кризис в Грузии
Вчера вечером Центризбирком Грузии после трехчасового заседания принял историческое решение, утвердив окончательные результаты парламентских выборов. Они почти не отличаются от предварительных итогов, которые уже спровоцировали массовые волнения в Грузии. Таким образом, власть, по мнению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, сделала свой ход. Оппозиция готовится ответить.
Омоновцы производят отталкивающее впечатление
Вчера утром перед зданием Центризбиркома шел митинг, организованный партией грузинских лейбористов. Они стояли с плакатом "ЦИК, не подчиняйся преступному президенту!", клялись, что Эдуард Шеварднадзе с минуты на минуту получит новый Агмагеддон, но соглашались отсрочить его, если ЦИК в результате окончательного подсчета голосов даст им еще хотя бы два процента.По всему периметру здания Центризбиркома стояли омоновцы со щитами. Они не были вооружены и поэтому просто старались произвести отталкивающее впечатление.
Между тем основные боевые действия в этот день должны были развернуться в стенах самого ЦИКа. Две последние недели республика ждала этого дня. По конституции именно 20-го до 18.00 надо было обнародовать окончательные результаты выборов.
В Центризбирком пускали только постоянно аккредитованных здесь журналистов. К тому же аккредитацию надо было подтвердить еще две недели назад. Мы, правда, дозвонились до председателя ЦИКа Наны Девдориани, и она, поколебавшись, внесла нас в список доверенных лиц.
Внутри здания все было очень спокойно. Тихо журчала вода из размотанного пожарного рукава на лестнице между первым и вторым этажами. На вопрос, зачем размотали рукав, паренек, суетившийся возле него, сквозь зубы ответил:
— Если ворвутся негодяи, будем их брызгать!
На другой такой же лестнице рукав не разматывали. Его там не было. Но по одной из лестниц негодяи бы точно не прошли.
Будучи более или менее приличным человеком, я спокойно поднялся по этой лестнице. Заседание должно было состояться в небольшом зале на третьем этаже. Несколько журналистов уже ждали там членов ЦИКа. Но тут вошел секретарь ЦИКа Георгий Миканадзе и довольно нервно сообщил, что место заседания переносится в более просторный зал Конституционного суда и что начнется через пять минут.
Но оно не началось и через полчаса. Когда я спросил у секретаря ЦИКа, почему так происходит, он ответил:
— Ничего страшного. Маленькая проблема с компьютером.
— А какая?
— Он не работает.
Между тем из окон в коридоре вдруг стали доноситься громкие крики и страшный ровный гул, который может исходить только от огромного количества людей. Я побежал к окну в уверенности, что оппозиция решилась на прорыв оцепления, желая, чтобы оглашение результатов происходило под ее диктовку. Вся надежда теперь была на то, что паренек на лестнице хоть кого-то, как и обещал, обрызгает.
Действительность, как всегда, превзошла ожидания. Одна из телекомпаний, развернув спутниковую антенну прямо в коридоре, нашла канал, по которому показывали матч по регби между Францией и Новой Зеландией. Трансляция шла по маленькому жидкокристаллическому монитору, а звук — из больших динамиков. В это время французы забили гол. Трибуны застонали от восторга, и по коридору разнесся страшный ровный гул. Человек десять грузин, сидевших на корточках вокруг монитора, громко закричали.
В зал вбежала грузинская журналистка с криком:
— Муж Нино Бурджанадзе подал в отставку!
Все засуетились и начали звонить, выясняя подробности. Муж бывшего председателя парламента и одного из лидеров оппозиции Нино Бурджанадзе (Бадри Бицадзе.— Ъ) работал первым заместителем генерального прокурора республики. Но никому ведь и в голову не пришло сказать, что в отставку подал первый замгенпрокурора. Грузинский менталитет подсказывал этим людям, что в отставку подал не кто иной, как муж Нино Бурджанадзе.
Тайное становится явным
Время шло, а членов ЦИКа так и не было. Уже и Михаил Саакашвили в здании мэрии дал короткую пресс-конференцию, на которой предупредил, что любые результаты выборов — фарс и что Нана Девдориани уже утвердила все проценты в кабинете у президента Шеварднадзе. У этой новости был по крайней мере один плюс: она означала, что заседание ЦИКа вот-вот начнется.Я начал спрашивать у грузинской журналистки, где же заседают члены комиссии.
