Скорее жив

Андрей Ланьков, Сеул

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Чем обернется для мира исчезновение Ким Чен Ына, если оно затянется

Мир замер в ожидании. С 12 апреля в КНДР что-то происходит: внезапно со страниц тамошних СМИ исчезли сообщения о текущей деятельности высшего руководителя — маршала Ким Чен Ына. Обычно северокорейские газеты каждый день или два публиковали пространные сообщения о его поездках, встречах и выступлениях, но после этой даты перестали появляться и сообщения, и новые фотографии руководителя. Последний раз такое случилось в 2014 году, когда Ким Чен Ын исчез аж на 40 дней, а потом появился, сильно прихрамывая (получил, как выяснилось позднее, травму ноги). На сей раз времени прошло меньше, а неясности больше: ограничения, вызванные коронавирусной пандемией, сделали практически нереальным получение сколь-нибудь правдивой информации из Пхеньяна.

Молчание породило великое множество слухов, так что мировая печать передает все новые и новые сообщения, каждое из которых обычно не совместимо с предшествующим: «Ким Чен Ын умер», «Ким Чен Ын жив и гуляет по городу Вонсану», «Ким Чен Ын лежит в коме», «Ким Чен Ын находится в изоляции после того, как коронавирус был обнаружен у его охранника». Список сообщений можно легко продолжить. Вся эта суета подтверждает то, что, в общем, всегда было известно экспертам: за пределами КНДР информации о северокорейской элите, мягко говоря, мало. Однако информационный шум последних недель не должен заслонять главного: хотя формально эта страна и именуется «республикой», на практике Северная Корея является абсолютной монархией, в которой очень много зависит от состояния здоровья, привычек и настроения правителя, обладающего почти неограниченной властью.

Однако вне зависимости от того, чем закончится нынешний кризис (скорее всего, Ким Чен Ын сейчас действительно болен, но жив и со временем поправится), события последних недель стали напоминанием о том, что северокорейский лидер, несмотря на свой молодой возраст, смертен и даже, как сказал классик, «внезапно смертен».

Он ведет крайне нездоровый образ жизни: об этом свидетельствует и его комплекция, совсем необычная для корейца, и привычка не расставаться с сигаретой.

Если добавить к этому многочисленные стрессы и, судя по всему, весьма вспыльчивый характер, становится ясно, что многие из сегодняшних слухов могут в довольно близком будущем стать реальностью. Если маршал не изменит стиля жизни и питания, ему едва ли удастся дожить до глубокой старости. И в этом случае что будет означать для страны и мира смерть Ким Чен Ына, если таковая случится в ближайшие 5–10 лет?

Свято место

Вся северокорейская система замкнута на фигуре вождя и не предусматривает никаких процедур на случай его смерти или серьезной болезни. На практике вожди из семейства Ким всегда успевали назначить наследника из числа своих многочисленных сыновей, но сейчас об этом нет и речи: дети Ким Чен Ына пока еще детсадовцы и младшеклассники, так что о назначении формального наследника можно будет говорить лишь лет через 15–20.

«Огонек» публикует фрагменты из книги Андрея Ланькова «К северу от 38-й параллели: Как живут в КНДР»

Смерть вождя в ближайшие годы с большой вероятностью вызовет приступ борьбы за власть, если только у Ким Чен Ына не найдется достаточно здравого смысла и самообладания, чтобы самому и по собственной инициативе начать готовиться к подобному повороту событий заранее. Ситуацию осложняет то, что формально руководителем страны совсем не обязательно должен быть человек из семьи Ким. В соответствии с официальной идеологией и Ким Чен Ир, и Ким Чен Ын оказались на своих высоких постах не потому, что родились в семье действующего вождя, а в силу присущей им гениальности, равно как и иных уникальных личных и профессиональных качеств. Теоретически на пост высшего руководителя страны может претендовать любой генерал или высший чиновник, у которого хватит на это смелости, решительности и, конечно, поддержки среди генералов и чиновников рангом пониже.

