“Ъ” обнаружил, что пандемия повлияла не только на судебные дела бизнеса с госорганами, но и на споры между самими предпринимателями. Суды смягчают ответственность за использование чужих товарных знаков (Adidas, Angry birds, Лунтик и др.), считая, что нарушитель заслуживает снисхождения в текущих неблагоприятных условиях. По мнению юристов, если ссылки на пандемию и бедственное положение бизнеса при снижении штрафов в пользу государства могут быть оправданы, то уменьшение компенсаций, взыскиваемых в пользу частных владельцев брендов, выглядит как минимум спорным.
Фото: Евгений Переверзев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Евгений Переверзев, Коммерсантъ / купить фото
В период пандемии арбитражные суды находят все больше возможностей для смягчения ответственности за нарушения, допущенные бизнесом. Среди дел, в которых “Ъ” обнаружил ссылки на пандемию как один из мотивов решения, попали, в частности, споры в сфере интеллектуальной собственности. По мнению ряда судов, пандемия может смягчить ответственность нарушителей исключительных прав. Причем речь идет не только о делах предпринимателей с госорганами, но и о спорах между частными лицами.
«Принимая во внимание сложившуюся ситуацию»
В практике арбитражных судов наметилась тенденция по снижению размера компенсации за нарушение исключительных прав на товарные знаки. В ряде дел суды, признав факт правонарушения, уменьшили взыскиваемые суммы в несколько раз, ссылаясь на эпидемиологическую обстановку.
Так, арбитражный суд Кемеровской области 1 июня снизил размер компенсации, взыскиваемой с ИП Натальи Филоненко за нарушение исключительных прав на товарный знак (ст. 1252 и ст. 1515 ГК РФ). Финская Rovio Entertaiment Corporation («Ровио Энтертеймент Корпорейшн») требовала 80 тыс. руб. компенсации за неправомерное использование логотипа Angry birds, изображений птичек и свинок (по 10 тыс. руб. за каждый товарный знак). Нарушение подтверждалось видеозаписью и чеком, доказывающими продажу предпринимателем носового платка (цена — 30 руб.) с изображениями, сходными до степени смешения с товарными знаками финской компании. «Принимая во внимание сложившуюся ситуацию с пандемией и распространением коронавируса, сложившееся финансовое положение ответчика, с учетом принципов разумности и справедливости, соразмерности суммы компенсации последствиям нарушения», а также то, что правонарушение совершено впервые, суд взыскал с Натальи Филоненко всего 20 тыс. руб. компенсации (по 2500 руб. за каждый знак) и постановил уничтожить контрафактный платок.
С такой же формулировкой была снижена с 230 тыс. руб. до 55 тыс. руб. компенсация, взысканная арбитражным судом Кемеровской области 25 мая с ООО «Игроторг» в пользу ООО «Студия анимационного кино "Мельница"» за нарушение исключительных прав на изображения персонажей мультсериала «Лунтик и его друзья» (11 товарных знаков). Схожие изображения мультипликационных героев были обнаружены на проданном ответчиком конструкторе (цена — 59 руб.) и других товарах, предлагаемых к реализации на сайте «Игроторга». Помимо ссылок на пандемию и соразмерность санкции нарушению суд отметил, что студия лишь требовала компенсации, но не требовала запретить продажу товаров и изъять информацию о них с сайта.
Вдвое снизил суд размер штрафа за нарушение исключительных прав корейской ROI VISUAL Co, требовавшей 50 тыс. руб. с ООО «Папирус сервис» за продажу игрушки (цена — 835 руб.) с изображением четырех персонажей мультсериала о машинах-трансформерах «Робокар Поли» без соответствующего разрешения. Решение от 27 мая также было вынесено с учетом «финансового положения ответчика» и «сложившейся в стране ситуации пандемии и эпидемии коронавируса».
Похожую позицию занял и арбитражный суд Ямало-Ненецкого автономного округа. Так, 18 мая суд уменьшил компенсацию за нарушение прав на товарный знак JBL до 20 тыс. руб. Harman International Industries как правообладатель требовала 50 тыс. руб. с ИП Андрея Озерова за продажу контрафактной колонки с логотипом JBL (цена — 2000 руб.). Истец до обращения в суд требовал от ответчика прекратить нарушение интеллектуальных прав и добровольно выплатить компенсацию, но этого не произошло. Тем не менее суд счел возможным снизить взыскиваемую сумму, принимая во внимание в том числе «сложившуюся экономическую обстановку в стране в период пандемии».
Помимо гражданско-правовых споров между предпринимателями есть и примеры дел со ссылками на пандемию, где за нарушение прав на чужие товарные знаки привлечения к ответственности добивались госорганы. Результат был примерно таким же — смягчение санкций.
Так, отдел МВД по городу Ураю (ХМАО) по итогам закупки выяснил, что ИП Любовь Коровина реализовывала одежду с товарными знаками Nike и Adidas без разрешения правообладателей, причем одежда не соответствовала оригинальной продукции. Госорган потребовал привлечь ИП к ответственности по ст. 14.10 КоАП РФ (незаконное использование чужого товарного знака) и взыскать штраф в трехкратном размере стоимости реализованной продукции — 72,4 тыс. руб. Арбитражный суд ХМАО-Югры 2 июня решил уменьшить штраф ниже минимального, до 25 тыс. руб. Тот же суд снизил штраф ИП Овику Зорогляну за продажу контрафактной одежды Adidas с 342,3 тыс. руб. (трехкратный размер стоимости проданного товара, взыскать который просил отдел полиции №4 МВД по Сургутскому району) до 25 тыс. руб.
