Десять советов министру культуры Ольге Любимовой после ее визита в усадьбу Никольское-Урюпино.
Усадьба Никольское-Урюпино, которую обещала спасти министр культуры, всего лишь один из нескольких десятков национальных шедевров первой величины, которые нужно срочно спасать
Фото: Вадим Разумов, Коммерсантъ / купить фото
Усадьба Никольское-Урюпино, которую обещала спасти министр культуры, всего лишь один из нескольких десятков национальных шедевров первой величины, которые нужно срочно спасать
Фото: Вадим Разумов, Коммерсантъ / купить фото
Министр походила по двору перед «Белым домиком», заросшему травой, заваленному мусором и обломками лепного декора раннего русского классицизма, поглядела на упавшую колонну портика; затем прошла внутрь, бродила в потемках по обшарпанным комнатам и залам, смотрела на обваливающиеся потолки с дырами в нежных росписях, разбитые кафельные печи, осыпающуюся лепнину. После чего прошла к «Большому дому» усадьбы Никольское-Урюпино, некогда поражавшему богатством внутреннего убранства и обстановки. В последние годы от него остался, по сути, один остов.
Возле него Ольга Борисовна сказала приехавшим с ней общественникам и журналистам, что Минкультуры России проследит за проведением противоаварийных работ в усадьбе и что начинать их нужно как можно скорее, поскольку пошли весенние дожди. (Для «Белого домика», на котором худая крыша, они означают гибель сохранившихся остатков убранств интерьеров — росписи просто смоет, лепнина намокает и падает.) «Это хороший пример того, как профессиональные реставраторы могут работать вместе с волонтерами. Здесь есть чем заняться людям, любящим это место и желающим помочь. А есть часть работ, которую будут выполнять уникальные специалисты,— сказала Ольга Любимова.— Необходимо быстрее получить все разрешения, начать реставрацию и взять это на контроль».
Житель Никольского-Урюпина Николай Петров сказал в ответ: «Мы готовы в порядке общественной инициативы провести аварийные спасательные работы самостоятельно, за счет добровольных пожертвований волонтеров». Местные жители также пожаловались на отсутствие в усадьбе систем безопасности и пропускного режима, «что повлекло мародерство и разрушение». Минкультуры обещала обеспечить круглосуточную охрану наиболее ценного «Белого домика».
С выездом на место
Было это все не только неожиданно, но и необычно. Причем настолько, что ряд особенностей хотелось бы подчеркнуть. Начать с того, что это был первый выход недавно назначенного министра культуры в новый для нее волшебный мир охраны культурного наследия в России. И приехала она не на свежеотреставрированный, с иголочки, объект — к чему мы привыкли,— возле которого так приятно стоять перед телекамерами и рассказывать о достижениях. А на объект весьма проблемный, практически погибающий. Больше того, на мой взгляд, пообещать его быстро начать спасать (после того как двадцать с лишним лет только губили) — значит рисковать своим имиджем: не дай бог что-то не заладится, вспомнят и этот визит, и эти слова.
Кстати говоря, министр формально занималась в Никольском-Урюпине не своим делом: полномочия по госохране этого объекта — у Главного управления культурного наследия Московской области, усадьба — в частной собственности у юридического лица. Вот только те, кто по должности обязан был следить за сохранностью редкого образца классического усадебного искусства, делали это так хорошо и эффективно, что градозащитники и местные жители весной 2020 года сами начали собирать средства на ремонт крыши над «Белым домиком».
Это, конечно, само по себе национальное позорище, что для спасения памятника архитектуры национального значения общественники должны пускать шапку по кругу, но еще большим позорищем стала бы окончательная утрата памятника.
Я не знаю, когда начнется и закончится полноценная реставрация этой усадьбы, но спустя полторы недели после приезда Ольги Любимовой в Никольское-Урюпино крышу над «Белым домиком» перекрыли новым рубероидом. Так что первый выход министра в мир наследия оказался очень кстати.
По всему этому набору причин ваш обозреватель и решил написать Ольге Любимовой нижеследующее письмо.
