Санитарно-меланхолическая обстановка

Во вторник по графику должен был открыться 73-й Каннский кинофестиваль, отложенный на неопределенный срок из-за эпидемии. Накануне его программный директор Тьерри Фремо в интервью журналу Screen International впервые явно сказал, что в 2020 году фестиваля «в физической форме» не будет.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Уже осенью начнется подготовка к фестивалю 2021 года, жюри которого опять предложат возглавить Спайку Ли, несостоявшемуся нынешнему председателю. Фремо рассказывает о том, что в начале июня будет объявлена (условная) каннская селекция «Канн-2020». Не исключено, что некоторые из счастливцев предпочтут ждать целый год, чтобы быть впервые представленными в Канне. Но многие из отобранных фильмов (например, новые работы Уэса Андерсона и Нанни Моретти), вполне вероятно, получат премьеру на других крупных фестивалях — видимо, с особым грифом «каннская селекция». Ведь фестивали значимы прежде всего тем, что дают старт прокатной кампании для каждого фильма, но как только заработает кинопрокат, сдержать нетерпение продюсеров и дистрибуторов, и так уже потерявших немало денег, будет трудно.

Фремо затронул еще один, довольно деликатный вопрос, дав понять, что Каннский фестиваль намерен сотрудничать с осенними, еще пока имеющими шанс состояться (Венеция, Торонто, Сан-Себастьян, Бусан).

Формы этой коллаборации еще предмет обсуждения, ведь тут важно учесть и фактор конкуренции, и амбиции каждого из фестивалей. Сложнее всего, похоже, дело обстоит с Венецией, и сложность усугубляется тем, что нет никакой уверенности в том, что фестиваль сумеют провести, как положено, в сентябре. Если этого не случится, в выигрыше окажется третий из «большой тройки» — Берлинский фестиваль, который успел пройти в конце февраля буквально по лезвию бритвы — за несколько дней до объявления карантина. Не исключено, что он же станет первым фестивалем 2021 года и единственным, который избежит годовой карантинной паузы.

Среди ожидаемых из уст прагматичного каннского директора слов прозвучали и необычные: меланхолия и ностальгия; он признался, что испытывает именно эти чувства, глядя на фестивальный дворец без привычного звездопада. И впрямь кинематографический, да и весь культурный мир погрузился в атмосферу меланхолии — в том глобально-экзистенциальном значении, которое придавал ей Ларс фон Триер, когда снимал свою «Меланхолию» десятилетие назад. Именно тогда знаменитого датского режиссера подвергли обструкции на Каннском фестивале 2011 года за неудачную шутку о Гитлере. С тех пор мир еще больше увяз в лицемерии и двойных стандартах, дойдя до триумфа постправды и фарсовой стадии охоты на ведьм. Киносообщество и кинофестивали, кто более, кто менее охотно, шли на поводу у этой политкорректной «повестки». Но пришли совсем не туда, куда ожидалось.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Разразившаяся эпидемия (кстати, ранний фильм Триера, снятый в 1987 году, так и назывался — «Эпидемия») стала шоком и для тех, кто за, и кто против повестки, расколовшей в том числе элиту общества. Свидетельством этого прозвучало «Письмо двухсот» — обращение знаменитых артистов, режиссеров, философов и ученых под слоганом «Нет — возврату к нормальной жизни». Инициированное французской актрисой Жюльетт Бинош, это письмо написано ее соотечественником и другом, физиком и философом Орельеном Барро и опубликовано в газете Le Monde.

В обращении содержится призыв пересмотреть функционирование современного общества на основе «несостоятельной логики» потребительства, которая угрожает жизни планеты — и природы, и людей.

Среди подписантов — Кейт Бланшетт, Моника Беллуччи, Педро Альмодовар, Жан-Луи Трентиньян, Джейн Фонда, Михаил Барышников, Натали Дюссе, Пенелопа Крус, Роберт Де Ниро, Хоакин Феникс…Список можно продолжать, и он останется столь же внушительным. Особенно если учесть имена двадцати ведущих ученых — нобелевских лауреатов: назовем хотя бы химика Роалда Хоффмана и физика Дэвида Вайнланда.

Однако хедлайнером кампании оказалась подписавшая письмо Мадонна: именно на нее обрушились скептики, уличая в социальных сетях поп-звезду как символ того самого расточительного потребительства, против которого она выступает. Припомнили все: и многомиллионные райдеры, и частные самолеты, и баснословные гонорары. И это она имеет наглость требовать от простых людей ужаться в своих расходах? Наши соотечественники предложили Мадонне экономии ресурсов ради переселиться в московскую хрущевку, чтобы служба медом не казалась. В подобной реакции просвечивают и социальная зависть к «сытым», и национальные комплексы, и обывательская манера «ставить на место» артистических знаменитостей, якобы жирующих «за наши деньги». Последнее скорее инкриминируют российским звездам, особенно если они не угодили массам своей очередной работой, выполненной на госбюджет: чего стоит хотя бы травля Чулпан Хаматовой, которую мы наблюдали недавно. Мадонна, правда, ничьих денег не проедает, но все равно хочется окоротить акулу шоу-бизнеса.

Параллельно международной инициативе в России появилась своя кинематографическая «челобитная».

Если Мадонна и Альмодовар обращаются с призывом к неназываемым сильным мира сего, то наши пишут конкретно премьер-министру и министру культуры с настоятельным предложением обеспечить экономические меры по поддержке киноиндустрии, помочь тем, кто работают в ней по договорам и оказались в бедственном состоянии из-за остановки производства. Среди подписавших — режиссеры Вадим Абдрашитов и Алексей Попогребский, операторы Михаил Кричман и Сергей Астахов, письмо поддержали профессиональные гильдии, творческие союзы, оргкомитет по созданию профсоюза киноработников. Творческие работники, в том числе те, кто имеет имя и репутацию, оказались в числе самых незащищенных категорий общества: у них нет регулярной зарплаты и они даже не могут претендовать на пособие по безработице. В Facebook появился душераздирающий пост драматурга Юрия Клавдиева с просьбой коллегам и друзьям о помощи. И он далеко не единственный, кто в ней остро нуждается.

Понятно, что у международных знаменитостей экономический ресурс побольше, чем у наших, а подушка безопасности помягче. Когда в кармане и в желудке пусто, не до экзистенциальных вопросов. Хотя, с другой стороны, они только на короткой дистанции кажутся абстрактными, а в завтрашнем мире могут стать главными и даже решающими.

Андрей Плахов