"Я говорю на собственном языке элегантности"

— Почему именно сегодня вы обращаетесь к искусству эпохи сецессиона?

— Это произошло не вдруг и не случайно. Я всегда любил миттельевропейскую культуру во всех ее проявлениях, ибо в какой-то степени она часть моих ломбардских корней. Особенно сецессион, который представляется мне моментом огромной новизны и прорыва, огромной чувственности и изысканности. И проявлением зрелого, передового, искушенного общества. В частности, в моей последней коллекции влияние венского сецессиона выразилось в том, что я использовал весьма индивидуализированную и от этого, по-моему, гораздо более современную трактовку этого стиля итальянским художником Витторио Цеккином. Его декоративные модули насыщенных, почти экспрессионистских цветов, повторенные серийно, очень авангардны по своему графическому воздействию.

— Что вы видите общего между стилем сецессион и латиноамериканским костюмом, влияние которого в коллекции не менее очевидно?

— Действительно, коллекция рождается из тысячи ассоциаций, впечатлений, ощущений, иногда весьма далеких друг от друга. Но творческому человеку удается в своем очень индивидуальном видении объединить их, распознав в них воображаемое, своеобразное сходство. У венского сецессиона (разумеется, в интерпретации Витторио Цеккина) и у мексиканского стиля, соединенных в моей коллекции, я заметил необычайно схожее отношение к цвету и декоративным мотивам как к важнейшим элементам, полным жизненной энергии и чувственности.

— Ваши знаменитые еще с 80-х годов белые блузы-сорочки — какие метаморфозы они претерпели за последнее время и какими они стали сегодня?

— Думаю, что в несомненной эволюции одного из must, то есть обязательных элементов моего стиля, фундаментально важным является принцип логической последовательности. Мои белые блузки и рубашки рождаются из конкретных, продуманных поисков при работе над формой, из самого процесса конструирования. В одних случаях я стремлюсь к "скромному" и сдержанному решению, к уменьшению пропорций, а в других — к патетике, к картинной, эмоциональной выразительности, к избыточности и даже явной эксцентричности. Но все же в любом случае побеждает принцип легкости, волшебного очарования, поэзии — и в рубашках, отличающихся геометрической четкостью конструкции, и в блузках, подобных облакам. И во все времена константой для меня останется поиск новых форм для отдельных ее элементов — воротника, манжет, спинки, иногда минимизированных или, наоборот, чрезмерно увеличенных, а то и полностью отсутствующих либо акцентированных... до полной сублимации.

— Не боитесь ли вы, что современные технологии, например лазерная перфорация, которую вы использовали на этот раз, могут снизить пафос коллекции, которая близка по духу и исполнению к haute couture?

— Не вижу никакого противоречия. Технологии, поиски и исследования в области материалов, высокоточные операции по обработке материала — это существенные элементы творческого подхода к моде. Без этих инструментов невозможно проецировать моду в будущее, разрушать границы, которые когда-то уменьшали потенциал и отдачу от материала, эффектность одежды, ее оригинальность. Технологии позволяют пересмотреть границы между чистыми и благородными материалами и материалами придуманными. Традиционные техники (вышивки, отделки и обработки) прекрасно сосуществуют как раз с авангардными технологиями — например, с лазерной перфорацией. И при этом не снижают пафоса коллекции, а, напротив, помогают утвердить его.

В моей последней коллекции синтетический жоржет гораздо более легкий, воздушный, пенисто-кружевной, чем мог бы быть натуральный. А обработка лазером так же искусна и филигранна, как резьба краснодеревщика.

— Совершенно очевидно, что вас не волнуют сиюминутные тенденции. Это принципиальная позиция или вы просто не задумываетесь на эту тему?

— Если я что-то ненавижу в моде, то это именно понятие "тенденция". Тенденция живет один сезон и находит свое выражение в "модах", но не в моде. Я создаю одежду, исходя из своего собственного языка элегантности, который со временем, конечно, модифицируется и обогащается, но остается верным себе, своей особой индивидуальности, причем мгновенно узнаваемой. Этот мой язык, как я уже говорил, может приобретать разные модуляции от сезона к сезону, потому что справедливо и нормально предлагать людям что-то новое и оригинальное. Но определителем стиля всегда остается именно последовательность, логичность — именно она позволяет распознать в одежде из самой последней коллекции ряд элементов, общих с моделью, например, десятилетней давности. И поверьте, самая большая радость для меня — встретить кого-то, надевшего одну из моих давнишних блузок с брюками, только что показанными на подиуме. И обнаружить, что они великолепно подходят друг другу.