Китайский пациент

Пандемия коронавируса радикально изменила всю мировую политику. Впервые со времен украинского кризиса 2014 года главным антагонистом Вашингтона и его союзников становится не Москва, а Пекин. Выходящий из эпидемии Китай втягивается в полномасштабную дипломатическую войну с Западом, обвиняющим его в глобальном кризисе 2020 года. Триггерами нового кризиса оказались уже не Крым и Донбасс, а белые пятна истории с «нулевым пациентом» Уханя и вызывающие все больше вопросов действия КНР по борьбе с пандемией.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Выздоровление после Тяньаньмэня

Отмечавшееся в июне прошлого года 30-летие подавления демонстрации на пекинской площади Тяньаньмэнь подвело символическую черту под тремя десятилетиями противостояния Китая и Запада, главными темами которого неизменно оставались вопросы демократии и прав человека в КНР, ситуация в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, Тибет, Тайвань и Гонконг. «Мы не потерпим диктаторов от Багдада до Пекина»,— на годы вперед задал тон этого противостояния вскоре после вступления в должность в 1993 году президент США Билл Клинтон.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Сдерживание коммунистического Китая в 90-е годы прошлого века проходило на фоне поддержки «демократической России» во главе с ниспровергателем коммунизма первым президентом независимого российского государства Борисом Ельциным. Ее главным лоббистом на Западе стал все тот же Билл Клинтон. Именно он первым поставил вопрос о необходимости членства России в «Группе семи» — элитном клубе ведущих индустриально развитых держав мира, куда Китаю, несмотря на размеры его экономики, вход всегда был строго запрещен как государству, не проходящему демократический фейсконтроль Запада.

Однако обладающий огромным терпением и упорством Китай на протяжении десятилетий прилагал все усилия для того, чтобы прагматизм взял верх, а хор его западных критиков звучал все глуше.

Главной задачей амбициозного китайского руководства стало создание условий для спокойного, безопасного развития и превращения КНР в ведущую мировую державу.

К середине прошлого десятилетия казалось, что с этой стратегической задачей китайская дипломатия почти справилась. И дело было не только в ее последовательности и упорстве.

В марте 2014 года, вскоре после перехода украинского Крыма под юрисдикцию РФ и начала полномасштабного кризиса в отношениях России с Западом, председателя КНР Си Цзиньпина встречали в Европе как дорогого гостя.

В то время как вслед за Крымом возник конфликт в Донбассе и на роль главного оппонента Запада выдвинулась Москва, Пекин взял курс на перезагрузку отношений с Европой, уходя от прошлых разногласий и добиваясь максимально благоприятных условий для торгово-экономического сотрудничества с ЕС.

Поездка председателя КНР Си Цзиньпина по Европе, происходившая шесть лет назад, носила беспрецедентный характер.

Это был насыщенный по программе 11-дневный дипломатический марафон, который начался в Гааге, а завершился посещением штаб-квартиры ЕС в Брюсселе.

В условиях нестабильного положения европейских экономик и растущего глобального веса Китая лидеры стран ЕС тогда были вынуждены закрывать глаза на те проблемы, которые традиционно служили раздражителем в их отношениях с Пекином,— критика по Тибету и проблемам прав человека уже почти не звучала. По итогам поездки был подписан внушительный пакет торгово-экономических соглашений с двумя неформальными лидерами и ведущими экономиками ЕС — Францией и Германией.

Особую интригу турне Си Цзиньпина придавало то, что оно совпало с большой поездкой по Европе предшественника Дональда Трампа в Белом доме — президента США Барака Обамы.

Лидеры США и КНР, первой и второй экономик мира, конкурировавших в борьбе за выходящий из рецессии европейский рынок, тогда даже пересеклись в Гааге, проведя встречу на полях саммита по ядерной безопасности. Несмотря на непростые отношения Вашингтона и Пекина, стороны сумели избежать нового обострения.

Как сообщил тогдашний советник президента США по внешней политике Бен Родс, глава Белого дома попытался успокоить Си Цзиньпина, поднявшего вопрос о прослушивании американскими спецслужбами китайских компаний. По словам Бена Родса, Барак Обама заверил, что сбор секретной информации не преследует цель обеспечить конкурентные преимущества американским компаниям над китайскими.

