Иран продолжает снимать ограничения, введенные в связи с пандемией. С 20 апреля разрешена деятельность тех видов бизнеса, которые не несут серьезных рисков распространения заболевания, и отменен запрет на передвижение на автомобиле. При этом в стране остаются более 80,8 тыс. заболевших, а более 5 тыс. иранцев умерли. Как развивалась эпидемиологическая ситуация в Иране и что делают власти, рассказывает иранский журналист Мохаммад-Реза Мусави — специально для “Ъ”.
Несмотря на то что эпидемиологическая ситуация в Иране остается серьезной, с 20 апреля запланированы новые послабления — в частности, разрешается деятельность бизнеса, несущего средние риски распространения коронавируса
Фото: Ebrahim Noroozi, AP
Несмотря на то что эпидемиологическая ситуация в Иране остается серьезной, с 20 апреля запланированы новые послабления — в частности, разрешается деятельность бизнеса, несущего средние риски распространения коронавируса
Фото: Ebrahim Noroozi, AP
«А знаешь, зачем они вчера объявили о первых случаях заболевания коронавирусом? Завтра выборы, и на них никто не придет. Им же надо как-то объяснить низкую явку»,— сказал мой приятель Хамид. Я никак не могу забыть этот наш разговор, хотя дело было еще 20 февраля.
Мы сидим дома у Хамида, празднуем день рождения его дочери. Первый час ночи, но веселье только начинается. Два десятка изрядно выпивших молодых людей танцуют, курят прямо в квартире и смеются. Спрашивать, идут ли они завтра на выборы, смысла нет. Но я все же решаюсь. В ответ слышу хохот или: «Конечно, нет!»
Утром на участках в Тегеране еще видны небольшие очереди, но потом они рассасываются. В сравнении с привычными толпами избирателей на наших выборах количество желающих проголосовать ничтожно. Один из членов избирательной комиссии говорит мне: «Слушай, ты пока не снимай, а то народа мало. Приходи чуть позже, когда снова люди придут».
Несмотря на то что на тот момент уже известно о первых заболевших, людей в масках на участках немного — максимум на одном из пяти избирателей.
В итоге явка составила 42,5% — рекордно низкий показатель за всю историю парламентских выборов в Исламской Республике. Но коронавирус, похоже, ни при чем. За последние два года благодаря усилиям президента США Дональда Трампа в политической системе Ирана противники диалога с Западом укрепились настолько, что их доминирование стало подавляющим.
В этих условиях власти решили, что реформаторов, сторонников диалога с США и либерализации системы, до избирательного процесса можно не допускать. Так что альтернативы в избирательных списках в этот раз не было. Людям же такие выборы неинтересны.
У другого моего приятеля — Резы телевизор включен почти постоянно. На экране сине-красная эмблема телеканала Iran International. «Тебе не надоело это смотреть? — спрашиваю я.— Обрати внимание, что они говорят: согласно источникам Iran International, от коронавируса в Иране умерло 15 человек. Откуда они это взяли? Это же вброс чистой воды. Власти сегодня сказали только о шести летальных исходах. Хочешь альтернативу — смотри BBC. Зачем тебе это?»
«Слушай, BBC на персидском передачи транслирует только вечером. Все остальное время — сплошные повторы. А тут круглосуточное вещание, да и ведущие симпатичные»,— отвечает Реза. На экране эффектная блондинка на персидском рассказывает о последних событиях в мире и Иране. Iran International начал работу всего три года назад, но уже приобрел в Иране широкую аудиторию. Вещает телеканал из Лондона. Власти утверждают, что его финансирует Саудовская Аравия.
Судя по контенту, это похоже на правду. Постоянные вбросы, публикация непроверенных данных, сомнительные эксперты. Но значительная часть иранцев готова поверить чему угодно, только не официальной позиции. «Ты знаешь, я правда рад, что все это началось в Куме,— продолжает Реза.— Теперь люди поймут, что от этих ребят в чалмах — одни проблемы».
Начало истории распространения коронавируса в Иране и вправду было несколько странным. Кум — один из двух главных религиозных центров. 19 февраля власти сначала объявили о том, что в этом городе подтверждены первые два случая коронавируса, а через несколько часов уточнили, что эти двое умерли.
Затем было установлено, что скончавшиеся не посещали Китай и с китайцами не общались. Получается, что заразились они в Иране.
