Нынешние хроники пикирующего миропорядка впечатляют и ставят вопрос: а зачем все-таки люди воюют с памятниками?
На прошлой неделе протестующие пошли ва-банк и попытались снести памятник президенту Эндрю Джексону — прямо напротив Белого дома. Полиция не дала. Но война символов продолжается
Фото: Joshua Roberts, Reuters
На прошлой неделе протестующие пошли ва-банк и попытались снести памятник президенту Эндрю Джексону — прямо напротив Белого дома. Полиция не дала. Но война символов продолжается
Фото: Joshua Roberts, Reuters
Вот полиция Вашингтона спасла памятник седьмому президенту США Эндрю Джексону. Группа протестующих во славу Black Lives Matter написала на постаменте «убийца», взобралась на монумент и стала обвязывать его веревками. Но полиция, используя дубинки и слезоточивый газ, оттеснила самозваных редакторов истории. Президент Трамп назвал происшествие «позорным вандализмом» и пригрозил задержанным «большим тюремным сроком».
Другие протестующие в США требуют запретить традиционные изображения Христа, поскольку они являются «формой белого превосходства». Лондонская Школа искусства, архитектуры и дизайна удалила из официального наименования имя Джона Касса — коммерсанта, члена парламента и мецената XVII века, на чьи средства была основана и содержалась. Он «обвиняется» в причастности к «развитию трансатлантической работорговли».
Администрация Американского музея естественной истории в Нью-Йорке решила снести памятник 26-му президенту США Теодору Рузвельту у входа в музей. Необходимость экзекуции объясняют не биографией персонажа, а «иерархической композицией» скульптурной группы: в центре — сидящий на коне Рузвельт, а по сторонам — стоящие индеец и афроамериканец. Снос памятника уже одобрен мэрией Нью-Йорка: по словам мэра де Блазио, монумент «изображает чернокожих и коренных жителей как порабощенных и расово неполноценных».
В Сан-Франциско добрались до памятника Сервантесу в парке Голден Гейт. Вероятно, мысли о порабощении и тут навеяла композиция — на писателя смотрят снизу вверх коленопреклоненные Дон Кихот и Санчо Панса. Сервантеса, правда, пока не свалили, но глаза ему красно-кровавой краской замазали, а на постаменте написали «подлец». Есть версия, что протестующие могут быть знакомы с биографией Сервантеса и, вероятно, сочли «агрессией белых расистов» битву при Лепанто, в которой флот католической Священной лиги сошелся с флотом наступающей на Европу Османской империи.
В бельгийском Велзеке ревнители нового благочестия обезобразили статую «античного расиста» Юлия Цезаря: откололи руку, вырвали жезл, отрубили пальцы.
В Ричмонде (США) снесли памятник Христофору Колумбу, отволокли к озеру и утопили. На место статуи поставили табличку с надписью: «Колумб олицетворяет геноцид». Статуя Колумба в Сент-Поле, у здания Капитолия штата Миннесота, также сброшена с пьедестала, в Бостоне — обезглавлена. Обсуждается вопрос о переименовании федерального округа Колумбия, на территории которого находится Вашингтон.
А египетский археолог Захи Хавас обратился к борцам с расизмом с просьбой не разрушать пирамиды в Гизе. Он сделал это после публикаций, в которых напоминалось, что при постройке пирамид использовался труд невольников и, стало быть, они «восхваляют расовую нетерпимость». Археолог апеллирует не к исторической ценности пирамид, а к тому, что они, согласно последним научным изысканиям, строились не с помощью принудительного труда.