Уже на излете восьмилетней эпохи президента Обамы, за год до президентских выборов 2016 года в США, на которых победил республиканец Дональд Трамп, Вашингтон окончательно определился с выбором противника номер один: им стала Россия, а не Китай. В ноябре 2015 года тогдашний министр обороны США Эштон Картер, выступая на конференции в мемориальной библиотеке Рональда Рейгана в Сими-Вэлли (Калифорния), назвал Россию главной угрозой международной безопасности и сообщил о намерении наращивать военный потенциал США для защиты Америки и ее союзников.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Словно желая не отстать от президента Рейгана, назвавшего СССР «империей зла», Эштон Картер тогда возложил главную ответственность за кризис в системе международной безопасности на политику Москвы.

«В Европе Россия нарушает суверенитет Украины и Грузии и активно пытается запугивать страны Балтии. Кроме того, в Сирии она подливает масла в огонь и без того опасного конфликта, продлевая гражданскую войну и подпитывая тот самый экстремизм, к борьбе с которым сама же и призывает»,— перечислял обвинения в адрес Москвы глава Пентагона.

В наибольшей степени речь Эштона Картера стала напоминать стилистику Рональда Рейгана, когда он сообщил о попытках России нарушить стратегический баланс с помощью оружия массового уничтожения.

«Самое тревожное, что бряцание ядерным оружием, к которому прибегает Москва, вызывает вопросы по поводу приверженности российских лидеров к стратегической стабильности и уважения ими норм неприменения ядерного оружия»,— заявил глава Пентагона.

Хотя в своем выступлении он возложил вину за дестабилизацию в мире и на Китай, критика России была гораздо более развернутой и жесткой. Более того, говоря о Китае в ходе своего турне по Азии, состоявшегося незадолго до выступления в библиотеке Рейгана, министр обороны США даже сообщил о намерении Вашингтона попытаться встроить Пекин в общую систему азиатской безопасности.

Симптомы новой болезни

Однако относительно спокойный период для китайской дипломатии на Западе продлился недолго.

Это стало ясно уже в декабре 2016 года — после президентских выборов, но еще до того, как Овальный кабинет в Белом доме занял избранный президент Дональд Трамп.

На фоне подготовки к передаче власти в Белом доме, которая состоялась 20 января 2017-го, отношения Вашингтона и Пекина подверглись серьезному испытанию. Причиной стал телефонный разговор Дональда Трампа с президентом Китайской Республики (Тайваня) Цай Инвэнь, заставший уходящую администрацию Барака Обамы врасплох.

В Белом доме подтвердили: это была не согласованная с командой Барака Обамы импровизация его будущего преемника. Но это уточнение паковавшей чемоданы демократической администрации ровным счетом ничего не меняло.

Между Тайванем и США нет дипотношений — Вашингтон разорвал их еще в 1979 году, тем самым поддержав концепцию «одна страна, две системы», которой применительно к Тайваню придерживаются власти КНР.

В связи с этим после 1979 года ни один лидер США, включая еще не вступивших в должность избранных президентов, ни разу не вступал в прямые контакты с руководителями Тайваня, избегая негативных последствий для отношений с Пекином.

Однако Дональд Трамп не только нарушил это существовавшее на протяжении десятилетий негласное табу, которого неукоснительно придерживались как демократические, так и республиканские администрации, но и не стал скрывать факт своей беседы с Цай Инвэнь, дважды прокомментировав ее в Twitter. Более того, его записи еще больше обострили ситуацию.

Во-первых, в своих комментариях Дональд Трамп назвал Цай Инвэнь «президентом Тайваня» (в Пекине считают такое определение неприемлемым, используя формулировку «региональный лидер Тайваня»).

Во-вторых, избранный президент США тогда парировал обвинения в том, что он не должен был говорить с Цай Инвэнь, недоумевая, почему этого нельзя делать, если США поставляют оружие Тайваню. «Интересно: США продают Тайваню военную технику на миллиарды долларов, а я не должен принимать поздравительный звонок»,— написал он.

Разговор Дональда Трампа с Цай Инвэнь подтвердил: отношения Вашингтона и Пекина при действующей администрации США не будут застрахованы от новых импровизаций Вашингтона, способных вызвать дальнейшие осложнения.

