44-летний православный священник из России Дмитрий Лукьянов пять лет служит в китайском городе Шэньчжэнь (провинция Гуандун, население 11,38 млн человек по данным городских властей на 2015 год). В городе зарегистрированы около 5 тыс. россиян. В приходах в Шэньчжэне и Гуанчжоу, где служит отец Дмитрий, около 60 постоянных прихожан. Дмитрий Лукьянов рассказал корреспонденту “Ъ” Марии Литвиновой, как город пережил эпидемию коронавируса, как изменилось отношение китайцев к иностранцам, когда болезнь ушла за пределы Китая, а затем вернулась обратно, как коронавирус повлиял на связи между людьми и как православные готовятся к Пасхе.
Фото: Дмитрий Васильев
Фото: Дмитрий Васильев
— В первых числах апреля стало известно, что коронавирус вернулся в Китай вместе с приезжающими китайскими гражданами. Это повлекло ужесточение мер по борьбе с эпидемией?
— Я читал, что за сутки завезено около 70 случаев, и чуть ли не половина из России. Но сейчас уже нет драконовских мер. Наоборот, стали открываться парки, торговые центры, большинство заводов. Ограничения в основном касаются въезда иностранцев и прибывающих из других стран. Еще две недели назад можно было въехать, 14 дней провести в карантине в специально предоставленной гостинице, которую сам оплачиваешь. Если все нормально, выдавали «карточку здоровья», в телефоне устанавливали специальную программу со всеми данными. А сейчас въезд разрешен только китайцам, иностранцам запретили полностью.
В КНР ежедневно отмечают случаи проникновения вируса в страну с вернувшимися из-за границы. Так, 13 апреля коронавирус был выявлен в находящейся у границы РФ провинции Хэйлунцзян у 49 граждан КНР, вернувшихся из России через КПП Пограничный—Суйфэньхэ. На эту дату в провинции было зарегистрировано 247 ввозных случаев заражения и 118 бессимптомных носителей инфекции, въехавших из-за границы. Число ввозных случаев растет по мере приезда граждан КНР из стран с неблагоприятной эпидемиологической обстановкой. После прекращения авиасообщения между Китаем и Россией граждане КНР использовали для возвращения пограничные пункты пропуска на Дальнем Востоке. Власти Китая с 7 апреля временно закрыли пассажирский коридор на пункте пропуска Пограничный—Суйфэньхэ, а с 9 апреля приостановили пассажирское сообщение через пункт пропуска Маньчжурия—Забайкальск.
МИД КНР и Управление по вопросам въезда-выезда с 28 марта приостановили въезд иностранцев по действующим визам и разрешениям на временное проживание. Ограничение не распространяется на держателей дипломатических, служебных паспортов и въездных виз категории «С». Иностранные граждане, направляющиеся в КНР в связи с торгово-экономическими или научно-техническими целями особой необходимости или в силу срочных причин гуманитарного характера, могут подать документы на оформление визы в китайских дипломатических или консульских представительствах за рубежом.
— Что сейчас происходит в Шэньчжэне и вообще в Китае с эпидемией?
—Глобальный карантин уже закончился, но большую часть времени все находятся дома. У большинства работы нет, и сам город разделен на закрытые микрорайоны, что ограничивает перемещение людей. Я живу в микрорайоне Лунхуа, между кварталами — металлические ограждения с местами для прохода. Там всем входящим меряют температуру, проверяют код, подтверждающий, что человек здесь живет. Это сделано для того, чтобы по району не ходили посторонние.
Микрорайон Лунхуа — промышленный и жилой пригородный район Шэньчжэня, население около 1,379 млн человек, плотность населения — 5201 человек на 1 кв. км.
— Эти заграждения появились в связи с эпидемией?
— Точную дату не назову, но больше месяца назад. Их назначение — направить народ через КПП, а назначение КПП — не пропускать посторонних, чтобы человек «включил» «код здоровья», доказал, что с ним все в порядке, и чтобы отобразить его перемещения в случае заражения. Я не думаю, что это какое-то неоправданное слежение. Сейчас повсеместно в общественном транспорте вошедшим предлагается сканировать «код здоровья». С тобой свяжутся, если кто-то заболевший ехал в этом автобусе. Но важно — никто пальцы не выкручивает сканировать коды. Там так и написано: давайте посотрудничаем и вместе победим вирус. И многие заходят и сразу сканируют этот код.