В качестве возможного преемника Ким Чен Ына обычно упоминают его сестру — волевую, честолюбивую и энергичную Ким Ё Чжон. Как и Ким Чен Ын, она училась на Западе, владеет иностранными языками и, похоже, в последние годы является самым близким советником молодого маршала. Конечно, ей может помешать и молодой возраст, и, конечно, то, что она является женщиной. Впрочем, ее личные качества, равно как и принадлежность к семейству Ким, могут помочь ей в борьбе за высшую власть, в которой ей, кажется, придется участвовать в любом случае,— она слишком заметна, слишком энергична и поэтому слишком опасна для любого иного преемника, так что участвовать в борьбе ей, кажется, придется по элементарным соображениям выживания.

Подобная ситуация чревата неприятностями. Хорошо, если борьба не затянется надолго и победитель сможет быстро выявить и нейтрализовать или ликвидировать своих соперников. Хуже, если конфликт станет затяжным и выплеснется из кабинетов ЦК и Генштаба. В таком случае сановники и генералы будут вынуждены искать союзников в средних слоях элиты, и все это может кончиться сползанием страны в хаос открытой борьбы группировок и клик.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Вдобавок географическое положение КНДР таково, что за происходящим в стране будут пристально наблюдать соседи. Вызван этот интерес будет в первую очередь отнюдь не желанием поживиться за счет Северной Кореи: несмотря на наличие некоторых запасов полезных ископаемых, взять с этой страны особо нечего. Куда большую роль сыграет то, что мало кому приятна перспектива хаоса и гражданской войны в очень бедной стране, в которой, однако, есть многие десятки ядерных зарядов, равно как и внушительные запасы химического оружия. Ничего подобного мир пока не видел — и, понятно, не хочет видеть и в будущем.

Вдобавок, если в стране начнется открытая борьба группировок, их лидеры с большой вероятностью обратятся к внешним силам. Наиболее важным из таких игроков будет, конечно, Китай: северокорейская элита к великому соседу относится не слишком хорошо, но в случае кризиса предпочтет договариваться о протекции именно с китайцами, а не со своими южнокорейскими иноплеменниками. Тем не менее найдутся и те, кто обратится за поддержкой и в Сеул, и в Вашингтон, и даже в Москву.

Иначе говоря, с таким кризисом может случиться то же, что случилось с кризисом в Сирии: начавшись как внутренний, он может стать международным, втянув в себя самых разных игроков. При том что все внешние силы будут стремиться к тому, чтобы стабилизировать ситуацию и взять под контроль северокорейский ядерный потенциал, не будут они, понятно, забывать и о собственных интересах.

Китай, например, явно желает, чтобы в северной части Корейского полуострова после кризиса у власти остался режим, готовый считаться с китайскими интересами (из вежливости не назовем его марионеточным).

Не откажется официальный Пекин и от доступа к полезным ископаемым Севера, а также и от пары военно-морских баз на побережьях Японского моря, доступа к которому он, усилиями российских дипломатов, лишился 170 лет назад.

США, действуя в тандеме (не самом искреннем, впрочем) с Южной Кореей, напротив, сделают многое для того, чтобы не допустить реализации китайских мечтаний, а также, возможно, поспособствуют созданию на границах Китая единой Кореи — националистической, демократической и, скорее всего, союзной США. Впрочем, перспективы объединения страны (или, если уж называть вещи своими именами, перспективы завоевания Севера Югом), вопреки распространенным представлениям, не вызывают энтузиазма у многих в Сеуле и Вашингтоне — очевидно, что восстановление Севера будет стоить слишком дорого, так что подобная геополитическая победа может легко оказаться пирровой («Огонек» подробно писал об этой возможности в № 28 от 22 июля 2019 года).

Понятно, что в подобной ситуации возникают шансы на столкновение двух сверхдержав на территории Кореи — с печальными последствиями как для Кореи, так и для ее соседей, включая и Россию. Подобные перспективы, кстати, возникали еще в конце нулевых, в 2008–2009 годах, когда стало быстро ухудшаться здоровье Ким Чен Ира, отца и предшественника нынешнего лидера. Тогда, впрочем, мир был куда более спокойным местом, так что США и КНР повели себя разумно — была организована серия закрытых и «неофициальных» консультаций, в которых принимали участие не действующие дипломаты, а отставники, равно как и те аналитики и ученые, у которых были выходы на властные структуры в своих странах. Сейчас, увы, отношения США и Китая обострились настолько, что о подобном откровенном разговоре и даже о самой предварительной подготовке сценариев не может быть и речи. Это означает, что кризис на Корейском полуострове может легко перерасти в проблемы, а то и прямой конфликт между сверхдержавами.