Перед выборами 2016 года Дональд Трамп неоднократно давал понять: в случае избрания его задачей станет защита национального рынка США, что может потребовать введения протекционистских мер против КНР. Дальнейшее развитие событий показало, что он был полон решимости применить не один болевой прием против Пекина, чтобы устранить существующий дисбаланс в торговле, и в целом выработать и реализовать стратегию глобального сдерживания КНР, в том числе путем создания в регионе пояса дружественных США государств.

«Азиатско-тихоокеанское направление обещает стать для президента Трампа ключевым. Первостепенное значение будет иметь вопрос об отношениях с КНР, и это не случайно. Антикитайские настроения растут не только среди американских политиков, экспертов и военных, но и среди представителей деловых кругов. Американские бизнесмены ощущают растущую конкуренцию в регионе и за его пределами и испытывают трудности, связанные с китайским промышленным шпионажем, нарушением авторских прав и демпинговой торговой политикой»,— прокомментировал “Ъ” перемены, происходившие во внешней политике США, директор Института мировой экономики и международных отношений РАН Федор Войтоловский.

По словам эксперта, высокие темпы развития программ военного строительства Китая и активность его армии на море, в воздухе, в космосе и в киберпространстве, а также опережающая динамика оборонных расходов этой страны стали вызывать все большую озабоченность и у американских военных и спецслужб. «В этой ситуации можно ожидать дальнейшего укрепления в администрации Трампа и американской элите в целом настроений в пользу военно-политического сдерживания Китая»,— прогнозировал Федор Войтоловский.

В ситуации превращения Китая в глобального конкурента США проходивший с большой помпой в ноябре 2017 года государственный визит Дональда Трампа в КНР ровным счетом ничего не менял.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Перезапуск отношений двух сверхдержав, балансировавших на грани нового конфликта в связи с жесткой антикитайской риторикой Дональда Трампа в период избирательной кампании 2016 года, оказался по определению невозможным. Уже в ходе визита действующий глава Белого дома открыто признал, что в двусторонней торговле Китай оставил США «далеко позади». Как следовало из слов президента, он не может винить в этом китайцев, которые в свое время просто воспользовались возможностью обогнать США: ответственность за торговый дефицит с Пекином Дональд Трамп возложил на предыдущую администрацию в Белом доме.

Поздравив Си Цзиньпина с «великой политической победой», одержанной на последнем съезде китайской Компартии, Дональд Трамп как ни в чем не бывало назвал своего собеседника «другом и очень необычным человеком», с которым у него сложилась «прекрасная личная химия».

В свою очередь, демонстрируя желание подвести черту под соперничеством Вашингтона и Пекина, Си Цзиньпин заметил: «Я сказал президенту, что Тихий океан достаточно большой для того, чтобы в нем хватило места и для Китая, и для Соединенных Штатов».

Однако этот сигнал так и не был услышан.

Пентагон прицелился в Пекин

Происшедшие в последние годы метаморфозы в китайской политике Вашингтона лучше всего иллюстрирует сопоставление упомянутой выше речи бывшего министра обороны США Эштона Картера, прозвучавшей в конце 2015 года, с недавним установочным выступлением действующего министра обороны США Марка Эспера в Центре стратегических и международных исследований.

Выступление на Форуме по глобальной безопасности прозвучало в конце января, когда тема пандемии уже входила в мировую повестку, однако на тот момент еще не стала новым дестабилизирующим фактором в отношениях Пекина и Запада.

Поэтому, ничего не говоря о проблеме коронавируса, глава Пентагона тем не менее дает развернутую оценку того, как будет строиться глобальное сдерживание Пекина со стороны США.

В отличие от Эштона Картера, уделившего главное внимание России, его преемник в Пентагоне Марк Эспер называет задачей номер один борьбу с Китаем.

«Национальная стратегия обороны ставит Китай на первое, а Россию — на второе место в списке наших приоритетов в период борьбы великих держав. Обе эти ревизионистские державы, как мы знаем, пытаются использовать появляющиеся технологии, чтобы изменить ландшафт власти и изменить мир в свою пользу, часто за счет других. Пекин, например, сочетает прямые государственные инвестиции, принудительную передачу технологий и кражу интеллектуальной собственности, чтобы сократить разрыв между США и китайским оборудованием и системами вооружения, в то же время развивая асимметричные возможности противодействия нашим силам»,— заявил глава Пентагона. «Китайское правительство использует свою дипломатическую, военную и экономическую мощь для достижения своих целей жесткими, зачастую угрожающими и, как правило, противоречащими международным правилам и нормам методами,— продолжал Марк Эспер.— Компартия Китая использует технологии искусственного интеллекта для подавления общин мусульманских меньшинств и борцов за демократию.