«Это никому неудобно, сейчас просто период такой»
— Как вы думаете, есть риск, что все эти пропуска и ограждения останутся и после эпидемии?
— Это временно, конечно. Там заборы так себе. Это никому не удобно. Сейчас просто период такой, нужно хотя бы за перемещением следить, чтобы потом выяснить, где был человек.
— Властям удается все контролировать?
— Удается. В Шэньчжэне от коронавируса за время эпидемии умерли три или четыре человека. Лунхуа — это достаточно большой микрорайон, здесь много приезжих рабочих из провинции Хубэй, где началась эпидемия. Их контролируют особенно, они живут в опечатанных квартирах, к ним приходят полицейские, еду приносят друзья или волонтеры.
— Все продолжают носить маски на улицах?
— Конечно. Но вообще требуют в помещениях надевать маски, на улице можно без них. Но большинство и на улицах носит, чтоб не раздражать никого.
— Какие неудобства, кроме невозможности работать?
— Происходят неприятные вещи, похожие на то, что происходило в Европе и России, когда люди шарахались от китайцев. Сейчас в Китае так же шарахаются от людей с европейской внешностью. Я видел сюжет в новостях, в котором китаец в Италии повесил на себя плакат: «Я не вирус, я человек». И итальянцы подходили его утешать. То же самое теперь и здесь, но по отношению к русским и другим европейцам. Хотя нас тут не так много осталось. Некоторые российские туристы не успели вернуться, застряли в отпусках.
— Вы лично или ваши близкие сталкивались с агрессией на фоне эпидемии?
— Бывало, что в метро отвернутся или пересядут. Но это человеческие страхи, что тут сделаешь.
— Когда в конце декабря в Китае началась эпидемия, что вокруг вас происходило?
— Власти Китая действовали довольно жестко, рассуждений о правах человека не было. Партия сказала надо, значит, надо. Здесь люди более дисципинированные, государственная машина строга, и во время эпидемии нужно было проявить волю. По-другому в стране с миллиардным населением было бы очень плохо. Да, не выходили из дома. Если вышел, то в маске, соблюдая меры безопасности. Очень негодовали сами китайцы на своих же. Например, на любителей спорта, которые выкладывали в соцсетях посты с пробежек, они подвергались очень жесткому общественному осуждению.
— Медицинских масок в Шэньчжэне всем хватает?
— Мы вообще не заметили проблем. Всегда были маски, продукты, лекарства. Человек может зайти в аптеку, в магазин и без проблем все купить. Власти Китая очень строго следят за тем, чтоб все было доступно, реагировали жестко, если аптеки завышали цены, наказывали за спекуляцию. Вообще тут долго не разбираются, сразу меняются администрации, снимают с должностей. Тесты на коронавирус поводят всем по медицинским показаниям.
«Служба онлайн как-то у нас, как сейчас выражаются, не зашла»
— Что из себя представляет храм в Шэньчжэне?
— Мы арендуем квартиру на третьем этаже простого многоквартирного дома, доступную нам по деньгам. Сами прихожане собирают деньги и содержат на них храм. В этой же квартире и мое жилье, и помещение, где после службы можно чаю попить. Мы с женой в этом квартале — единственные иностранцы, это простой китайский район.
— В Шэньчжэне много православных храмов?
— Нет, наш один. Наших людей здесь не так много, и процент верующих православных небольшой. В Шэньчжэне около 5 тыс. зарегистрированных россиян. Я служу в двух городах, у меня два прихода — в Шэньчжэне и в Гуанчжоу. Постоянных прихожан в одном городе человек 20 и в другом человек 40. Остальные — приезжают, уезжают.
— Сколько всего православных христиан в Китае?
— Вообще христиан — католиков, протестантов православных — в Китае больше 100 млн. Но православных не больше 3 тыс. Имеются в виду не приезжие, а местные.