Впрочем, не надо упрощать ситуацию и думать, что ястребы в Вашингтоне и Пекине так и рвутся в бой за гегемонию на Корейском полуострове. Даже самые свирепые из них вмешиваться в корейские дела не хотят, отлично понимая, что речь идет не о маленькой экспедиции, а о рискованной и дорогостоящей операции с непредсказуемыми последствиями. Однако ситуация в КНДР может принять такой оборот, что даже самые горячие противники американского неоимпериализма и китайского неогегемонизма будут приветствовать подобные действия.

При этом одной из серьезнейших угроз является возможная потеря контроля над ядерным потенциалом Северной Кореи. Пока в стране существует стабильное правительство, запасы ядерного и химического оружия, равно как и необходимое для его производства оборудование,— под надежным контролем. Однако в случае ослабления центральной власти контроль неизбежно ослабнет, и угроза утечки ядерных зарядов резко возрастет.

Впрочем, угроза международного конфликта — далеко не единственная причина, по которой внешний мир, включая Россию, должен надеяться на то, что нынешняя тревога по поводу состояния здоровья Ким Чен Ына окажется ложной.

Великий реформатор

Унаследовав в 2011 году отцовскую власть, Ким Чен Ын тщательно сохранял все те идеологические декорации, весь стиль, созданный еще его дедом больше полувека назад, и поэтому неудивительно, что посещающим Северную Корею иностранцам казалось, что они посещают огромный заповедник «сталинизма с корейской спецификой». Однако это впечатление обманчиво: Северная Корея сильно изменилась за почти три десятилетия, которые оделяют нас от смерти Ким Ир Сена. И темп этих изменений резко ускорился в правление его внука.

Официально не отступая от старых идеологических формул, Ким Чен Ын начал проводить в стране политику реформ, которые очень напоминали первые реформы Дэн Сяопина, а иногда были прямо скопированы с китайских образцов.

Подпольная частная экономика, которая и без того едва ли не доминировала в Корее с начала нулевых, была отчасти легализована, остатки плановой системы демонтированы, а государственные предприятия получили право работать по рыночным законам.

В отличие от Китая в Северной Корее все эти перемены не сопровождались никакой политической либерализацией. Наоборот, произошло даже некоторое закручивание гаек. Политзаключенных в стране по-прежнему около 80 тысяч человек, то есть примерно 0,3 процента всего населения,— больше, чем в любой стране мира. Жители КНДР хорошо понимают, какая судьба ожидает тех, кто высказывает недовольство существующей системой или выражает сомнения в гениальности вождя. Ким Чен Ын считает, что ослабление контроля над населением может привести к обвалу всей системы, и в силу этого контроль он не ослабляет. Не собирается он отказываться и от ядерного оружия, полагая, что в таком случае его ждет судьба Каддафи, который, как известно, сдал свою ядерную программу.

Экономические реформы Ким Чен Ына оказались весьма успешными. Первые годы его правления вошли в историю как период экономического бума, когда ВВП страны рос на 5–7 процентов в год. В стране шло интенсивное жилищное строительство, которое в основном финансировал частный капитал, в магазинах появились продукты, а у населения — деньги, на которые эти продукты можно купить. Страна остается бедной, но ситуация быстро улучшается.

Иностранные СМИ про здоровье лидера КНДР

Иначе говоря, Ким Чен Ын попытался нащупать тот путь, который может вести к реализации его мечты — превращению Северной Кореи в нового «азиатского тигра», в растущую, динамичную, рыночную экономику. При этом подразумевается, что Северная Корея сохранится как стабильное независимое государство и, конечно же, останется под контролем тех же самых людей (или, по крайней мере, семейств), которые правят страной уже более полувека. Любой другой вариант означал бы самоубийство и для Кима, и для его окружения. И в силу этих причин такой исход для них неприемлем.

Можно сколько угодно критиковать выбранную Ким Чен Ыном стратегию, в том числе и с моральных позиций, но она работает. Не ясно, однако, что случится с этой стратегией, если Ким Чен Ын действительно покинет этот мир. Есть немалая вероятность, что его преемник будет и дальше следовать тем же курсом, который соответствует и интересам большинства населения страны, и интересам ее элиты, но возможно, что он (или она?) решит ничего не менять и жить по дедовским заветам, а то и вовсе сделать ставку на дипломатию ядерного шантажа.