Фактически партия создала государство всеобщего наблюдения XXI века с беспрецедентными способностями подвергать цензуре и ущемлять основные права человека. Джордж Оруэлл был бы горд за них.

Китай экспортирует свое программное обеспечение для распознавания лиц и системы мониторинга за границу».

По мнению главы Минобороны США, «не менее тревожным является способ, которым Китай приобрел большую часть технологий: Пекин намерен получить и использовать интеллектуальную собственность и ноу-хау США любой ценой».

В бой идет коронавирус

Таким образом, когда появились первые сообщения о заболевших коронавирусом в китайском Ухане, после чего распространение COVID-19 за считаные месяцы приобрело характер глобальной пандемии с наибольшим числом заболевших в США и Западной Европе, почва для конфликта была уже хорошо подготовлена. С каждым месяцем по мере развития пандемии становилось все более очевидно: новый конфликт Пекина с «коллективным Западом» лишь дело времени.

Сегодня, когда КНР уже выходит из кризиса, а в евроатлантическом сообществе пандемия еще в самом разгаре, антикитайские страсти и фобии на Западе стремительно растут.

Фактически коронавирус стал лишь предлогом. Нынешний системный кризис в отношениях Китая с Западом становится современным аналогом кризиса 30-летней давности, возникшего после подавления восстания на центральной площади Пекина.

Только у нынешнего кризиса свой набор раздражителей, свои реперные точки, свои инструменты и своя цена вопроса.

Претендующий на глобальное лидерство Китай вынужден вести дипломатические арьергардные бои, в то время как против него открыто два фронта — американский и не столь заметный, но также имеющий стратегическое значение европейский фронт.

Общим знаменателем становится тема ответственности КНР за пандемию и ее последствия. Китайская дипломатия исходит из того, что распространение коронавируса — это общая проблема человечества и бремя ответственности должно быть распределено между всеми мировыми игроками. США и их союзники решительно отвергают эту логику.

Их позиция состоит в том, что львиная доля глобальной ответственности лежит именно на Китае, чья лаборатория в Ухане наградила мир COVID-19, после чего Китай якобы стал утаивать реальную ситуацию с пандемией, а потом еще и завалил пол-Европы поставками некачественных медицинских материалов и оборудования под видом оказания гуманитарной помощи.

При этом в негласном лоббировании китайских интересов обвиняется Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ).

Широкий резонанс вызвал материал американской телекомпании Fox News со ссылкой на неназванные источники, изложившей свою версию событий с «нулевым пациентом» в Ухане. Дезавуируя версию Пекина о природном происхождении вируса, Fox News утверждает: он был создан в лаборатории и передался одному из ее сотрудников от летучей мыши. Последний якобы и стал источником заражения для жителей города, а потом и всего мира.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В связи с этим президент Трамп намерен изучить появившуюся в СМИ информацию о том, что предыдущая администрация президента Обамы якобы даже выдала лаборатории в Ухане американский грант. «В случае если есть какой-то грант, который им поступает, мы очень быстро его закроем»,— заявил Дональд Трамп. И добавил: «2015 год. Интересно, кто же тогда был президентом?» Так он прокомментировал информацию о том, что пять лет назад США выделили лаборатории в Ухане грант в размере $3,7 млн.

Американская администрация продолжает настаивать: Китай должен допустить иностранных специалистов в лабораторию в Ухане, на что Пекин продолжает отвечать решительным отказом.

«У нас с Китаем идет много обсуждений. Выражусь так: я недоволен»,— заявил на этой неделе Дональд Трамп.

По его мнению, пандемия приобрела такой масштаб во многом из-за нежелания Пекина раскрыть подлинные факты и взаимодействовать с США и их союзниками в полном объеме.

Отвечая на вопрос, могут ли США в качестве одной из ответных мер поддержать призывы лишить КНР права принимать Олимпийские игры 2022 года, глава Белого дома неожиданно ничего не сказал о коронавирусе. Однако дал понять: все будет зависеть от выполнения подписанного 15 января этого года торгового соглашения с Пекином, которое действующая администрация США считает одним из главных своих достижений, исправляющим «ошибки» Барака Обамы. «Я только что заключил сделку с Китаем. Они будут покупать американскую продукцию на $250 млрд. Я хочу посмотреть, как они будут выполнять сделку»,— заявил Дональд Трамп.

