Журнал Петербургской академии наук «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие», первый номер которого вышел в 1755 году, был первым научно-популярным изданием современного типа, причем не только в России, но и в мире. Подобные издания для популяризации науки появились в Европе только спустя век, а в Америке и того позже. Спустя два с половиной века научно-популярные издания как источник информации о событиях в науке отошли на задний план, сегодня о том, что происходит в науке, нас информирует новостная научная журналистика
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
Веры не касаться, статьи критические в книжки не вносить
В западной истории науки первым научно-популярным изданием считается французский Journal des savants 1665 года рождения. Но даже по его названию (по-русски «Журнал ученых») понятно, что это был типичное СМИ для внутринаучных коммуникаций. Назвать его и подобные журналы популярными можно только условно, они предназначались для информирования ученых о том, что происходит в других областях науки. Такие условно популярные журналы есть и сейчас, например, журнал «Природа» РАН, где ученые пишут о том, что интересно только ученым. И пишут только с той долей популярности, которой достаточно, чтобы сделать их статьи понятными ученым из других областей науки, но недостаточной, чтобы они были до конца понятны простому человеку.
Петербургские «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащих» исходно были иным изданием. В его уставе сказано, что к сотрудничеству в журнале допускаются профессиональные литераторы не из числа академиков, то есть журналисты, если их назвать по-современному. Рекомендовалось терминологию «из высоких наук, яко то из астрономических наблюдений и исчислений, из физики, математическими вычетами изъясняемой, из анатомических примечаний, которых разуметь невозможно без знания совершенного самой анатомии, и ничего тому подобного в помянутые книжки не вносить». Также предлагалось исключить все «касающееся до веры» и не публиковать «статьи критические или такие, которыми мог бы кто-нибудь оскорбиться», то есть не выносить из избы внутринаучную полемику и не лезть за пределы науки, особенно в политику. Именно таких принципов сейчас придерживается или, во всяком случае, должна придерживаться уважающая себя научно-популярная журналистика.
Золотой век научпопа
Век первого русского научно-популярного журнала был недолгим. В 1763 году он был переименован в «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах», который выходил очень солидным по тем временам тиражом 2 тыс.
экземпляров, но спустя год закрылся. Он опередил свое время. Как ни парадоксально это выглядит, но преждевременными оказались научно-популярные издания и век спустя, в викторианскую эпоху, когда, казалось, наступило их время. Они действительно возникали в то время десятками, но почти сразу либо закрывались, либо меняли свой профиль. Например, в Англии, форпосте прогресса и науки, только в 1860-е годы появились сразу шесть научно-популярных журналов, пять из которых тут же обанкротились, а шестой (Nature) уцелел только потому, что практически сразу превратился в междисциплинарный научный журнал для ученых.
Для массовой научно-популярной периодики социум дозрел только еще век спустя, во второй половине XX века. Это был «золотой век» для научно-популярных изданий, и лидером здесь опять оказалась наша страна. Совокупный ежемесячный тираж таких изданий, как «Наука и жизнь», «Вокруг света», «Знание — сила», «Земля и Вселенная», «Техника — молодежи», «Юный техник», «Юный натуралист» и других, превышал 10 млн экземпляров, не говоря уже на порядок большей аудитории ТВ-передач «Очевидное — невероятное», «Клуб кинопутешествий», «В мире животных». И все это снова схлопнулось практически в один момент, на рубеже 1980-х и 1990-х гг. Причем дело тут было не столько в сильнейшем экономическом кризисе советской науки, сколько в смене мировоззренческих приоритетов у их массовой аудитории.
Увеселение наукой
Начиная с нулевых годов нашего столетия наблюдается ренессанс научно-популярных изданий. Но происходит это уже на фоне цифровой медиареволюции. Отечественные научно-популярные СМИ пропустили в 1990-е годы новые по тем временам тренды — «эдьютейнмент» и «сайнстейнмент» — и бросились наверстывать упущенное. Переводить на русский и пояснять их суть, наверное, излишне, многие помнят первопроходца «инфотейнмента» на отечественном ТВ Леонида Парфенова с передачей «Намедни» и более поздними его проектами. Изящно и непринужденно образовывать и «онаучивать» аудиторию предполагалось примерно такими же методами.
