дело Михаила Ходорковского и других связанных с ЮКОСом бизнесменов также удачно укладывается в эту схему.
Тенденция к возвращению ранее приватизированных предприятий в госсобственность сейчас обозначилась вполне отчетливо. В этом смысле весьма характерна история с ЗАО "Атомстройэкспорт" (АСЭ), генподрядчиком по строительству АЭС в Индии, Китае и Иране, которое контролирует генеральный директор "Объединенных машиностроительных заводов" (ОМЗ) Каха Бендукидзе (с ноября он занял должность президента "Атомстройэкспорта").
Еще летом министр по атомной энергии Александр Румянцев заявлял о возможности приватизировать хотя бы часть бизнеса на атомных станциях (пруды-охладители, турбины, машинный зал). Однако в октябре, после нового поворота в "деле ЮКОСа" и резкого заявления вице-премьера Виктора Христенко, что АЭС на 100% должны остаться в госсобственности, все разговоры о приватизации в атомной отрасли прекратились. Более того, недавно ведомство выступило с заявлением о необходимости восстановить госконтроль над "Атомстройэкспортом".
Сейчас акционерами АСЭ являются ОАО "Атомэнергоэкспорт" (53,8%), ФГУП "Зарубежэнергострой" (44%) и ОАО ТВЭЛ (2,2%). При этом ОМЗ контролирует около 20% акций главного акционера АСЭ — компании "Атомэнергоэкспорт", а так как остальные акции этой компании небольшими долями распределены между физическими лицами и ее дочерними компаниями, то ОМЗ фактически контролирует и целиком "Атомэнергоэкспорт", и АСЭ.
Министр Румянцев признает, что в свое время продажа акций АСЭ негосударственному инвестору прошла по закону. Однако теперь господину Бендукидзе предлагается вернуть принадлежащие ему акции АСЭ, чтобы государству (в лице госпредприятий Минатома — ФГУП "Зарубежэнергострой" и ОАО "ТВЭЛ" со 100-процентным государственным капиталом) принадлежал контрольный пакет "Атомстройэкспорта".
Пока Минатом сейчас настаивает на выкупе акций у господина Бендукидзе. Но на крайний случай, как говорят источники "Власти" в Минатоме, припасен и другой вариант. В свое время все контракты были переданы АСЭ приказами Минатома, так что в принципе их таким же образом можно у АСЭ отобрать, оставив господину Бендукидзе пустышку. Впрочем, эта схема больше похожа на запугивание: переоформление межправительственных соглашений займет много времени и сильно повредит деловой репутации российских атомщиков.
В последние недели деприватизаторы чрезвычайно оживились. Министр природных ресурсов Виталий Артюхов досконально проверяет законность выданных ЮКОСу лицензий на разработку природных ресурсов. На очереди, возможно, другие компании. А первый замглавы администрации президента Дмитрий Козак задает вопрос, почему нефть и другие ресурсы, извлекаемые из принадлежащей государству земли, вдруг в одночасье становятся частными? Господин Козак рассчитывает перевести недропользование на концессионную основу, и если Минприроды и Минэкономразвития допишут новый закон о недрах, ему, вероятно, это удастся. А значит, частных собственников в России значительно поубавится.
ТИМОФЕЙ СИЛИН
Россия — далеко не первая страна, в которой власти возвращают в госсобственность ранее приватизированное имущество. Наиболее богатый опыт национализации, приватизации и ренационализации имеет Великобритания. Еще в 1844 году будущий премьер Уильям Гладстон добился принятия закона "О дешевых поездах", дающего право государству принудительно выкупать в свою собственность все построенные в дальнейшем британские железные дороги — предполагалось, что только оно способно обеспечить для населения дешевые билеты третьего класса. В тот момент своим правом государство не воспользовалось. Но в 1948 году национализация все равно состоялась. Во время войны железные дороги были мобилизованы государством для оборонных нужд, но мобилизованы не бесплатно, а в долг — власти обещали после войны расплатиться с частными перевозчиками за услуги и износ подвижного состава. Перевозчики уже собирались закупить на полученные деньги новые современные вагоны с кондиционерами. Однако правительство лейбористов решило, что дешевле не гасить долги, а принудительно купить акции частных компаний, передав их госкомпании British Railway. Поезда в Англии после этого ходить продолжали, однако для их обслуживания из бюджета уходило слишком много денег. В 1996 году правительство консерваторов приватизировало железнодорожное сообщение (при этом лейбористская партия не советовала инвесторам покупать акции новой частной компании Railtrack, обещая в случае прихода к власти немедленно ее ренационализировать). До сих пор ренационализации не произошло, хотя общественное мнение ее вполне поддерживает. Правительство лейбористов полагает, что ренационализация обойдется бюджету слишком дорого (по некоторым оценкам, 40 млрд фунтов). Тем не менее и существование частной компании обходится дорого — Railtrack постоянно обращается к правительству за финансовой помощью. Со сталеплавильной промышленностью Великобритании случилась похожая история. В ноябре 1948 года министр снабжения указывал в парламенте: "Было бы общим местом говорить о важности стали для Британии. Сталь и изделия из нее составляют половину британского экспорта. Не только наше процветание, но и наша безопасность и влияние в мире зависят от стали. Мы не верим, что все это можно