Между тем свою атаку на Пекин разворачивают и американские законодатели. Предельно четко обозначил задачу сенатор-республиканец Линдси Грэм.

«Весь мир должен выставить счет за пандемию и заставить Пекин раскошелиться по-крупному. И я хочу начать списывать часть нашего долга Китаю, потому что это они должны платить нам, а не мы им!» — заявил он.

До этого сенатор-республиканец Тед Круз внес на рассмотрение верхней палаты Конгресса США законопроект о санкциях против Китая в связи с пандемией COVID-19. Если законопроект под названием «Ending Medical Censorship and Cover Ups in China Act of 2020» будет принят, президент США должен будет составить список лиц, которые препятствуют свободе слова и работе социальных сетей в КНР, в том числе блокируют распространение информации о пандемии.

Ранее Тед Круз и его коллега в Сенате Марта Максалли, также представляющая республиканское большинство в верхней палате Конгресса, обвинили ВОЗ в подчинении китайским властям. В эфире все того же Fox News Марта Максалли призналась, что «никогда не верила коммунистам», чьи действия, по ее словам, привели к «необязательным смертям» во всем мире. Часть вины Марта Максалли возложила и на генерального директора ВОЗ Тедроса Гебрейесуса, по ее мнению превратившего ВОЗ в китайский рупор. «Доктор Тедрос дезинформировал мир. В какой-то момент во время борьбы Китая с коронавирусом он даже похвалил их за прозрачность, проигнорировав кучу доказательств того, что режим не сообщил, насколько серьезной была вспышка. Этот обман стоил жизней»,— написала в Twitter Марта Максалли.

Неудивительно, что президент Трамп уже распорядился приостановить выплату американских взносов в бюджет ВОЗ, составивших в 2018–2019 году $553 млн. «Всемирная организация здравоохранения — мы обнаруживаем все больше и больше проблем. Есть другие способы потратить $500 млн. Мы найдем способы направить их на то, чтобы оказать людям куда более ощутимую помощь»,— предупредил он.

Впрочем, китайская сторона называет свою позицию в информировании мира о пандемии «открытой и ответственной» и осуждает «политиков, распространяющих ложь».

«Многочисленные факты говорят о том, что источник COVID-19 еще не определен и что он указывает на разные регионы. Вирус — общий враг всего человечества, поиск "нулевого пациента" направлен не на то, чтобы прибить его к столбу позора, а на то, чтобы лучше понять этот вирус, выяснить путь его эволюции и затем полностью победить его. Полагаясь на современную науку и технологии, мы можем проследить источник вируса и быть уверенными, что рано или поздно наступит день, когда все тайное станет явным»,— прокомментировал выпады в адрес Китая посол КНР в РФ Чжан Ханьхуэй.

Линия фронта: от Питера Даттона до Зденека Гржиба

Однако держать круговую оборону китайской дипломатии все труднее. Политиков, которые, по версии Пекина, занимаются дезинформацией и очернительством КНР, в мире становится все больше. В связи с этим нынешний кризис в отношениях Запада с Китаем уже не выглядит как «детище Трампа» — исключительно американская инициатива нанести удар по глобальным амбициям Пекина, главного конкурента США.

«Я считаю, что это долг Китая — ответить на эти вопросы и предоставить информацию, чтобы люди четко понимали, что именно произошло. Мы не хотим, чтобы это повторилось»,— заявил на днях глава МВД Австралии Питер Даттон.

Такие же заявления звучат и на другом континенте.

В условиях поразившей Старый Свет пандемии в Европе, причем как в Западной, так и в Восточной, форсированными темпами формируется новая группа политиков, предъявляющих претензии Пекину.

Они относятся к КНР с подозрением, а то и враждебно, забыв «медовый месяц» и перезагрузку пятилетней давности, когда главным оппонентом для них была Россия.

Так, исполняющий обязанности премьер-министра Великобритании вместо заболевшего коронавирусом Бориса Джонсона Доминик Рааб уже предупредил: Пекину предстоит объяснить многое. «Нет никаких сомнений, что мы не сможем вести дела как обычно после этого кризиса»,— предупреждает Доминик Рааб.

