Эхо пражского сноса
Демонтаж монумента маршалу Коневу в Праге как прецедент
Демонтаж монумента маршалу Ивану Коневу в чешской столице грозит вызвать ответный шквал исторических эмоций на пространстве от Москвы до Владивостока.
Памятник чехословацким легионерам на Михайловском кладбище в Екатеринбурге — один из самых масштабных в РФ. Здесь похоронены более 300 военнослужащих, им приезжал поклониться президент Чехии Земан
Фото: Александр Мамаев / ТАСС
Памятник чехословацким легионерам на Михайловском кладбище в Екатеринбурге — один из самых масштабных в РФ. Здесь похоронены более 300 военнослужащих, им приезжал поклониться президент Чехии Земан
Фото: Александр Мамаев / ТАСС
Немногие знают, что в современной России до сих пор осуществляется масштабная программа установки монументов и памятных знаков, посвященных так называемому чехословацкому легиону — вооруженному соединению, оказавшему в 1918–1919 годах немаловажное влияние на ход Гражданской войны в России. В контексте показного и издевательского (никто в России не забудет шуточку чешского старосты района Прага-6 об отсутствии маски на лице бронзового маршала Конева) демонтажа нашего воинского монумента в Чехии дальнейшая реализация подобной программы, да еще и с участием официальных лиц российского государства, выглядит более чем странно.
Соглашение «с прицепом»
О памятниках чешским легионерам официально напомнил нам в апреле 2020 года МИД Чешской Республики, опубликовав, в частности, такое «Заявление»: «Хочется напомнить российской стороне, что в то время, как Чешская Республика на своей территории надлежащим образом содержит 4224 военных захоронений, мемориалов и памятников, на которые, в отличие от памятника маршалу И.С. Коневу, распространяются положения Соглашения между правительством Чешской Республики и правительством Российской Федерации о взаимном содержании военных захоронений от 1999 года, на территории Российской Федерации до сих пор не удалось, несмотря на многолетние переговоры на уровне местного самоуправления, решить вопрос обновления военных памятников павшим чехословацким легионерам в Самаре, Новокуйбышевске — Липягах и других местах».
Соглашение, на которое ссылается чешский МИД, вступило в силу 11 августа 1999 года. В соответствии с ним Россия и Чехия брали на себя обязательство обеспечивать «сохранность военных захоронений на территориях своих государств и их содержание в надлежащем виде». Помимо прочего, в Соглашении 1999 года говорилось также об «обустройстве» военных захоронений, которое трактовалось в том числе как установка «памятников или иных мемориальных сооружений» (речь о мемориалах и памятниках, непосредственно связанных с захоронениями, а памятник маршалу в Праге формально, подчеркивает МИД, таковым не является). Таковое «обустройство» могло, по тексту документа, происходить, «как правило, в местах нахождения останков или, если это окажется невозможным, в иных местах, достойных памяти погибших».
В этих «иных местах» и стало возможным осуществление в России целой чехословацкой мемориальной программы, которую, надо сказать, современные жители российских городов и сел, оказавшихся в полосе военных действий и следования чехословацкого легиона в 1918–1920 годах, не смогли и не захотели понять и оценить по достоинству. Точнее говоря, не смогли понять, почему на российской земле должны стоять памятники людям, которые прошлись по ней огнем и мечом.
Да, собственно, жителей об этом никто, по старинной российской традиции, и не спрашивал.
Вспомнить или припомнить?
Два года назад в публикации «Красно-белый маршрут» «Огонек» (№ 20 за 2018 год) подробно рассказывал о печальной роли, которую сыграл Чехословацкий корпус в истории России, поэтому напомню лишь вкратце.
