Любовь и ОБХСС

На Первом канале премьера — сериал «Магомаев». Почему отечественные байопики становятся раз от раза все скучнее? Потому что они все менее реалистичны, считает обозреватель «Огонька».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Андрей Архангельский

Муслим Магомаев — казалось бы, интересная, яркая личность. Твист «Королева красоты», негласный гимн оттепели, с одной стороны; с другой — официоз, «время счет ведет вековым пером…», «Малая земля — великая земля». Любимец публики — но одновременно и любимец партийных бонз. Как это совмещалось в одном человеке? Казалось бы, широкое поле для драматургии, для психологического конфликта. Но в итоге получается скука. Почему? Мы можем предположить, что все байопики на госканалах получаются похожими друг на друга потому, что сценарий отталкивается не от реальной истории (которая, кстати, описана самим Магомаевым в воспоминаниях «Любовь моя — мелодия», 2002), а от базового обязательного набора, «того, что должно быть». Что же это за набор?

Должны быть «песни, которые пела вся страна». Авторы забавно это обыграли, в виде музыкальных вставок в фильм. Например, твист «Королева красоты» звучит по телевизору со словами диктора «поет непревзойденный Муслим Магомаев». Во-первых, слов таких не могло быть — «непревзойденный». Во-вторых, «песню с буржуазным ритмом» (например, твист «Лучший город земли») лично запретил транслировать по радио Никита Хрущев. К концу 1960-х, вероятно, опала уже была снята, но в эфире он все равно вряд ли бы звучал. А тут у нас твисты на каждом шагу — даже в бакинской консерватории, в качестве учебного упражнения.

Авторы всеми силами пытаются максимально приблизить советскую реальность к «нормальной жизни», что, конечно, противоречит исторической правде: как пишет Магомаев, опять же, под подозрением было все «чуждое»: ритм, слово, мелодия.

Должна быть неземная любовь. Роман между Тамарой Синявской и Муслимом Магомаевым положен в основу сюжета. «Синявская и Магомаев случайно пересекаются в Париже» — фраза из синопсиса сериала. Конечно, в представлении авторов, несмотря на весь их натужный патриотизм, «большая любовь» может случиться только в Париже. В реальности пара познакомилась в Баку, где проходили Дни искусства России. «Любовный треугольник всегда мучителен. Как-то, после некоторой паузы мы встретились в Кремлевском Дворце съездов»,— вспоминает Магомаев. Ну а где же еще? Личная жизнь советских артистов неотделима от советской обязаловки: государственные концерты, декады, месячники дружбы и так далее. Скучновато? Что же поделать. Но разве это отменяет настоящие чувства? Впрочем, и сам СССР в этих фильмах давно не имеет ничего общего с реальностью. Герои ездят на такси в булочную, на сверкающих «Волгах»; одеты они, само собой, по последней парижской моде 1960-х, хотя, как опять же вспоминает Магомаев, даже Эдита Пьеха вынуждена шить концертные платья сама. Артисты Большого театра, приезжая на гастроли в Париж, ведут себя как дома: пренебрежительно поругивают очереди и местную еду.

Как Евгений Миронов готовится к роли Горбачева

Наконец, еще одна обязательная вещь: известного артиста должны окружать жулики-администраторы и западные импресарио с кривыми ухмылками. Пройдох тут двое. Первый — не выдуманный, директор парижского театра «Олимпия» Бруно Кокатрикс, который действительно предлагал Магомаеву годовой контракт на выступления в парижской «Олимпии». Кокатрикс в сериале тайком подходит к Магомаеву и шепотом предлагает ему контракт. Причем алчный он: прямо сейчас, мол, нужно решать! Проклятые буржуазные интриганы — понятно, на что намекают: хотят из него сделать еще одного невозвращенца («не ты первый, не ты последний»).

…На самом деле, импресарио и певец были хорошо знакомы, и прятаться им ни от кого не нужно. Все прекрасно знали правила игры, и сам Кокатрикс в первую очередь. В реальности он звонил министру культуры Фурцевой и просил ее «отпустить артиста на год». А Фурцева не отпустила: «Он наш государственный певец». Мало того. Когда Фурцева отпускает Магомаева на несколько концертов в Париж (но не на год), его, как выясняется, не пускает… республиканский ЦК. Магомаева представляют на афишах как «азербайджанского певца», и в республике считают, что он слишком мало поет на родине. Фурцевой приходится звонить первому секретарю азербайджанского ЦК Вели Ахундову и просить «отпустить Магомаева». Наконец, в финале этой истории, когда Магомаева на полгода подвергли опале, Андропов позвонит Фурцевой и попросит «предоставить» певца для выступления на концерте к юбилею КГБ.