Это не какая-то особая позиция Соединенного Королевства, вышедшего из ЕС и не представляющего объединенную Европу.

О том, что в истории с коронавирусом и роли Китая в его распространении «слишком много белых пятен», также заявил президент Франции Эмманюэль Макрон. При этом официальная французская позиция все же дистанцируется от американской. «На сегодняшний день нет ни одного фактического элемента, подтверждающего информацию, которая недавно была распространена в американской прессе, и устанавливающего связь между происхождением COVID-19 и работой лаборатории P4 в Ухане в Китае»,— заявил источник в Елисейском дворце.

Однако французский ученый с мировым именем вирусолог, получивший Нобелевскую премию за открытие ВИЧ, Люк Монтанье готов рассматривать версию о том, что коронавирус был создан в лаборатории, а не появился в природных условиях.

В целом тон в общеевропейских настроениях задает верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель, на первом этапе кризиса относившийся к Пекину более благосклонно, однако в итоге занявший жесткую позицию. Китайскую «политику щедрости» в Европе, призванную минимизировать последствия бушующей пандемии, Жозеп Боррель считает проявлением двойной игры, «имеющей геополитическую составляющую и подразумевающей борьбу за влияние».

«Китай агрессивно продвигает идею о том, что в отличие от США он является ответственным и надежным партнером. Вооружившись фактами, мы должны защитить Европу от недоброжелателей»,— заявил Жозеп Боррель.

Реализовать установку главы европейской дипломатии «вооружиться фактами» и защитить Европу от Китая наперебой бросились сразу несколько европейских политиков, воспользовавшихся скандалами вокруг некачественных китайских товаров и медицинского оборудования.

Так, лидер словацкой право-консервативной партии «Обычные люди» Игор Матович, возглавивший правительство страны только 21 марта, уже заявил о том, что закупленные предыдущим правительством Петера Пеллегрини 1,2 млн китайских экспресс-тестов для определения наличия антител к коронавирусу на сумму $16 млн «не позволяют выявить вирус на ранних стадиях заболевания».

По сообщению агентства Bloomberg, раздосадованный Игор Матович признал, что ему не остается ничего другого, кроме как «выбросить негодные коронавирус-тесты в Дунай».

«У нас куча тестов, и они нам ни к чему»,— сокрушался Игор Матович.

Ранее господин Матович обвинял правительство Петера Пеллегрини в реализации коррупционных схем, и вполне возможно, что эмоциональное высказывание действующего премьера Словакии в числе прочих факторов было обусловлено внутриполитической борьбой в стране. Тем не менее громоотводом в любом случае стали китайские тесты на вирус.

В соседней Чехии тон антикитайских настроений пытается задавать задиристый мэр Праги 38-летний Зденек Гржиб, представляющий Чешскую пиратскую партию.

Имеющий медицинское образование Зденек Гржиб до прихода в политику в качестве врача стажировался на Тайване и задолго до пандемии снискал себе репутацию убежденного «борца с коммунистическим Китаем». Уже в ранге столичного градоначальника он стал демонстративно встречаться с китайскими диссидентами и критиковать политику Пекина в области национальных меньшинств. В марте этого года, в годовщину Тибетского восстания 1959 года, господин Гржиб даже вывесил флаг Тибета на здании пражской мэрии, что вызвало дипломатический скандал.

Кроме того, в январе он принял делегацию Тайваня во главе с мэром Тайбэя Кэ Вэньчжэ. Прага и Тайбэй стали городами-побратимами — до этого чешская столица разорвала подобное соглашение с Пекином.

Несмотря на то что с качеством китайских поставок тестов на CОVID-19 и медицинской продукции в Чехию проблем нет, Зденек Гржиб убежден: «Это не гуманитарные подарки или помощь. Для Китая это бизнес».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Между тем недоразумения и скандалы вокруг провозглашенной Пекином «политики щедрости» в условиях пандемии также возникли в Испании, Нидерландах и Турции.

Так, Министерство здравоохранения Испании в конце марта вернуло китайской компании Shenzhen Bioeasy Biotechnology партию экспресс-тестов на COVID-19. «Характеристики этого лота не соответствуют тому, что было указано в сертификатах качества, поэтому мы отказались от этой партии, компания ее заменит»,— сообщил директор координационного центра предупреждений и чрезвычайных ситуаций Министерства здравоохранения Испании Фернандо Симон. В первой партии, полученной по заказу испанского правительства, чувствительность теста была лишь 30%, хотя должна составлять 80%.