В ходе Первой мировой войны российские власти еще в августе 1914 года начали формировать национальную военную часть — Чешскую дружину из чешских и словацких колонистов и переселенцев, живших в России. Расчет был прост — перетянуть на свою сторону солдат, воевавших против России под знаменами Австро-Венгерской монархии, показав перспективу: от отдельной чехословацкой армии к Чехословацкому государству. В дружине было около тысячи солдат, командовали русские офицеры. С 1915-го ее стали пополнять за счет военнопленных: к февралю 1916-го она стала полком, к апрелю — бригадой.
Боевой дебют Чехословацкой бригады состоялся в июне 1917-го у местечка Зборов (современная Украина), против австро-венгерских войск. В России уже произошла Февральская революция, но Временное правительство не препятствовало созданию новых чешских подразделений, и к осени 1917-го бригада разрослась в Чехословацкий корпус из трех дивизий. В начале 1918 года он насчитывал более 38 тысяч человек — 37 451 пехотинец и 638 кавалеристов.
Пока шла война, Чехословацкий корпус был естественным союзником России. Но после заключенного большевиками сепаратного Брестского мира Чехословаки оказались в чужой стране в виде вооруженного формирования с непонятным статусом.
При этом путь через границу в Австро-Венгрию им был закрыт: для продолжавшей воевать империи Габсбургов они были предателями. Возник проект переброски корпуса на Западный фронт через Архангельск или Мурманск, но побоялись германских подлодок; в итоге решено было отправить чехословаков в кругосветное путешествие — через Владивосток. Весной 1918-го по Транссибирской магистрали потянулись чехословацкие эшелоны. И растянулись на тысячи километров: в мае авангард Чехословацкого корпуса достиг Владивостока, а «хвост состава» был в Поволжье.
Возможно, со временем чехословаки покинули бы территорию России тихо и мирно, но 25 мая 1918 года наркомвоенмор Лев Троцкий издал приказ об их разоружении (есть историки, которые считают, что сделано это было под давлением союзной Австро-Венгрии Германии). Результатом попыток местных Советов разоружить корпус стало его восстание, в советской историографии получившее название «белочешского мятежа». С середины 1918-го в руках чехословаков оказался весь Транссиб — от Самары до Владивостока.
«Белыми», как показал ход событий, чехословаки не были, — как не было у них и причин ввязываться в разгоравшуюся в России войну. Вот только Гражданская война мало интересовалась их желаниями. Использовать же организованную вооруженную силу в своих целях пытались все: и белые, увидевшие в восставших против красных чехословаках естественного союзника; и страны Антанты, перед которыми замаячила перспектива восстановления Восточного фронта против центральных держав; и большевики — не зря же чехословаки выдали советским властям адмирала Колчака… Словом, перипетии боевых приключений чехословаков в России 1918–1919 годов были причудливыми. Но стоит отметить: именно в результате захвата ими Самары в июне 1918 года стало возможным создание там КомУча (Комитет членов Учредительного собрания) — первого всероссийского антибольшевистского правительства. Поэтому ряд историков называет чехословацкое восстание детонатором Гражданской войны в России.
Эвакуация Чехословацкого корпуса из России затянулась до 1921 года. По дороге во Владивосток чехословаки имели массу боевых столкновений с красными гарнизонами, партизанами и иными вооруженными формированиями. Устанавливая в разных городах и территориях свою власть или свергаю чужую, чехословаки не останавливались перед насилием, расстрелами, репрессиями против населения. Есть множество свидетельств и о присвоении ими имущества, продовольствия и ценностей. Исследователи и публицисты приписывают чехословакам и исчезновение части оказавшегося в Сибири в 1918 году «золотого запаса Российской империи».
Как бы то ни было, в восприятии российского общественного мнения «боевой путь» Чехословацкого корпуса в 1918–1919 годах по нашей стране — это не то, чем следует гордиться и отмечать монументами.
«Легион-100»
К 100-летнему юбилею корпуса в Чехии (там его именуют теперь легионом) запустили юбилейную программу «Легион-100», в рамках которой чехословацкое общество легионеров совместно с Минобороны Чехии организует «паломнические поездки» по местам боев «легионеров» на Центральном и Южном Урале. Об этом не далее как в 2019 году сообщало посольство Чехии в России.
