Художник больше не завернет в Париж

В Нью-Йорке на 85-м году жизни скончался великий художник-монументалист Кристо (Христо Явашев).

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Триумф без Арки

В Центре Помпиду в марте ждали открытия его ретроспективы, и самым главным ее экспонатом должна была стать упакованная в голубую ткань реальная Триумфальная арка на Елисейских Полях. Пришла эпидемия, выставка не открылась. Она все-таки начнется в июле, но теперь станет посмертной. Ну а Арку вместе с триумфом еще в мае отложили на год — кто знает теперь, не навсегда ли.

Художник умер в понедельник в своей квартире в нью-йоркском Сохо — «по естественным причинам», сообщили его сотрудники. Трудно сказать, можно ли назвать в числе естественных причин отмену работы, которую он так ждал и которой мечтал завершить свою карьеру.

До Арки было рукой подать, как в те времена, когда он смотрел на нее из окна своей комнатки на чердаке, куда его, иммигранта, пустили пожить парижские друзья.

Христо Явашев вырос в Болгарии, умер в Америке, но прославился во Франции. В 1958 году приехал в Париж, показал там свои первые «упакованные объекты» и познакомился с Жанной-Клод, которая вскоре стала его женой и соавтором — и менеджерскому таланту которой он обязан триумфальным успехом самых сумасшедших идей.

Оба родились 13 июня 1935 года. Он — в болгарском Габрово, она — во французской Касабланке. Христо Явашев учился в Софийской академии художеств (там его до сих пор почитают никак не меньше Кирилла с Мефодием). Жанна-Клод Дена де Гийебон изучала философию в Тунисском университете. Их первым успешным совместным проектом называют парижскую баррикаду из бочек в 1961 году, но правильнее счесть таковым их сына Кирила, родившегося в 1960-м.

Жаннa-Клод умерла в 2009-м. «За 50 лет мы довели до конца только 22 работы. Еще 37 ждут осуществления»,— говорил Кристо, подчеркивая, что без жены никогда не стал бы самим собой. Ее роль в дуэте часто недооценивали, приписывая ей только менеджерские функции. Конечно, без нее Христо Явашев не стал бы Кристо. Но частью Christo, не менее чем половиной, была она. Согласования, разъяснения, общение с критиками и галеристами, управление командой Жанна-Клод брала на себя.

При этом как точно должен выглядеть готовящийся проект, знали только они двое — и даже летали на разных самолетах, для того чтобы, если один из них разобьется, другой мог довести до конца проект.

Важная часть их выставок — искусство переговоров. Им постоянно приходилось уговаривать всяческих начальников, чтобы им разрешили создать чудо, вложить деньги в проекты, которые стоят миллионы. Свои работы они финансировали сами — например, чтобы заплатить миллионы за упаковку Рейхстага, заложили свою художественную коллекцию. И все равно им отказывали трижды, пока немцы не сдались и не позволили упаковать в 1995 году серой тканью символ германской государственности, сожженный Гитлером и завоеванный Сталиным.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Когда они с 1992-го готовили «Над рекой», чтобы «упаковать» реку в штате Колорадо, самым сложным было не проектирование, хотя модели продували в аэродинамической трубе, а стальные канаты и систему анкеров, глубоко забитых в грунт, разрабатывало особое конструкторское бюро. Главной заботой было уговорить всех обитателей штата — до последнего колорадского жука. На выставке, посвященной этому проекту, целый зал занимали фотографии: губернатор, сенатор, члены комиссии по природным ресурсам, руководители подкомитета по геологии и минералогии, специалисты по охране змей и скорпионов — и просто люди, живущие в этих местах. Художники ездили по местным школам и домам культуры, как будто бы вели избирательную кампанию.

В итоге от проекта отказался сам Кристо. В 2017 году он заявил, что «новый хозяин» Белого дома Дональд Трамп его не устраивает: «Я плачу за проекты сам, я работаю сам, чтобы быть полностью свободным, и не хочу, чтобы моя работа служила славе его правительства».

Тень искусства

Кристо и Жанна-Клод упаковывали предметы, объекты и пейзажи. Начав с банок, статуй, витрин и автомобилей, они перешли от дела рук человеческих к божественным произведениям — берегам, скалам и островам. Их фантастические по масштабам проекты напоминали о вечных претензиях художника на божественную власть и подлинное демиургическое творчество. Но на самом деле в ранних его работах мотив упаковки был не менее радикален, чем в поздних. Упакованные женщины, мотоциклы или деревья поражали не меньше, чем обернутые тканью утесы или острова во Флориде.