Авторы сериала не видят, вероятно, никакой проблемы со всем этим. Это, в их понимании, лишь придает истории блеск высших сфер. Но в чем драматизм этой истории? С популярным советским артистом обращаются как с вещью, как с государственной собственностью. Его «отдают» или «не отдают», им «делятся» и им «обеспечивают». Каково все это осознавать самому Магомаеву?.. Это и есть настоящая драма. Вот о чем можно было бы говорить. Но Магомаев в сериале по этому поводу вообще не переживает, он лишь одаривает улыбками поклонниц и напевает вполголоса очередную мелодию. Ну иногда ругается по поводу репертуара — и на этом все.

Единственное, что омрачает эту идиллию,— дело ОБХСС 1969 года о концерте на ростовском стадионе (в сериале — в Калуге). История эта много раз описана самими участниками. Это ведь, в сущности, о том, как уравниловка и плановая экономика погубили идеологию. Популярному артисту не разрешается получать гонорар свыше концертной ставки. Однако филармониям нужно выполнять план. И чтобы зазвать всесоюзную звезду, администраторы филармоний (которые только и имели право приглашать артистов) находят разные способы платить артистам «чуть выше ставки», для чего идут на известные ухищрения. Здесь нет особой крамолы даже по советским меркам: доходы от концертов идут в казну государства. Крамола только в том, что артист получает больше, чем положено. За концерт в Ростове Магомаеву заплатили втрое больше обычного (606 рублей вместо 202), ОБХСС завело дело. Совершенно нелепо делать вид, что артисты не знали, как все устроено: но Магомаев, по воле авторов сериала, лишь жертва алчного администратора-афериста.

Впрочем, понять, в чем суть дела, из сериала вообще невозможно. Авторы сериала смешали в кучу «левые концерты» и завышенные ставки, а это разные вещи. «Концерт был филармонический, а деньги со своими подельниками вы положили в карман». «Государство недополучило деньги за концерт на стадионе». Все это совершенно бессмысленный набор слов, абракадабра, смесь из советских терминов и современных юридических. В итоге вся история превращается в рассказ о завистниках Магомаева, настоящей дружбе (коллеги его не сдают) и о вороватых администраторах.

Между тем администратор в этой истории — уникальная и легендарная по-своему личность. Павел Леонидов (1927–1984), как его назвали,— «единственный советский импресарио». Он был администратором Кобзона, Мулермана, Ободзинского, Высоцкого, Шульженко, Бернеса и еще десятка известных артистов. Кроме того, он еще и автор стихов к многочисленным песням, в частности написал текст «Когда приходит любовь» (музыка А. Экимяна) для Магомаева. Леонидову в нашем кино, однако, не везет: в фильме «Спасибо, что живой» он крутит какие-то мутные схемы с Высоцким (хотя к 1979 году Леонидов уже эмигрировал из СССР); а в этом сериале его вообще превратили в жуликоватое посмешище в мятом костюме, в типичного расхитителя собственности, каким его рисовало советское кино.

…После выполнения всех этих обязательных пунктов на рассказ о самом Магомаеве, конечно, мало времени остается. Надо сказать, что выбор сербского актера Милоша Биковича на роль Магомаева — удачный. Бикович не знает, кто такой Магомаев (в чем сам признается), поэтому и играет его без придыхания. Но и глубины при этом нет никакой — это очень поверхностный рисунок, без дна, что называется. Ну и напоследок: сама стилистика, манера разговора героев. «А это правда, то что вы живете один в этом большом номере?» — спрашивает поклонница у Магомаева. Типичная современная ошибка, «то что» вместо «что»: литературный редактор вообще есть у этого сериала? Или вот знакомство Магомаева и Синявской: «Вы думаете, я хотел просто приударить за вами?» «Есть такое»,— отвечает она. Так вот они общаются: двое образованных людей, советская интеллигенция. Просто какой-то анекдот про поручика Ржевского. «Кто на что учился». «Сослаться на форс-мажор». Наконец, «услышь меня» (в значении «пойми»). Кое-кто тут, в этом сериале, хочется сказать, самого себя не способен услышать. Не то что других.