При этом, правда, отошла на второй план, а то и вовсе позабылась тривиальная мысль, что мультимедийность, конвергентность, межплатформенность, интерактивность, кибержурналистика и прочие достижения современных медиа, включая социальные медиа,— всего лишь способ упаковки смыслового содержимого и его доставки потребителю. Вообще-то эта система может работать и часто работает без содержимого, особенно осмысленного, но в случае научно-популярной журналистики оно, содержимое, все-таки было желательно.
Доставка знаний о достижениях науки неученому потребителю пошла в XXI веке по новым цифровым рельсам, но магистральным для всех СМИ, с не в пример большей пропускной способностью, нежели у параллельно идущей цифровой узкоколейки научно-популярных изданий. В топовых новостях дня практически ежедневно стали появляться сообщения из разряда «ученые открыли», чего не было даже в советские времена. Социологи заговорили о ренессансе в нашей стране тяги народа к знаниям, в том числе научным. Вероятно, так оно и есть, маятник от практически полного забвения науки в социуме в 1990-е годы должен был качнуться в противоположную сторону. Но помимо этого тут присутствовал еще элемент принуждения ученых к популяризации их работы среди масс неученых граждан, и вот почему.
Эффект бутылочного горлышка
По расходам на науку Российская Федерация находится на десятом месте в мире. По данным Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ в 2018 году (более поздних страновых рейтингов по данному показателю нет), внутренние затраты в нашей стране на научные исследования и разработки равнялись $39,9 млрд в год (по паритету покупательной способности рубля). Это заметно меньше, чем в топ-5 стран по этому показателю: США ($511 млрд), КНР ($451 млрд), Япония ($168,6 млрд), ФРГ ($118,5 млрд) и Республика Корея ($79,4 млрд), но тоже большие деньги по сравнению с расходами на науку в 200 остальных страх мира. Кроме того, наша страна была и остается в мировых лидерах по занятости в науке — 428,9 тыс. ученых, уступая на сегодня только Китаю, США и Японии, где в науке занято 1,7 млн, 1,3 млн и 665 тыс. ученых, соответственно.
По данным Национального научного фонда США (US National Science Foundation), в том же 2018 году (более поздних рейтингов нет) наша страна по числу публикаций в научных изданиях занимала десятое место (60 тыс. рецензируемых научных статей; у лидеров Китая и США этот показатель был 426 тыс. и 409 тыс. статей). По оценке Russian Science Citation Index (RSCI) на Web of Science, в России издается около 6 тыс. научных и научно-производственных журналов при общем их числе в мире около 100 тыс., что тоже очень много (в США их издается около 8 тыс.). Иными словами, по показателям внутринаучных коммуникаций (когда передача информации замыкается кругом мирового научного сообщества) Российская Федерация среди мировых лидеров.
Совсем иная картина, если рассматривать коммуникации научного сообщества с обществом в целом. Здесь априори ясно, что фильтром на пути этих коммуникаций, точнее на их пути в направлении «наука—общество», а по сути «бутылочным горлышком» на этом пути, служат СМИ (включая соцмедиа), так как иного пути нет. Ученые не собирают митинги для объявления о своих открытиях, не дают представления в театрах и на эстраде, разве что иногда читают лекции на YouTube или других платформах, но это сравнительно редкие и, как правило, точечно спонсируемые мероприятия. До масштабов советского «Общества “Знание”», десятками тысяч выдававшего по разнарядке в научные учреждения путевки для чтения лекций в коллективах трудящихся, им далеко.
Вопрос стоит так: что именно знают «неученые», которых в нашей стране 99,8% населения (в США — 99,6%, в Китае — 99,8%), не только об открытиях ученых, но и об их работе, уровне жизни, карьерных возможностях и т. п., но в первую очередь все же об открытиях и новых разработках? Можно сформулировать вопрос и так: за что ученые получают немалые на общем фоне зарплаты и на что они тратят государственные, фондовые, корпоративные, спонсорские гранты в размере минимум $39,9 млрд в год? А на самом деле больше, потому что многие отечественные ученые участвуют в иностранных грантовых исследованиях.
Научно-популярная гомеопатия
Коммуникация научного сообщества с «неученым» социумом идет по трем основным каналам: через специализированные научно-популярные СМИ, через все остальные СМИ и в соцсетях. Последний канал в этом плане практически не исследован, но априори можно предположить, что и там ученые группируются в замкнутые на себе группы, а любители науки обсуждают в основном те темы, которые поступают в соцсети из СМИ.