В шедеврах Кристо всегда есть соблазн прочесть их через актуальность. Мол, Рейхстаг (1971–1995) — это про попытки убить демократию и возрождение ее из пепла. Упакованный в золотую ткань Пон-Нёф (1975–1985) — про золотого тельца, обуявшего туристический Париж. «Бегущая стена» (1972–1976) отсылала к Великой Китайской, но, в отличие от прототипа, не создавала реальной преграды людям и зверям и растворилась в небытии. Ну и ранняя «Стена нефтяных бочек» (1961–1962), также известная как «Железный занавес», перегородивший узенькую улицу Висконти в Париже,— это вроде бы вообще бьет в политику наотмашь. Можно и так. Тем более сам Кристо говорил о себе, что он марксист, но «образованный марксист», использующий капитализм в собственных целях.

Однако именно нарративный, идеологический подтекст в работах Кристо и Жанны-Клод исчезает, как только проект оказывается реализованным. Потому что основная идея тут — чистая форма.

Упаковать (завернуть, перевязать) — это всегда на время скрыть назначение ландшафта или здания. Глядя на упакованный предмет, мы можем только догадываться о его содержимом. Так ребенок, разглядывая подарки под елкой, исходя из размера коробки гадает, что он получит в рождественское утро. Недоговоренность, предвкушение, стирание лишних подробностей (понятных нам как мало кому «архитектурных излишеств») выносят на поверхность саму идею, образ, из которого архитектор слепил свое творение.

Да, Рейхстаг предстал тут свадебным тортом, Пон-Нёф — не просто мостом, но ожерельем между двумя берегами Сены. Завернутый кусок древнеримской Аврелиановой стены у виллы Боргезе (1973–1974) — идеей руины, струящегося сквозь наши пальцы времени. И даже обвиняемые в излишней развлекательности, аттракционности «Ворота» в Центральном парке в Нью-Йорке (1979–2005) оборачиваются чистой идеей движения, прохода, мимолетности нашего присутствия в данном месте.

Чистая форма — вершина искусства изображения. Кристо — великолепный рисовальщик, настоящий академик. Тем удивительнее видеть, как его свободная архитектурная графика выходит в натуру. Запакованный мост напоминал свободный эскиз углем, сангиной или мягким грифелем. Это был набросок архитектора в натуральную, реальную величину. Горы, каньоны, реки, моря — все воспринималось как поле для изображения. В осуществленных проектах появлялся особый способ воздействия, возможность самой что ни на есть буквальной «жизни в искусстве». Художник вспоминал, как «посмотреть» на его «Зонтики» (Япония—США, 1984–1991) приехала группа слепых. И как один из них похвалил масштаб, который он понял и ощутил по размеру тени и по разнице температуры на солнце и под зонтиком. Тень произведения стала тенью искусства.

Сам Кристо в многочисленных интервью чаще других слов повторял слово «свобода». Это принципиальная характеристика его творчества.

И как свобода финансовая (недаром в каждом официальном описании его проектов стоит обязательное «художники не принимают спонсорства ни в каком его виде»), и как свобода мыслить в любых масштабах. Финансовая независимость обеспечивалась продажей подготовительных материалов к проекту. Иногда на предварительный этап уходило и 20 лет, это художников никогда не смущало. Свобода идей была в самой сути этого искусства, никаких границ, кроме собственных, не терпящего.

Каждый раз по окончании работы казалось, что они достигли максимума, что ничего более интересного от них не дождешься,— и каждый раз мы обманывались. Они очевидно повторяли себя, но это абсолютно не важно, потому что демонстрировали в итоге, что идея, конечно, замечательна, но реализация и сверхразмер воздействуют на воображение, а великие масштабы единственно приличествуют великому художнику.

Они были образцом «титанов современного искусства», сочетая три главных качества: узнаваемый почерк, простую до гениальности идею, о которой всякий скажет «как же я сам не догадался», плюс невероятный масштаб усилий и затрат.

Титаны ушли, всем их гранд-проектам жизни бывало выделено всего ничего, около двух недель, остались материалы в музеях и частных собраниях, память свидетелей и фотографии, от которых дух захватывает.

Искусство Кристо — чуть ли не самое несуетное искусство нашего времени. Он хотел поставить точку Триумфальной аркой, символом суетности этого мира, убивающего своих детей почем зря. Он не успел. Но это его завещание — пусть бы на две недели, весной или осенью, в божественное парижское межсезонье, на Елисейских Полях выросла бы сине-голубая арка с красными росчерками-канатами. Как воспоминание о возвращении воинов домой, как чистая идея арки триумфа и боли, как проход в небо, по которому ушли Кристо и его Жанна-Клод.

Кира Долинина; Алексей Тарханов, Париж