— Да вот тут, рядом,— сказала она,— на соседнем этаже. Туда вообще-то не пускают, но они меня хорошо знают. Может, пройдем.
Мы безо всяких проблем прошли через два кордона полицейских. Никто не проявил к нам интереса, а один полицейский даже открыл мне дверь в комнату, где сидели члены комиссии.
Было видно, что эти люди очень устали. Они сидели и полулежали в креслах. По телевизору шла трансляция матча по регби Франция--Новая Зеландия. Я подошел к одному из членов комиссии, интеллигентного вида немолодому человеку, и на всякий случай поинтересовался результатами выборов.
— Все ведь уже, я слышал, известно? — я старался, чтобы в голосе было побольше безразличия.
— Конечно, кацо! — широко улыбнулся он.— Ждем, когда скажут, что надо идти к вам.
— Компьютер у вас не работает, я слышал?
— Как не работает? Обижаешь! У нас все работает!
— И какие результаты? — с замиранием сердца спросил я.
— А вот они!
И член комиссии Автандил Сулаберидзе показал мне бумажку, в которой все было написано. 22% и 38 мест в парламенте — у пропрезидентского блока "За новую Грузию", 18,8% и 33 места — у партии "Возрождение" (тоже пропрезидентской), 18,2% и 32 места — у националов Михаила Саакашвили, 12,04% и 20 мест — у лейбористов, 8,79% и 15 мест — у блока "Бурджанадзе — демократы" и 7,3% и 12 мест — у "Новых правых".
— То есть практически никаких изменений по сравнению с первоначальными данными?
— Это правда,— сказал Автандил Сулаберидзе.
Он, как член ЦИКа, назначенный президентом, который имеет свою квоту в Центризбиркоме, не был расстроен.
— Вот он очень переживает,— показал мне господин Сулаберидзе на другого члена ЦИКа, национала Димитрия Китошвили.
Тот зло кивнул.
— И я ему предложил хороший выход из этой ситуации: давай мы вас поставим на первое место и всем скажем, что вы победили.
— Но они же меньше двух других набрали,— неуверенно возразил я.
— Ну и что? Но они же хотят быть на первом месте!
— А проценты у них те же останутся?
— Конечно,— улыбнулся Автандил Сулаберидзе.
Димитрий Китошвили, выслушав наш диалог, вскочил с места и выбежал из комнаты, хлопнув дверью.
— Молодой еще,— вздохнул Автандил,— шуток не понимает.
— Какой у вас прогноз? — спросил я его.— Что теперь будет?
— Победителей не судят,— ответил он.— Я предлагаю такую логику. Это очень хорошая логика.
К нам подсел еще один член ЦИКа лейборист Бадри. Это был, как и Димитрий, очень молодой человек.
— Понимаете, мы в результате этих выборов ничего не потеряли. Но мы против того, что искусственно помогли правым преодолеть семипроцентный барьер. Их не должно быть в парламенте. Теперь они будут отрабатывать.
— Вы проголосуете за утверждение результатов? — спросил я.
— Нет, наверное,— подумав, ответил Бадри.
То есть до конца вопрос не был решен.
Смыть с лица позор
Когда я вернулся к журналистам в зал заседаний Конституционного суда, то застал ту же картину. Журналисты демонстративно мучились неизвестностью. Я не стал облегчать их мучений и только поговорил с Давидом Когуашвили, одним из новых правых.— Вы знаете об окончательных результатах?
— Все быстро меняется в этом мире,— уклончиво ответил он.
— То есть знаете?
— Да, конечно.
— А вы знаете, как вас уже обвиняют в том, что Шеварднадзе помог вам преодолеть барьер?
— Знаю,— печально подтвердил Давид.
— И что?
— Расстроены.
В этот момент в зале наконец появились все члены ЦИКа во главе с председателем Наной Девдориани. Она извинилась за задержку и начала заседание, но тут выяснилось, что одному из членов комиссии (от движения "Промышленность спасет Грузию", не прошедшего семипроцентный барьер) не дали копию результатов. Он потребовал перенести заседание. Его отложили на десять минут. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Оказывается, очень трудно обладать информацией и скрывать ее от общества.
Тогда я поговорил с человеком, который, как и я, знал все. Нана Девдориани рассказала, что она уже не стоит на ногах, потому что спит по два-три часа последние три месяца, а последние два-три дня не спала вообще.