Письмо министру культуры
«Белый домик» в усадьбе Никольско-Урюпино
Фото: Вадим Разумов, Коммерсантъ
«Белый домик» в усадьбе Никольско-Урюпино
Фото: Вадим Разумов, Коммерсантъ
Уважаемая Ольга Борисовна,
один мудрый, но циничный дипломат позапрошлого века сказал: «Бойтесь первого движения души: оно, как правило, самое благородное». Если ваша первая в ранге министра поездка в русскую усадьбу — из этого разряда и с серьезными намерениями, то таких движений не нужно бояться, но стоит чаще повторять.
Личный пример и личная инициатива в наших широтах особо заразительны. Несчастное Никольское-Урюпино в последние 25 лет служило нашим культурным менеджерам полигоном для разных экспериментов. Его переводили из памятников федерального значения в региональные, чтобы сподручнее было приватизировать. Его отдавали в аренду то небезызвестному предпринимателю Брынцалову, то другим фирмам, концов которых не сыскать в мировых офшорах. Затем годами вели с ними судебные тяжбы (излагать их историю здесь не место и не время), не в силах принудить оных исполнить взятые на себя обязательства по восстановлению усадьбы. «Белый домик» осыпался, «Большой дом» несколько раз горел. И если для того, чтобы починить худую кровлю над выдающимся памятником архитектуры, бедствующим четверть века, необходим личный приезд федерального министра, это как нельзя лучше характеризует нашу систему охраны культурного наследия.
Ольга Борисовна, не ведаю, насколько удалось вам вникнуть на новом посту в ее хитросплетения, хотя и знаю, что соответствующие министерские департаменты еще зимой делали вам доклад о своей работе.
Возможно, вам рассказали при этом, что в обширном национальном проекте «Культура», разработанном недавно в министерстве, не нашлось места теме культурного наследия. Там просто нет такого раздела. И это, на мой взгляд, свидетельствует о том, что наше наследие, которому определена, между прочим, первейшая роль в утвержденных президентским указом «Основах государственной культурной политики», пребывает на периферии сознания и тех, кто разрабатывал национальный проект «Культура», и тех, кто его утверждал.
Впрочем, не смею вводить вас в заблуждение: культурное наследие в многостраничном нацпроекте «Культура», рассчитанном до 2024 года, представлено целыми 2 (двумя) пунктами. Это составление 50 «инвестиционных паспортов» российских усадеб и поддержка волонтерских движений, спасающих памятники архитектуры. Несомненно, и то, и другое необходимо («инвестиционные паспорта» включают ведь и полную проектную документацию по реставрации), но это капля в море — погибающих усадеб у нас числится до 3000.
Ольга Борисовна, помимо нацпроекта у нас есть госпрограмма «Развитие культуры», а в ней — подпрограмма «Наследие». Ее финансы выглядят необычайно внушительно. Общий объем ассигнований федерального бюджета на подпрограмму «Наследие» в 2013–2024 годах составляет 490 млрд 200 млн 161,3 тысячи рублей. За эти деньги при желании можно отреставрировать все 160 тысяч российских объектов культурного наследия. А то еще и позолотить.
Памятники, руины которых позорят Россию
Правда, при детальном изучении бюджетной росписи подпрограммы «Наследие» выясняется, что львиная доля ее средств уходит отнюдь не на «Основное мероприятие 1.1» — «Сохранение, использование, популяризация исторического и культурного наследия» (как логично было бы предположить из ее названия).
На подпрограмму «Наследие» выделяется в 2020–2024 годах 255 млрд 808 млн 175,5 тысячи рублей. Однако на реставрацию собственно исторических и архитектурных памятников из них отведено 31 млрд 376 млн 631,9 тысячи рублей. Или 12,27 процента. Остальные ассигнования пойдут на «Развитие библиотечного дела», «Развитие музейного дела», «Развитие архивного дела», «Федеральный проект "Культурная среда"», «Федеральный проект "Творческие люди"», «Федеральный проект "Цифровая культура"» и т.п.
Согласитесь, Ольга Борисовна, что культурное наследие России заслуживает иных приоритетов финансирования. Даже в специальной подпрограмме «Наследие» оно со своими 12,27 процента сидит за бюджетным столом как Золушка в чужом пиру, только без похмелья.