КНР — атеистическое государство, декларирующее свободу вероисповедания. Тем не менее некоторые религиозные конфессии в Китае разрешены (это буддизм, даосизм, католичество, протестантизм и ислам), а другие, включая православие, не разрешены. Согласно китайскому законодательству, православный священник на территории Китая не имеет права проповедовать китайцам под страхом штрафа или даже тюремного срока. Образованная в 1956 году решением Священного синода Московского патриархата Китайская автономная православная церковь в конце 1960-х годов прекратила свое видимое существование и де-юре не восстановлена до сих пор, хотя Московский патриархат продолжает считать ее существующей.
— Насколько вы можете быть уверены, что свободно и безопасно даете интервью?
— Я говорю совершенно свободно и без опаски. Понятно, что мое пребывание и священническое служение несколько незаконно, но все, кому нужно, знают и закрывают глаза.
— Вы единственный православный священник на два мегаполиса?
— Да, я один. Еще в Гонконге есть приход, там уже 16 лет служит отец Дионисий Поздняев, он меня в 2014 году сюда и пригласил. До этого я много лет служил в храме Покрова святой Богородицы в селе Новая Таволжанка Белгородской области.
Дмитрию Лукьянову 44 года, до миссии в Китае он как миссионер участвовал в ежегодных полярных экспедициях Северного управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды (Архангельск).
— Ваша миссия в Китае — официальная миссия РПЦ?
— Желание мое, а благословение и разрешение дал митрополит Белгородский и Старооскольский Иоанн.
— Кто ваши прихожане?
— Русские, украинцы, американцы, много сербов — для них в Китае до начала эпидемии действовал безвиз. Немножко китайцев. Менеджеры логистики, учителя английского, танцев, музыки, модели, которые снимаются в рекламе.
— Вы живете в Шэньчжэне с семьей?
— Живу с супругой, пятеро наших детей уже взрослые, живут в России. Дочка с мужем учились здесь, но на зимние каникулы до начала эпидемии поехали в Россию и не смогли вернуться.
— До последнего времени православные церкви в России не закрывались в связи с эпидемией, но РПЦ утвердила требования санитарной безопасности, а патриарх Кирилл призвал верующих воздержаться от похода в храмы и молиться дома. Некоторые священники перенесли богослужения в интернет. Что произошло со службами у вас?
— Где-то полтора месяца назад пришлось отменить службы в Гуанчжоу: мы просто не могли попасть в тот район, где находится храм. В Шэньчжэне после этого еще недели две проходили службы, но потом мы не смогли собираться и здесь. Сейчас служим вдвоем, с супругой. Прихожанам высылаем текст службы, они сами дома, в своих семьях, совершают ее мирским чином. Мы встречаемся в Skype и Zoom, беседуем о Священном Писании. Служба онлайн как-то у нас, как сейчас выражаются, не зашла. Что-то в них не то. Я считаю, что лучше верующим самим молиться, тем более есть ресурсы. Я всегда считал и говорил прихожанам: хочешь понять, что читают, получать пользу для ума и сердца — сам помогай читать и петь на клиросе. И сейчас есть такая возможность.
— Русская православная церковь как-то поддержала вас?
— Митрополит Иоанн звонил, волновался, предлагал вернуться. Но опять же, не хорошо это было бы — оставлять наших прихожан, да и желания уезжать не было.
— Чем вы занимались, когда прекратились службы?
— Волонтерской работой в своем микрорайоне. Измерял температуру людям, которые в него заходят. Китайцы не очень охотно принимают помощь, но, когда я ее предложил, обрадовались. Мне говорили, когда и куда подходить, и я проработал на улице больше месяца. Китайцы молодцы, быстро прописали программы для электронных пропусков с «кодами здоровья», с которым тебе разрешается проходить в определенные места.
«Эту Пасху мы будем вспоминать как особенную»
— Как местное население реагирует на действия властей?
— Никакого ропота: надо, значит, надо. Несколько дней назад проходил день поминовения усопших, ежегодный праздник, три дня выходных, все идут на кладбище. Власти просили людей не ходить на кладбище, туда никого не пускали. Организовывали минуты молчания в парке в своих районах. Все чествуют врачей, которые возвращаются из Уханя в свои города, их встречают с почестями, с кортежем. На небоскребах разместили их фотографии.
— Пострадавшим в материальном плане какая-то помощь оказывается?
