Вчера президент России Владимир Путин встретился с лидерами европейского бизнеса, с наступательных позиций обсудил с ними трагические подробности расширения ЕС и поставил их перед неизбежностью вступления России во Всемирную торговую организацию. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что бизнесмены на встрече держали удар.
Бизнесмены, входящие в организацию "Европейский 'круглый стол'", два раза в год в свободное от работы время обсуждают, как жить и развиваться Европейскому союзу. Может показаться, что больше в свободное время этим людям заняться и нечем. Но это не так. Время от времени они приезжают в Россию и обсуждают ту же самую тему с представителями российского бизнеса.
Накануне два члена российского кабинета министров, Виктор Христенко и Герман Греф, устроили скандал на рабочем заседании совместного "круглого стола" (см. вчерашний номер Ъ). Их не смутило то, что люди приехали к нам в гости. Более того, они, можно сказать, воспользовались этим обстоятельством, чтобы в лоб спросить их, как можно расширять Евросоюз за счет государств Центральной Европы, отдавая себе отчет в том, что Россия потеряет на этом довольно большие деньги? Можно предположить, что европейским бизнесменам нет и не должно быть никакого дела до потерь, которые понесет российская экономика, если экономика ЕС от этого только выиграет. Но и это не так. Европейские бизнесмены — не такие уж бессердечные люди, как нам хотелось бы о них думать. Их сердца подсказывают им, что газ, которым Россия снабжает страны Евросоюза, нужен гражданам этих стран как воздух.
Лично я предполагал, что после скандала на вчерашнем заседании Владимир Путин как добрый следователь, дав выговориться злому, поймет бизнесменов и простит. Но он не понял.
— В странах ЕС действуют ограничения,— сказал Владимир Путин,— которые в данный момент не распространяются на страны Центральной Европы. И даже уже сейчас некоторые страны, которые готовятся вступить в ЕС, направили нам предложения о расторжении тех или иных контрактов. Между тем я убежден, что мы можем и должны создать нормальные условия по всем направлениям европейской интеграции. Я просто абсолютно убежден, что это и в наших, и в ваших интересах.
Здесь, конечно, прежде всего важно, что это в их интересах. Я просто абсолютно убежден, что все бизнесмены правильно поняли этот месседж и донесут его до руководства ЕС.
Президент коснулся еще одной проблемы. Речь идет о вступлении России в ВТО. Ну не хотят они нас принимать во Всемирную торговую организацию! Евросоюз стоит насмерть. Но мы-то хотим вступить. И вступим, хотят они этого или нет.
Для этого, считают они, России надо сначала увеличить цены на энергоносители на внутреннем рынке. Этого, дал понять президент России, не будет никогда. И вот почему.
— Сложившиеся более низкие цены на энергоносители в России объективно отражают наши конкурентные преимущества, такие же, как хорошая погода в тех странах ЕС, где развито сельское хозяйство.
То есть вы сначала поменяйте погоду в некоторых странах ЕС (специально не будем уточнять, в каких, чтобы у нас был в случае чего простор для политического маневра), а потом предъявляйте нам свои претензии. Тогда мы, может, подумаем над тем, чтобы перекрыть или осушить реки, которые крутят турбины наших ГЭС, поневоле отражая наши естественные преимущества в конкурентной борьбе.
Странно, что на бизнесменов не очень подействовала эта безупречная логика. Председатель группы компаний British Petroleum Питер Сазерленд заявил в ответ, что в истории ВТО еще не было переговоров, которые заканчивались бы полным удовлетворением для обеих сторон. Это заявление прозвучало неожиданно резко после выступления председателя европейского "круглого стола" промышленников Герхарда Кромме, который назвал происходящее в России настоящим чудом. Ценность его признаний была поставлена под сомнение, правда, им же самим в тот момент, когда он сказал, что имеет в виду все, что случилось с экономикой России за последние 15 лет.
В результате этой встречи стороны так и не пришли к полному удовлетворению. Так что пока наши естественные преимущества остаются с нами. А их — с ними. И разве кому-нибудь от этого плохо?