Население начало подозревать что-то неладное. «Да понятно, что они все врут! Я две недели назад сильно заболела. Это был точно коронавирус»,— подобные высказывания можно было регулярно услышать в общении с местными жителями в первые недели после начала эпидемии. Скрывали власти информацию или нет — сказать сложно. Но в любом случае то, как развивалась ситуация, нанесло серьезный удар по доверию людей к властям и государственным СМИ.
За всю свою жизнь еще одна моя знакомая Парване голосовала только однажды — на президентских выборах в 2009 году за реформатора Мир-Хосейна Мусави. Тогда победил ультраконсервативный кандидат Махмуд Ахмадинежад, оппозиция заявила о массовых фальсификациях, после чего начались самые масштабные акции протеста в истории страны. После этого Парване решила: ходить на выборы больше не имеет смысла.
Работала она все это время гидом: сначала в Турции для иранцев, затем — в Иране для иностранцев. Последние месяцы дела обстояли неважно. В ноябре в стране начались массовые протесты в связи с подорожанием бензина. Парване в этот момент была в Исфахане с группой туристов. Тур пришлось прервать, иностранцы отправились домой. Затем в январе после убийства войсками США генерала Касема Сулеймани иранские ВВС по ошибке сбили украинский самолет. Все иностранные клиенты Парване отменили свои поездки в Иран на полгода вперед.
Начиная разговор о властях, она не выбирает выражения.
«Слышал, сколько этих идиотов в парламенте заявили, что у них корона? Все у них нормально, просто пытаются солидарность изобразить, типа, мы тоже болеем вместе с вами»,— заявила Парване.
Я пытаюсь возразить: «Погоди, они ведь не только заражаются. Ты хочешь сказать, что умирают они тоже из солидарности?» Парване этот аргумент не сильно впечатлил.
«Это они все тоже врут»,— упрямо твердила она.
Через несколько дней, когда иранские власти начали вводить ограничения и в принудительном порядке закрывать рестораны и торговые центры, Парване словно подменили — впервые в жизни она начала высказываться положительно о действиях правительства. «Вот это правильно! Давно так надо! Только мало. Надо еще запрет на передвижение ввести, чтобы никто никуда не ездил», — заявила она.
Как и во многих странах, в Иране началась консолидация населения вокруг властей. Многие призывали к еще более жестким мерам. В итоге 25 марта президент Хасан Роухани объявил о запрете на передвижение на автомобилях между провинциями.
«Ну что делать, если люди иначе не понимают. Сказано же, что надо сидеть дома. Так нет, они продолжают путешествовать, на пикники ездить»,— отреагировала на эту новость Парване.
«Я иногда начинаю думать, что это конец Исламской Республики,— делится со мной проживший полжизни в Европе Мохсен.— Ты же понимаешь, что в условиях санкций и так экономика падала два года. А теперь миллионы людей лишатся работы, и власти сделать ничего не могут — денег нет».
Фото: Коммерсантъ / Мохаммад-Реза Мусави / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Мохаммад-Реза Мусави / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Мохаммад-Реза Мусави / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Мохаммад-Реза Мусави / купить фото
Опасность экономических последствий пандемии осознают и в правительстве. В связи с этим 11 апреля власти пошли на снятие части ограничений на деятельность тех видов бизнеса, которые «не являются сильной угрозой» для распространения вируса. При этом за два дня до объявления этой меры министр здравоохранения Саид Намаки высказался против возвращения людей к работе. «Малейший безрассудный шаг приведет к непоправимому ущербу»,— предупредил он.
Однако президент заявил, что в правительстве разногласий нет. «После выступлений президента Роухани у людей может создаться впечатление, что жизнь возвращается к норме. Но это не так,— продолжает Мохсен.— Фактически создается альтернативная реальность. Это очень опасно».
С самого начала правительство Ирана воспринимало угрозу коронавируса сквозь призму политической целесообразности.
Ограничения вводились не спеша, власти внимательно следили за реакцией общества. Теперь руководство пытается, по словам Хасана Роухани, «максимально в текущих условиях оживить экономическую жизнь».
С 20 апреля запланирован новый набор послаблений: разрешается деятельность бизнеса, несущего средние риски распространения коронавируса, и отменяется запрет на передвижение на автомобиле. Однако полностью нивелировать последствия для экономики не удастся. При этом неизбежна вторая волна эпидемии, о чем заявляет даже президент.
Иными словами, Иран только в самом начале пути преодоления пандемии. Консолидация на фоне общей угрозы коронавируса вскоре пройдет. Останутся обнищание населения, гуляющий по стране вирус и убежденность многих, что власти врут и ничего не делают. Пусть последнее и не всегда правда.