— Здесь на поддержку людей выделяются очень большие деньги. Были и предписания для арендодателей — снизить аренду под магазины и другие предприятия, доходов ни у кого не было. Вообще у китайского правительства стоит задача — ликвидировать бедность. Народу дают удочки. Бери кредит без процентов, выращивай чай, делай, что хочешь, только обоснуй. И все без юридических проволочек. В Китае понимают: кто там в деревне будет бумагами заниматься? Бюрократии в этом плане меньше.
В начале февраля власти Китая обнародовали ряд мер по поддержке финансовой системы и защите экономики страны. В частности, Народный банк Китая 3 февраля предоставил дополнительную ликвидность рынкам в размере 1,2 трлн юаней (более $170 млрд). Это вливание стало крупнейшей в Китае операцией на открытом рынке в течение одного дня с 2004 года. НБК также снизил процентные ставки по кредитам для поддержки компаний. Министерство финансов КНР, в свою очередь, разрешило местным органам власти произвести дополнительные заимствования на 290 млрд юаней ($41,5 млрд) в форме целевых облигаций для финансирования инфраструктурных проектов, что позволит стимулировать рост экономики.
— Эта эпидемия сплотила вас и ваших прихожан?
— У нас и так крепкий приход. Это особенность приходов на чужбине. Если в России приходы по большей части финансово поддерживаются «захожанами», теми, кто посещает храм на Пасху, Рождество, чтобы детей покрестить, то здесь все-таки нахождение на чужбине уже сплачивает. А принадлежность к приходу означает и ответственность за его содержание.
— Следите за тем, что происходит в России? У нас пик эпидемии еще не наступил.
— Слежу, считаю, что нужно слушать, что говорят власти. Кто-то говорит, что эпидемия коронавируса — это не страшно. Но это пока тебя и твоей семьи не коснулось. Появился объединяющий момент для семьи. Но вот в Китае, например, число разводов увеличилось. Люди совершенно разучились быть вместе. Слежу за церковными делами в России, знаю, что посещение храмов ограничили. Жаль, но с другой стороны — появилась уникальная возможность для самих верующих людей — помолиться дома. Если нельзя прийти в храм, это не значит, что тебя кто-то лишил Христа. Лишили просто привычной обстановки. Христиане собирались, где могли — и в катакомбах, и на кладбищах в советские времена, почему и укоренился обычай идти на Пасху на кладбище. Господь говорил, что он не в рукотворенных храмах живет. Можно задуматься, не заменяет ли обряд Бога. Жаль, что нельзя будет встретить Пасху в привычной храмовой обстановке, но есть уникальная возможность гораздо глубже понять этот праздник, проведя его в этом году в кругу семьи: есть время все украсить в доме, где хором и приходом будет семья. Я уверен, что эту Пасху мы будем вспоминать как особенную, как торжество Христа над смертью; она будет выделяться.
— Не всем православным в России легко следовать просьбе властей ради безопасности друг друга и остальных людей не посещать храмы в Пасху. 12 апреля полиция в ряде случаев штрафовала пришедших в храмы в Вербное воскресение. Советуете ли оставаться в Пасху дома?
— Это вопрос лично каждого. Я бы предостерег прихожан от похода в храм на Пасху. Никакого предательства веры здесь нет. Нужно подумать о своих ближних, о других людях, о врачах, которые сбиваются с ног. Мы надеялись, что получится здесь, в Китае, провести пасхальную службу, но, по всей видимости, мы в этом году будем вместе с нашими соотечественниками едины — будем ее по домам совершать. В нашем случае не столько из-за опасности заражения, сколько из-за особого внимания властей к иностранцам сейчас. Именно сейчас они могут и глаза приоткрыть, все предпосылки есть. Сейчас чаще приходится сталкиваться с отношением: иностранец — значит, заразен. Так что придется потерпеть.
— Как вы думаете, может ли так случиться: что верующие увидят, что молиться можно и дома, и после пандемии перестанут посещать храмы?
— Думаю, нет. Все-таки служба, сам приход в храм — это определенное действие. И оно важно. А ограничения — временны.
— Вас тянет в Россию?
— Не особо. Живу тут уже пять лет, и сильной тоски по березкам нету. Но не потому, что не патриот. Господь призвал сюда, так устроил. Были проблемы с визами, возможностью остаться. Потом наладилось. Какая-то ответственность, осознание того, что ты здесь тоже нужен, помогает.