Сделка по передаче российскому государству активов «Роснефти» в Венесуэле, в результате которой доля РФ, исходя из публичной информации, сокращается до 44,3%, может иметь значительные последствия. Так, если доля государства ниже 50%, компания по закону не может получить новые лицензии на шельфе и единственным претендентом на них останется «Газпром». Зато сокращение госдоли упростит процедуры закупок, добавит доходов и создаст возможность для изменения дивидендной политики.
Фото: Алексей Абанин, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Алексей Абанин, Коммерсантъ / купить фото
“Ъ” проанализировал возможные последствия для «Роснефти» от сокращения доли государства. На прошлой неделе компания передала свои венесуэльские активы созданной правительством структуре, взамен получив на баланс одной из дочерних структур 9,6% собственных акций (об официальных и других возможных причинах этого шага — см. “Ъ” от 28 марта). Таким образом, судя по открытым данным, Россия сократила эффективную долю владения «Роснефтью» с 50% плюс одной акции до 44,3% акций (через «Роснефтегаз» она напрямую владеет 40,4%).
В день объявления о сделке Росимущество создало компанию «Росзарубежнефть» с уставным капиталом почти 323 млрд руб., что соответствует рыночной оценке 9,6% акций «Роснефти». Держателем реестра акционеров новой структуры стал «Реестр-РН», он же является реестродержателем «Роснефти», возглавил новую компанию Николай Рыбчук. Так же зовут члена Совета ветеранов Анголы, где глава «Роснефти» Игорь Сечин служил в 1980-х годах.
Одним из наиболее весомых последствий сделки для «Роснефти» может стать невозможность получения новых лицензий на российском шельфе. Согласно требованиям закона о недрах, такие лицензии могут получить лишь компании, в которых государство прямо или косвенно владеет 50% капитала. Таким образом, единственным претендентом на шельфовые лицензии останется «Газпром», включая его дочерние структуры.
«Роснефть» сохранит те 55 шельфовых лицензий, что уже успела получить: изменение доли РФ в компании, которой выдали лицензию на работы на шельфе, не указано в качестве основания для досрочного прекращения лицензии, отмечает партнер КА «Юков и партнеры» Сергей Сорокин. При этом из-за санкций и снижения цен на нефть участки на шельфе стали малопривлекательны, и в 2016 году Минприроды даже наложило мораторий на выдачу новых лицензий из-за медленных темпов освоения уже полученных участков.
В Минприроды “Ъ” сообщили, что не знают деталей сделки и текущей структуры акционеров «Роснефти». Распоряжений правительства об изменениях доступа к шельфу также не поступало, добавили в министерстве. В «Роснефти» и пресс-службе правительства “Ъ” не ответили.
Но кроме ограничений сделка дает компании и новые возможности.
В частности, изменение доли РФ может формально вывести «Роснефть» из-под ФЗ-223 о закупках госкомпаний. Закупки будут проводиться в порядке, установленном самой компанией, поскольку ФЗ-223 распространяется на хозяйственные общества с долей РФ более 50%, поясняет Сергей Сорокин.
Еще одно вероятное послабление — изменение условий выплаты дивидендов. Требования Минфина по выплате в виде дивидендов не менее 50% чистой прибыли по МСФО формально теперь на «Роснефть» не распространяются. Однако такой размер выплат уже предусмотрен действующей дивидендной политикой компании. Зато дивиденды на пакет в размере 9,6% теперь пойдут самой компании, а не «Роснефтегазу» (на 100% принадлежит РФ). В Минфине “Ъ” заявили, что в результате сделки у «Роснефти» нет оснований платить меньшие дивиденды. «"Роснефтегаз" никогда не занижал дивиденды, всегда честно платил 50% и даже больше. Уверены, что так и будет впредь»,— сообщили там.
Управленческий контроль в «Роснефти» государство при этом не утратит.
Пакет, принадлежащий дочерней структуре «Роснефти», в отсутствие прямых ограничений в корпоративных документах фактически управляется менеджментом, отмечает партнер корпоративной практики Bryan Cave Leighton Paisner Антон Панченков. В частности, учитывая, что совет директоров «Роснефти» состоит из 11 членов, пакет в размере 9,6% дает гарантированную возможность избрать одного из них. У ключевых иностранных акционеров «Роснефти» — BP и катарского QIA — по два представителя в совете.