Дети сломанных цветов
Ксения Рождественская о документальном фильме «Лагерь калек»
На Netflix вышел «Лагерь калек» Джеймса Лебрехта и Николь Ньюнэм, спродюсированный Бараком и Мишель Обама и получивший приз зрительских симпатий на «Сандэнсе»,— документальная история о том, как люди с ограниченными возможностями в 1970-е боролись против изоляции и победили
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Для Джеймса Лебрехта все началось в 1971 году, когда он попал в «Дженед», летний лагерь, как тогда говорили, «для инвалидов». Лебрехту было 15, он хотел стать звукорежиссером, интересовался девушками, а еще он родился с расщеплением позвоночника, поэтому передвигаться без коляски не мог. В лагере таких было много — подростков с разной степенью инвалидности, «невидимых» для общества, тех, от кого мир отворачивался, кто обычно попадал в закрытые учреждения, о ком здоровым людям не хотелось думать. Одна из героинь фильма, тоже прикованная к коляске, рассказывает, что в детстве ее кто-то спросил: «Ты больная?» — и она поняла, что для всего мира она не человек, а «больная». И это оказалось потрясением.
В лагере «Дженед» — хипповском комьюнити, где все делали что хотели, «как будто внешнего мира не существовало» — все были просто людьми. И всем было весело. Джем-сессия? — прекрасно. Игра в мяч? — давайте попробуем. Разговоры на психологические темы? — отлично. Свидания? — с удовольствием. Эпидемия лобковых вшей в лагере? — круто! Съемки фильма? — да, да, снимайте!
Эти архивные пленки сами по себе могли бы стать мощным документальным фильмом о том, как люди в обществе себе подобных впервые начинают чувствовать себя людьми. Но «Лагерь калек» — не об этом, а о том, как жить за пределами рая. Пройдя через два летних месяца хипповской свободной жизни в «Дженед», герои понимают, что они могут и должны изменить общество, заставить чиновников увидеть людей с ограниченными возможностями не как «больных», а как тех, кому можно помочь. В 1970-е — да и позже — любой город был для колясочников враждебной средой, в метро можно было спуститься лишь по ступенькам, никаких пандусов. «Лагерь калек» иронично и восхищенно рассказывает историю революции — от немноголюдных колясочных маршей до двадцатипятидневного «сидячего протеста» с единственным требованием: официально признать права людей с ограниченными возможностями.
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Patti Smolian/Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
От слов «борьба за права» веет пафосом или безысходностью. Но «Лагерь калек», наоборот, кино нежное, полное подросткового счастья. Наверное, фильм получился таким, потому что одним из его режиссеров стал сам Джим Лебрехт. Он же — один из героев. И конечно, он же — звукорежиссер. Он давно работает в кино, на его счету звук, например, «Плохого Санты» Терри Цвигоффа или «Твин-Пикс. Огонь, иди за мной» Дэвида Линча. Лебрехт много лет работал звукорежиссером на фильмах Николь Ньюнэм («Похищение Европы»), и неудивительно, что именно она взялась за историю лагеря «Дженед» и борьбы за права инвалидов. Исполнительными продюсерами фильма стали Барак и Мишель Обама: это уже второй фильм их продюсерской компании Higher Ground, выпущенная ими «Американская фабрика» Стивена Богнара и Джулии Райхерт получила в этом году «Оскар» как лучший документальный фильм (он тоже есть на Netflix), «Лагерь калек» завоевал приз зрительских симпатий на фестивале «Сандэнс».
Главное достоинство «Лагеря» — он меняет зрительскую оптику. Герои не вызывают жалости, они не кажутся страшными или несчастными «другими», они — обычные люди, которые просто хотят найти себя. Наверное, это мог бы быть байопик Джудит Хьюман, главной воительницы с системой: именно она возглавила движение за права инвалидов, ее боготворили все выпускники «Дженеда» — и она в конечном счете добилась того, чтобы общество признало «калек» людьми. Но, к счастью, «Лагерь калек» не фокусируется на чьей-то отдельной истории. Лебрехт и Ньюнэм дают слово разным людям, складывая картину из осколков времени. Да, иногда из-за этого внимание зрителя рассеивается, но зато здесь все по-честному, как в летнем лагере: никто не лучше других, никто не хуже всех, каждый — герой. Например, одна из героинь — Дениз Джейкобсон, у нее ДЦП, и она с трудом разговаривает — рассказывает, что в юности решила переспать с водителем грузовика, а через некоторое время попала в больницу с сильной болью в животе. Решив, что у нее аппендицит, ее прооперировали, а оказалось, что она подхватила гонорею. «Узнав об этом, я на секунду почувствовала гордость,— вспоминает очаровательная пожилая дама с разноцветными волосами,— а потом вдруг поняла, что врачи даже не могли предположить, что кто-то мог бы захотеть со мной переспать». Тогда она решила поступить в университет на специальность «Человеческая сексуальность».
В фильме несколько таких удивительных историй — о транссексуале с ДЦП, о слепом чернокожем, о женщине, которая стала инвалидом в 22 года,— и каждая выглядит как средний палец, показанный обществу. Наконец общество начинает испытывать смущение, и тогда в городе появляются съезды с тротуаров. Да, в фильме речь идет о настоящей революции, которая рождается из атмосферы лагеря «Джанед»,— герои несут ее в себе всю жизнь, распространяя вокруг себя. Когда рядом — друзья, играет хорошая музыка, все люди — братья, все тебе помогают и воспринимают тебя как человека. Не как «меньшинство».
Смотреть: Netflix