обеспечить, оставив стальное производство в частных руках. Единственным устраивающим всех решением является нахождение этого производства в государственной собственности и под государственным контролем". В 1951 году сталеплавильная промышленность была национализирована. Однако хороших производственных результатов добиться не удалось, и в 1953 году она была приватизирована. В 1967 году лейбористское правительство провело ренационализацию 14 крупнейших сталеплавильных компаний, создав British Steel Corporation. В 1988 году правительство консерваторов, напротив, провело реприватизацию, и с тех пор британские сталеплавильщики стали вполне конкурентоспособными. Ренационализация встречается и в развивающихся странах. Например, в Малайзии начиная с 1983 года (под руководством недавно ушедшего премьера Махатхира Мохамада) было приватизировано более 400 крупных предприятий. А в 2000 году государство начало выкупать их назад. В частности, за $471 млн были куплены 29% акций авиакомпании Malaysia Airlines. Оппозиция указала на то, что за акции было заплачено в два раза больше их рыночной стоимости и все это нужно было только для того, чтобы выручить малайского олигарха Таджудина Рамли, которому раньше принадлежали акции: жил он широко, и его личные долги составляли $263 млн. СЕРГЕЙ МИНАЕВ
На вопрос "Власти", какими способами государство может отнять собственность у ее нынешних владельцев, даже если те получили ее на вполне законных основаниях, отвечают Александр Шохин и Евгений Ясин. Александр Шохин, председатель наблюдательного совета инвестиционной группы "Ренессанс Капитал" Первое — опротестование сделок. По ГК срок давности десять лет. Второе — уничтожение бизнеса через иск акционера, имеющего одну акцию, или гражданина, чьи конституционные права ущемляются. Так можно остановить деятельность органов управления любой компании. Третье — обеспечительные аресты активов и запрет на распорядительные действия менеджмента компании. После этого курс акций падает, и их можно скупать по дешевке. Четвертое — проверки соблюдения экологических требований сырьевыми компаниями. Пятое — проверки соблюдения приватизационных и лицензионных соглашений. Шестое — арест с конфискацией имущества. В налоговых инициативах президента, внесенных в начале этого года в УК, предлагалось изъять конфискацию в связи с тем, что она много не дает — имущество-то личное, а ущерб большой. Конфискацию предлагалось заменить штрафами — суммы получались больше, чем от конфискованного имущества. В случае с Ходорковским так и получилось — нет имущества, которое покрыло бы размер иска. Отсюда — попытка ареста акций. Но, кстати, арестовать акции не так просто. Большая часть собственности ходит под титулом офшорных, трастовых и иных структур. Седьмое — поглощения, когда "правильная" структура поглощает "неправильную" структуру. Может быть инициировано кем угодно. Восьмое — законодательство долго находилось в "серой" зоне, наши законы имеют множество возможностей для толкований. Пример: несмотря на то что приняты поправки президента к УК, все равно применяется норма, что уклонением от уплаты налогов является не только неподача декларации или подача заведомо ложных сведений, но и "другие" способы уклонения. И эти "и другие" создают возможность интерпретаций. А суды зачастую идут навстречу правоохранительным и следственным органам и дают такую же интерпретацию, как и эти органы. Девятое — инициирование процедуры банкротства. До последнего времени действовало положение, что погашение долга предприятием в ходе процедуры банкротства не являлось поводом для окончания этой процедуры. Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики Первое — уголовные обвинения по статьям, связанным с конфискацией имущества. Второе — арест акций в обеспечение долгов. Третье — скупка долгов и объявление несостоятельным должника как раз тогда, когда он является хорошим, прибыльным предприятием. И качество закона о банкротстве здесь ни при чем. Закон вообще невозможно написать так, чтобы он предусматривал все случаи. Он не может защищать только интересы кредиторов или только интересы должников. Но дело вообще не в законодательных возможностях отъема собственности. Как у нас говорили в известные времена: был бы человек, а статья найдется. Было бы желание забрать собственность. И весь вопрос в том, у кого такое желание появляется. Если оно появляется у другого бизнесмена, то ничего страшного. Все должно доказываться в суде. Если бизнесмен покупает суд, то должна быть управа на суд, и т. д. Самое опасное, если этим делом занимается власть. Потому что "против лома нет приема". Потому что они даже не стараются обойти закон. Они просто дают указания — принять такое-то решение. Когда президент говорит: я не могу вмешиваться и оказывать давление, у меня возникает такой вопрос. В апреле господин Устинов написал в администрацию президента, что по делу ЮКОСа в связи с делом "Апатита" нет оснований для возбуждения уголовного дела. Через два месяца он изменил позицию. Спрашивается: кто ему позвонил? Потому что так просто он не стал бы это делать. Вообще устранить из общественной жизни судебные разбирательства или схватки из-за собственности невозможно. Но главное, чтобы и государство действовало по закону, а не по понятиям. |