— А вчера был просто кошмар! — призналась она.— Привезли протоколы с 98 участков в Кутаиси. Окружная комиссия не суммировала данные, хотя обязана была это сделать! Я потребовала уголовного расследования.
Наконец, заседание опять началось. Член комиссии от промышленности, которая спасет Грузию, заявил, что надо отложить оглашение результатов, потому что еще не поздно решить, какие протоколы принимать, а какие не надо. Ему возразили, что уже поздно. Он расстроился и сказал, что это историческая ошибка:
— Нужно смыть с лица Грузии позор этих выборов!
Он очень хотел все-таки преодолеть семипроцентный барьер.
Член комиссии от блока "Бурджанадзе — демократы" заявил, что за несколько часов ничего не изменится, поэтому надо просто провести новые выборы. Секретарь комиссии попытался успокоить его, сказав, что фальсификации на участках были не такими уж большими. Он ответил, что не проголосовали 250 тысяч людей и что 70% протоколов сданы с нарушениями.
Но члены комиссии большинством проголосовали за то, чтобы объявить итоги. Результаты совпали с моим списком. На какое-то мгновение в зале стало тихо. Было слышно, как на улице залаяла собака.
Первым взял слово национал Димитрий Китошвили.
— Неужели никто из вас не знает, что все это решилось в кабинете президента? — с мукой в голосе крикнул он.
— Не надо, мальчик,— попросила его Нана Девдориани.— Потом тебе будет стыдно.
— Не будет! — уверенно и звонко крикнул он и опять, как после разговора с Автандилом Сулаберидзе, выскочил из зала.
Нодар Чкония, другой член комиссии, выступал, обвиняя своих коллег в фальсификации, не меньше получаса и даже предупредил, что может говорить целый день. Поэтому его в конце концов оборвали на полуслове.
— Ты меня обвиняешь? — вскочил со своего места Автандил Сулаберидзе.— Меня или нет? Лично меня, грузина?!
— Давай не будем спорить, кто больше грузин, я или ты,— попросил Нодар Чкония.
— Будем!
Лейборист Бадри удивился, как много злобы, оказывается, между членами ЦИКа, мирно сказал, что лейбористы тоже голосовать не будут, и тихонько ушел, интеллигентно обмотав шею шарфом.
Новые правые заявили, что тем, кто ушел, пусть будет стыдно за себя. И их папам и мамам тоже пусть будет стыдно. Они, кажется, и правда начинали отрабатывать свои проценты.
Последнее слово
Нана Девдориани в своем заключительном слове говорила, что не хочет выглядеть мазохисткой и ругать саму себя. Она сделала все, что смогла, и пусть другой ЦИК сделает лучше.— Меня заинтересовала позиция людей, в которых гражданский долг то просыпается, то засыпает в зависимости от политического курса их лидеров.— недобро сказала она.— Легко быть правым и ничего не делать. Невозможно было реформировать участковые комиссии за два месяца. То, что творилось на выборах раньше, было гораздо страшнее, и никто не возражал.
— Откажитесь от всего, что вы сейчас сказали, и присоединитесь к реальному протесту! — крикнул кто-то из журналистов.— У вас есть последний шанс.
Но Нана Девдориани им не воспользовалась. Простым большинством члены комиссии утвердили окончательные результаты выборов. "За" оказались десять человек.
Буквально через полчаса президент Грузии назначил дату первого заседания парламента. После первого заседания никто не сможет сказать, что в Грузии нет парламента. Поэтому он спешит.
Спешит и Михаил Саакашвили, и его сторонники. Господин Саакашвили опять срочно уехал в регион за подмогой. В субботу его люди должны прибыть к зданию парламента, где продолжают дежурить сторонники Эдуарда Шеварднадзе из Аджарии.
Когда я вышел из здания Центризбиркома, было уже темно. В нескольких метрах от выхода стояла группа молодых людей. Они ожесточенно размахивали руками. Я подошел поближе и спросил их, будут ли они сопротивляться. Они очень удивились и сказали, что тут уж ничего не поделаешь.
— Но хотя бы подать апелляцию! — удивился я.— Сказали, что рассмотрят в трехдневный срок.
— Не поможет,— вздохнул один.— Просто очень нам обидно. Мы за сборную Франции болели. А победила Новая Зеландия.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, Тбилиси