В связи с инцидентом посольство Китая в Испании заявило, что компания Shenzhen Bioeasy Biotechnology «пока не получила официальную лицензию от Национальной администрации лекарственных средств Китая на продажу своей продукции». При этом в сообщении китайской дипмиссии в Мадриде говорилось о том, что продукции Shenzhen Bioeasy Biotechnology в гуманитарной помощи правительства Китая Испании не будет.

Напомним, что ранее Испания заключила с китайскими властями соглашение о покупке медицинских материалов на €432 млн, в том числе 550 млн хирургических и респираторных защитных масок, 5,5 млн экспресс-тестов, 950 аппаратов ИВЛ и 11 млн перчаток.

В Нидерландах возникла проблема с партией 600 тыс. респираторных масок, которые оказались бракованными, несмотря на наличие сертификата, и были отозваны.

И наконец, министр здравоохранения Турции Фахреттин Коджа сообщил о неудачных попытках использовать китайские тесты на антитела. «Мы так и не стали их применять»,— сообщил турецкий министр.

Возможность возникновения проблем с китайскими поставками признают и в Пекине. «Страны всего мира сейчас охотятся за медицинским оборудованием, что очень сильно усложняет для Китая задачу контроля качества товаров и регулирования экспорта»,— цитирует газета WSJ официального представителя МИД КНР Чжао Лицзяня.

«Клевета же будет остановлена мудростью»

Работающие в поте лица китайские дипломаты дают понять, что победа будет за ними. Так, упомянутый выше официальный представитель МИД КНР Чжао Лицзянь — один из самых многоопытных китайских дипломатов, которого можно считать «специалистом по Twitter», учитывая то, как он использует этот ресурс, чтобы не только обороняться, но и атаковать. Именно он высказал версию о том, что это американские военные в сентябре 2019 года завезли коронавирус в Ухань.

Для того чтобы отбиваться от выдвигаемых против КНР обвинений, Пекин вынужден задействовать не только ресурсы традиционных СМИ, но и соцсети.

При этом широкое распространение получила такая форма донесения китайской точки зрения, как интервью или статья посла в той или иной стране, осуждающие «заговор против Китая».

«Весь китайский народ бросил все свои силы и энергию на предотвращение безудержного распространения внезапной эпидемии COVID-19 в Китае, тем самым став для всего мира оборонительным рубежом по борьбе с эпидемией. В этой войне без порохового дыма каждый китаец, который ответственно исполнял свою роль, достоин называться героем. Генеральный секретарь Си Цзиньпин — главный командующий в борьбе Китая с эпидемией»,— написал 22 марта в своей статье в “Ъ” посол КНР в РФ Чжан Ханьхуэй.

«В настоящее время в Китае производят сотни миллионов медицинских масок в день, что стало важной гарантией для борьбы с эпидемией во всем мире»,— отметил Чжан Ханьхуэй. «Мы твердо верим, что цветок дружбы расцветет еще красивее после испытаний штормами и бедствиями, ведь пройдя огонь и воду, отношения между людьми становятся еще более прочными и постоянными»,— философски оценил происходящие в мире перемены глава китайской дипмиссии в Москве.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

А в интервью ТАСС Чжан Ханьхуэй заявил: «После того как эпидемия COVID-19 распространилась в мировых масштабах, след Китая — "сделано в Китае", "облик Китая" — снова появляется на передовых по борьбе с вирусом. Вклад Китая очевиден для всех, однако одновременно с признанием наших успехов мы также столкнулись с осквернением нашего имени, осуждениями и клеветой. Катящийся шарик всегда будет остановлен препятствием; клевета же будет остановлена мудростью».

Между тем подобные заявления о «катящемся шарике, который будет остановлен препятствием», и «цветке дружбы, который станет еще красивее», свидетельствуют о том, что Пекин и Запад вряд ли в скором будущем придут к компромиссу.

Они говорят на разных языках и находятся в разных понятийных системах, что делает диалог между ними все менее реальным.

При этом все более реальными становятся пропасть между главными мировыми центрами силы и новый системный кризис международных отношений.

Сергей Строкань