«Паломничеством» дело не ограничивается. Как не раз сообщали российские СМИ, в рамках упомянутого выше Соглашения 1999 года за счет чешской стороны планировалось установить посвященные чехословацкому легиону памятники и памятные знаки более чем в 50 населенных пунктах России.
Распоряжением правительства РФ № 1615-р от 24 сентября 2010 года «единственным исполнителем» по обеспечению сохранности и содержанию иностранных воинских (в том числе вновь обустраиваемых) мемориалов на территории РФ определена ассоциация «Военные мемориалы». На официальном сайте этой ассоциации представлены фотографии девяти уже возведенных памятников чешским легионерам (Красноярск, Кунгур, Владивосток, Челябинск, Бузулук (два), Екатеринбург, Нижний Тагил и Михайловка Иркутской области). Но из открытых источников можно выяснить, что на деле памятников легионерам в современной России как минимум полтора десятка.
Так, в 2005 году памятная стела установлена на кладбище чехословацких легионеров во Владивостоке. В 2006-м открыт чехословацкий мемориал на Троицком кладбище в Красноярске. В 2007-м — памятник в Бузулуке Оренбургской области. В 2008-м — на Михайловском кладбище в Екатеринбурге (здесь крупнейший в России чехословацкий военный некрополь). В том же году появился памятный знак у Посольского монастыря на берегу Байкала (Бурятия). В 2009-м — в Нижнем Тагиле. В 2010-е появился памятник «легионерам» в поселке Култук Иркутской области. В 2011-м — в Челябинске. В 2012-м — в Кунгуре и Пугачеве (Саратовская область). В 2013-м — в Верхнем Услоне (Иркутская область). В 2015-м — в Пензе, Ульяновске и Сызрани…
В печати обсуждались также проекты сооружения чехословацких памятников в Миассе, Кургане, Нижнеудинске, Самаре, Тюмени, Новокуйбышевске, Уфе, Канске, Златоусте и других городах. Кое-где дошло до установки пьедесталов. Но ни в одном пункте не было общественного согласия по вопросу установки таких памятников, а вот открытые протесты, заявления и пикеты — напротив, не редкость. Почему власти чаще всего и не решались форсировать процесс.
Чужая память и своя
Память о себе в городе легионеры оставили разную: ставили оперы, издавали газеты, но и вешали. На фото — казнь екатеринбургских большевиков легионерами Чехословацкого корпуса, 1918 год
Фото: РИА Новости
Память о себе в городе легионеры оставили разную: ставили оперы, издавали газеты, но и вешали. На фото — казнь екатеринбургских большевиков легионерами Чехословацкого корпуса, 1918 год
Фото: РИА Новости
Для многих представителей региональной власти в РФ, вероятно, стало сюрпризом, что местному населению не все равно, какие памятники будут стоять на их земле. Но история с увековечиванием «легионеров» показала, что это именно так.
Особо громкими были протесты в Самаре, где рядом с железнодорожным вокзалом уже семь лет стоит пустой постамент для памятника «легионерам». В 2013-м, 2016-м и 2017 годах местные коммунисты вместе с жителями близлежащих домов выходили на протестные пикеты, собирали подписи под обращением к президенту. Местная пресса проводила опрос «Нужен ли Самаре памятник чехословакам?» — 72 процента ответили отрицательно. Жители писали в газеты и местным депутатам: «Мой дед погиб от их ("белочехов".— "О") рук»; «на станции Обшаровка белочехи расстреляли 11 железнодорожников, 4 закопали заживо, замучили подпольщицу Татьяну Лепилину. Ей было всего 22 года. Могила-памятник Лепилиной стоит в Обшаровке до сих пор… А в Самаре будет стоять памятник ее убийцам?» и т.п.