Во всех случаях реализация продукции имела место до пандемии коронавируса, а контрафактный товар было решено уничтожить. Суд объяснил снижение штрафов среди прочего с учетом «сложного имущественного положения, обусловленного в том числе приостановлением предпринимательской деятельности в связи с пандемией».
Арбитражный суд Иркутской области 4 июня применил тот же подход и к ИП Марине Ильченко, которую межмуниципальный отдел МВД РФ «Братское» в апреле уличил в продаже презервативов Contex без разрешения владельца товарного знака ООО «Рекитт Бенкизер АйПи». ИП просила смягчить ответственность, ссылаясь на неблагополучную финансовую ситуацию из-за пандемии, наличие ипотеки и трех детей на иждивении. Суд пошел ей навстречу, учтя среди прочего «нестабильную экономическую обстановку в стране», и заменил штраф на предупреждение с уничтожением контрафакта.
«Риск равен для обеих сторон»
Юристы отмечают, что возможность установления за нарушение прав на интеллектуальную собственность компенсации ниже минимальной ввел Конституционный суд 13 декабря 2016 года. Подход был развит Верховным судом РФ, в практике которого в дальнейшем были обозначены возможные условия: совершение правонарушения впервые, незначительная стоимость контрафактных товаров, убытки правообладателя многократно меньше размера требуемой компенсации и так далее.
Старший юрист CMS Ирина Шурмина поясняет, что суды в каждом случае анализируют добросовестность ответчика, а если он является ИП либо относится к малому или среднему бизнесу, то проверяют и аргументы о материальном положении.
«Поскольку распространение коронавирусной инфекции стало причиной экономического кризиса и затрудненного финансового положения многих субъектов малого бизнеса, неудивительно и вполне логично, что данные обстоятельства используются ответчиками для обоснования снижения компенсации»,— полагает госпожа Шурмина. В доводе о пандемии «есть психологическая, эмоциональная логика», тем более, что эти дела рассматривались в самый пик эпидемии, когда государство шло на уступки бизнесу, добавляет руководитель практики «Интеллектуальная собственность» АБ «Андрей Городисский и партнеры» Елена Городисская.
«Сама по себе пандемия не является фактором, который по закону может влиять на размер ответственности нарушителя интеллектуальных прав,— возражает партнер Bryan Cave Leighton Paisner Елена Трусова.— Суды в данном случае расширительно толкуют критерий соразмерности и справедливости компенсации и принимают во внимание имущественное положение нарушителя и обстановку в стране».
По ее мнению, «с чисто правовой точки зрения такой подход сомнителен».
Ирина Шурмина добавляет, что ссылка на коронавирус не подтверждает автоматически тяжелую финансовую ситуацию ответчика и суды должны проверять связь между распространением вируса и убытками ответчика. «Сама по себе пандемия коронавируса не должна оправдывать нарушение прав на объекты интеллектуальной собственности»,— соглашается партнер Eversheds Sutherland Екатерина Тиллинг.
По ее словам, эпидемия может быть дополнительным, а не самостоятельным основанием для смягчения ответственности, то есть все остальные условия тоже должны соблюдаться, а ответчик сам должен попросить суд о снижении компенсации и привести аргументы. При этом, уточняет госпожа Шурмина, довод о влиянии пандемии может быть отклонен со ссылкой на то, что предпринимательская деятельность осуществляется на свой страх и риск, а продавец обязан проверять приобретаемый и реализуемый товар на наличие обременений со стороны третьих лиц.
При этом большинство опрошенных “Ъ” юристов полагает, что подход суда к определению административной ответственности должен отличаться от подхода к определению гражданской.
«Несмотря на то, что компенсация носит штрафной характер, денежные средства взыскиваются в пользу лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность. В свою очередь, административная ответственность накладывается в рамках публично-правовых отношений, и штраф взыскивается в бюджет государства, которое накладывало соответствующие ограничения на предпринимателей во время пандемии. Следовательно, к выбору санкции за административное правонарушение суды должны подходить более лояльно, чем при определении размера компенсации за нарушение исключительного права в рамках ГК РФ»,— уверена госпожа Тиллинг.
Административный штраф в пользу бюджета может быть оправдан в условиях пандемии, но уменьшение компенсации правообладателю нарушает принципы соразмерности, справедливости и равенства, считает госпожа Городисская. «По своей сути компенсация — это мера ответственности за нарушение права, целью которой является возмещение потерь правообладателя от неправомерных действий нарушителя, размер которой должен сбалансировать экономические интересы сторон. Но в период пандемии риск экономических потерь равен для обеих сторон, и ущемление интересов правообладателя со ссылкой на это обстоятельство в пользу нарушителя вряд ли можно считать справедливым»,— полагает Елена Городисская.
Елена Трусова соглашается, что «от пандемии страдает и истец, не только ответчик», поэтому баланс интересов сторон «заключается в равном отношении к ним при учете обстоятельств глобального характера». «В указанных делах суд исходит из негативного влияния пандемии на финансовое положение нарушителя, но не учитывает это влияние на деятельность истца и его потребность в получении причитающейся ему компенсации, которая из-за той же эпидемии может быть особенно острой»,— обращает внимание госпожа Трусова.
По мнению Екатерины Тиллинг, перед судами стоит сложная задача найти грань между интересами правообладателя и нарушителя: «С одной стороны, снижение компенсации может улучшить положение малого бизнеса, который больше всех пострадал от пандемии. С другой — смягчение ответственности всегда негативно сказывается на правообладателях, и если размер компенсации снижается настолько, что нарушать их права становится выгодным, то количество нарушений будет увеличиваться».