Но ведь и 31 с лишним миллиард рублей, Ольга Борисовна, в умелых руках — немалые средства. И вот именно поэтому я поначалу просто не поверил глазам своим, когда в тексте госпрограммы прочел, что «индикатором» ее исполнения обозначена «доля объектов культурного наследия (являющихся объектами недвижимости), находящихся в удовлетворительном состоянии» — «от общего количества всех памятников, включенных в Единый госреестр объектов культурного наследия России».
Потому что процент объектов, находящихся в удовлетворительном состоянии, должен расти так: 2018 год — 42,8; 2019-й — 43,0; 2020-й — 43,02; 2021-й — 43,04; 2022-й — 43,06; 2023-й — 43,08; 2024-й — 43,1.
За шесть лет — три десятые процента!
Сравним с миллиардными суммами. Это итог государственной программы?
А ведь за этими процентами, Ольга Борисовна,— живые (пока) памятники. И уверяю вас, отнюдь не только «рядовые» объекты. Там ведь и национальные шедевры, творения великих архитекторов, памятники, связанные со знаменитыми персонами русской истории и культуры.
Вы видели недавно один такой — Никольское-Урюпино князей Голицыных, «Белый домик», приписываемый французскому зодчему Шарлю де Герну, автору соседнего Архангельского. Но он, увы, не одинок в печальных списках.
Хрестоматийные памятники, без фотографий которых не обходится ни одна история русской архитектуры… без дореволюционных фотографий, Ольга Борисовна. Потому что современные и публиковать стыдно (хотя приходится). Но еще более стыдно, на мой взгляд, другое: в 2020 году, на исходе уже пятой части XXI века, щеголять руинами великих объектов национального наследия.
Стыдно в юбилейные дни превозносить его творцов и ставить им памятники — и в то же время равнодушно взирать на то, что живые памятники, ими созданные, разваливаются и исчезают с лица земли. С конца 1980-х, к примеру, когда праздновали 250-летие со дня рождения великого зодчего Матвея Казакова, звучат обещания спасти дворец его работы в подмосковной усадьбе Петровское-Алабино. Над ним нет кровли, не понимаю, как стены его еще стоят,— но пока стоят. Целое созвездие палладианских усадеб и храмов, созданных гением другого зодчего XVIII века Николая Львова, скоро потускнеет — большинство их десятилетиями балансируют на грани гибели. В этом же списке — творения Кваренги и Тома де Томона, готические замки и средневековые русские церкви, монастыри, которые строили патриарх Никон и митрополит Иона Сысоевич…
Эти камни вопиют.
В один год все это, конечно, не поднять, но надо же с чего-то начинать, Ольга Борисовна. Вам наверняка будут говорить, что для государства это непосильная задача, что это будет стоить миллиарды миллиардов… Не верьте. Где-то — да, миллиарды, а где-то, как в «Белом домике», достаточно крышу починить, чтобы предотвратить непоправимое. Или забить окна и двери, или приставить охрану, или обелить от всех налогов, чтобы частным инвесторам было веселее восстанавливать.
Поэтому, Ольга Борисовна, я решился составить для вас небольшой список хотя бы десяти самых ценных исторических памятников, состояние которых просто позорит Россию. Это и есть мои десять советов, а по сути один: а что если попробовать их спасти? Доли процента безлики, а в этом списке — и образы, и люди, и судьбы. Эти памятники нужно видеть своими глазами, ощущать руками, вдыхать их воздух.
Осмелюсь предложить: пусть это будет список приоритетов нацпроекта «Культура» и госпрограммы «Развитие культуры». И пусть одновременно это будет маршрутный лист ваших рабочих визитов по миру национального культурного наследия на ближайшие годы.
Если после них на этих бесценных объектах, как в Никольском-Урюпине, хотя бы что-то начнет меняться к лучшему — благодарные потомки скажут…
Да не то важно, что они скажут, а то, что смогут эти памятники видеть, к ним прикасаться, дышать воздухом Родины.