Против установки памятника в Самаре выступали даже потомки Василия Чапаева — в 2020-м его внучатая племянница Марина записала видеообращение к министру обороны РФ Сергею Шойгу, в котором спрашивала: «Каким образом Министерство обороны Чехии совершенно беспрепятственно, а часто и при поддержке ваших подчиненных, реализует свой идеологический проект "Легион-100"? Вдуматься только: страна НАТО, участвующая в новой холодной войне против нас, руками нашей же ассоциации "Военные мемориалы" требует от местных властей установления памятников легионерам Чехословацкого корпуса».
Впрочем, Самара — не единственный «очаг сопротивления». В Челябинске региональное отделение ЛДПР заявило, что «установка монумента чехословацким легионерам, которые пришли в Челябинск как захватчики и оккупанты и оставили после себя недобрую славу, противоречит здравому смыслу и оскверняет память русских солдат, чьи кости до сих пор лежат в земле по всей Европе в безымянных могилах».
В Пензе в 2015-м общественники добивались от властей ответа: почему в городе нет памятника его основателям, зато воздвигается монумент Чехословацкому корпусу: «Ведь он, по сути, установлен людям, которые устроили открытый мятеж в нашем городе против законной власти, а также осуществляли грабежи, артиллерийские обстрелы мирных кварталов, пытки и убийства. Что же такого хорошего и достойного сделали для Пензы чехословацкие легионеры, чтобы в их честь поставили памятник?» Тогда же пензенские коммунисты провели пикет под лозунгами «Памятнику белочехам — не место на пензенской земле» и т.п.
А в поселке Михайловка Иркутской области в 2014-м памятный знак чехословацким легионерам облили красной краской. Особенно возмутило то, что его поставили неподалеку от братской могилы красных партизан, расстрелянных белогвардейцами и чешскими карателями. «Чем же прославились чехи, раз им поставили памятник?» — добивались ответа местные жители.
Примеров можно привести еще много — из Канска (Красноярский край), Златоуста, где против установки чехословацкого памятника выступили ветераны Великой Отечественной войны, Уфы, Тольятти, где в 2017-м мэрия отказалась согласовывать пикет по сбору подписей против установки памятника легионерам, из других мест. Как ни относись к протестным лозунгам и их инициаторам, нельзя не признать: установка памятников чехословацким легионерам на просторах России не добавляет общественного согласия. То, что для чешской стороны — увековечивание памяти соотечественников, в России воспринимается как возвеличивание этой памяти. Такова национальная традиция восприятия монументов, ничего не поделаешь.
Как ответить за Конева
После демонтажа памятника маршалу Коневу в Праге ситуация вокруг чешских памятников в России не могла не обостриться. Контекст, что называется, накалился: общественный совет при Минобороны РФ, например, и вовсе призвал переименовать в честь Конева станцию московского метро «Пражская». А горячие головы из числа публицистов стали заявлять, что самим фактом пражского демонтажа чешская сторона вышла из Соглашения 1999 года, а потому, мол, и у российской стороны руки развязаны — можно сносить чехословацкие монументы. Зампред Законодательного собрания Ульяновской области, по совместительству — лидер партии «Коммунисты России» Максим Сурайкин заявил, что будет добиваться сноса чехословацкого памятника в Ульяновске — в ответ на демонтаж монумента Коневу в Праге.
Допустимо ли втягиваться в предлагаемую «войну памятников»? На мой взгляд, ни в коем случае. И не только потому, что на территории Чехии — около трех тысяч воинских захоронений российских и советских солдат, о которых чешская сторона обязана заботиться по Соглашению 1999 года. Главное — нельзя уподобляться вандалам и становиться с ними на одну доску.
Но, конечно, выполнение Россией Соглашения 1999 года стоит, особенно после пражского демонтажа, ограничить сохранением уцелевших чехословацких захоронений и уже стоящих монументов, не прибавляя к ним новых. Нельзя уподобляться вандалам, но не стоит и подставлять им другую щеку.