Научно-популярные СМИ по индексу цитирования (ИЦ) в СМИ и соцмедиа занимают довольно скромную долю. По данным компании «Медиалогия» во втором квартале 2019 года (более поздних рейтингов нет), общий ИЦ топ-10 наиболее популярных научно-популярных СМИ составлял 200. При этом только в апреле 2019 года, то есть за один месяц второго квартала 2019 года, у лидеров по ИЦ среди традиционных СМИ — новостных агентств «РИА Новости» и ТАСС — число цитирований в СМИ составляло больше 25,5 млн, а гиперссылок в соцмедиа больше 2 млн. То есть на пять порядков выше, чем у всех десяти топовых по цитированию научно-популярных СМИ за три месяца.
Иными словами, совокупная аудитория всех вместе взятых научно-популярных СМИ размывается в аудитории новостных агентств до гомеопатических доз. Отсюда несложно сделать вывод, что основной поток информации из научного сообщества в социум идет через главные новостные агентства, где, как правило, присутствуют научные новостные ленты. Разумеется, научные журналисты регулярно обзванивают НИИ и университеты с дежурным вопросом: «Что новенького открыли сегодня?». Но источник основного потока информации от ученых — пресс-релизы из их институтов и университетов. Этот поток гораздо больше, чем может показаться, и растет на глазах по той простой причине, что государство заставляет ученых информировать общество об их работе.
Принуждение к популяризации науки
В 2011 году в системе госрегулирования науки появился новый инструмент — Федеральная система мониторинга результативности деятельности научных организаций, выполняющих научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы (ФСМНО). Среди прочего в ФСМНО ведется учет числа научно-популярных публикаций, выполненных сотрудниками организации, и числа положительных и нейтральных упоминаний по любому поводу научных организаций в СМИ федерального уровня.
Вклад этих данных в итоговую оценку эффективности вуза или НИИ по 25 критериям ФСМНО сравнительно невелик, но может оказаться критическим при отнесении научной организации в одну из трех категорий, каждая из которых претендует на финансирование по своему уровню. Особенно опасна граница между второй и третьей категориями, к последней относят организации, «утратившие научный профиль и перспективы развития».
Сегодня в лентах «большой тройки» информагентств — «РИА Новости», ТАСС, «Интерфакса» — ежегодно появляется около 4 тыс. новостей о российской науке. На 4 тыс. научных организаций РФ это крайне мало, особенно если учесть, что есть институты и университеты с особенно плодовитыми пресс-службами, которые рассылают свои пресс-релизы едва ли не каждый день, а другие научные организации вообще устраняются от самопиара.
С точки зрения правительства как госрегулятора науки ситуация нетерпимая, особенно с учетом того, какие деньги тратит государство на науку, а хедлайнером особо крупных финансовых вливаний в нее выступает сам президент. Для ее исправления усилиями компании РВК был запущен первый в России агрегатор научных новостей «Открытая наука» с сервисом автоматических рассылок для подписанных журналистов федеральных СМИ. На заседании президиума РАН поставлен вопрос о создании пресс-службы институтов РАН (не путать с пресс-службой РАН) — структуры при президиуме, которой поручено оперативно готовить пресс-релизы для всех академических институтов сразу. Все идет к тому, что пресс-релизов о событиях в науке станет еще больше.
Коронавирусный тест
Интернет в отличие от печатных СМИ — площадка для публикаций бездонная, там, где сейчас публикуются 4 тыс. релизов, их легко может стать и 40 тыс., а число их перепубликаций в СМИ всех уровней — от федеральных до муниципальных — и перепостов в соцмедиа будет стремиться к бесконечности. Словом, «онаучивание» народа продолжается, и научно-популярные СМИ тут уже ни при чем. Они скорее становятся чем-то вроде деликатеса для гурманов — любителей науки.
Если кому-то покажется это слишком смелым допущением, то достаточно посмотреть, что происходит сейчас в новостных СМИ и соцмедиа вокруг коронавируса SARS-CoV-2. Уж точно не благодаря научно-популярным изданиям миллионы людей, не имеющие никакого отношения к вирусологии и эпидемиологии, всего за один месяц стали довольно неплохо разбираться в этих науках.