В Великобритании набирает популярность сайт Topple the Racists («Свергайте расистов»): на интерактивной карте страны обозначены более 50 подлежащих сносу памятников историческим деятелям, с тем «чтобы Британия наконец смогла узнать правду о своем прошлом и о том, как оно формирует наше настоящее». В их числе: памятник фельдмаршалу лорду Китченеру («обвиняется» в создании концлагерей для африканцев во время англо-бурских войн); мемориальная доска в Брайтоне в честь премьер-министра Уильяма Гладстона (сын владельца плантаций на Ямайке и в Британской Гвиане, где работали африканские рабы); памятник создателю современной британской полиции, премьеру Роберту Пилю в Бирмингеме (автор современной концепции работы полиции, «которая на протяжении веков несоразмерно концентрировалась на бедняках и этнических меньшинствах во всем мире»); памятник Сесилю Родсу в Оксфорде («архитектор апартеида») и т.п. — вплоть до призывов переименовывать прославленную битлами улицу Пенни-Лэйн в Ливерпуле (напоминает о владельце судов, перевозивших рабов, Джеймсе Пенни). Надпись «расист» появилась и на одном из британских памятников Уинстону Черчиллю.
Ну а полное представление о том, насколько всеядно в 2020-м всемирное движение ниспровергателей, дает атака на памятники таким «расистам», как министр финансов и реформатор Франции XVII века Жан-Батист Кольбер, а также освободитель страны от Гитлера и создатель ее действующей Конституции президент Шарль де Голль…
Безошибочный барометр
Я не собираюсь углубляться в конспирологию и рассуждать, в какой степени взрыв протестов в Америке связан с тамошней предвыборной кампанией. А также о том, почему джинн, выпрыгнув из бутылки, перелетел океан и погнал по миру волну. Но вот вакханалия вандализма в отношении монументов мне интересна. Поскольку с монументами просто так не воюют, точнее, эти войны не начинаются просто так. Их начало — барометр, показывающий бурю: значит, на подходе либо революция, либо церковная реформация, либо оккупация. Либо все сразу, то есть слом цивилизации.
Лет двадцать с лишним назад, впервые оказавшись в Лондоне, я был впечатлен, встретив мирно стоящие поблизости друг от друга монументы королю Карлу Первому и Кромвелю, который его обезглавил. У нас в России к тому времени уже тоже соседствовали памятники, например Ленину и царю Николаю Второму (вот только последний как раз за месяц до того, как я добрался до берегов Темзы, взорвали из идейных соображений какие-то анархисты). А тут никто никого не взрывал, не поливал краской, не писал на постаментах «убийца» или «тиран». Это говорит, думал я тогда, даже не о «толерантности», а о зрелости нации, о ее способности ценить и уважать свою Историю целиком, не вымарывая из нее отдельные страницы или персонажей. Примерно о том, о чем писал наш Пушкин еще в 1836-м: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал».
Прошло почти 200 лет, нас по-прежнему призывали переписать нашу историю набело, а вот Запад, казалось, от этой детской болезни вылечился. Поэтому в Англии Кромвель и уживается с Карлом Первым, в Америке — аболиционисты с конфедератами, в Испании — франкисты с республиканцами — в виде памятников, разумеется. Однако к 2020 году выяснилось — нет, все не так. Причем мера агрессии против «идейно вредных» монументов зашкаливает.
России, пережившей войну с собственной историей и ее памятниками минимум дважды (после 1917-го и после 1991-го), все это более чем знакомо. Но теперь мне, наоборот, кажется, что мы от «детской болезни», тьфу-тьфу, как раз излечились, в общем и целом (несмотря на отдельные рецидивы). Никто не покушается больше со взрывчаткой ни на памятники Ленину, ни на монументы царям. Никому не приходит в голову обливать краской бронзового Пушкина за то, что он высказывал симпатии императору, не требовал освобождения всех прочих, кроме своего героя, «арапов» или владел крепостными крестьянами и крестьянками, одну из которых, как сам выразился, «неосторожно обрюхатил».
А вот Запад словно подхватил вторую волну опасного и разрушительного вируса. (Первая столь же масштабная война с историей, если кто подзабыл, развернулась после Французской революции, когда, как и у нас, разрушали средневековые храмы и сносили монументы «старого режима»).
Монументы — не просто сувениры на память будущим поколениям. Это символы, опознавательные знаки цивилизации, которыми она отмечает свои устои и «столбит» свою территорию. И, конечно, пропагандирует свои ценности.
Это, кстати, очень хорошо понимал вышеупомянутый Ленин, который величал кремлевские соборы «каменными агитаторами» и в разгар разрухи и Гражданской войны запустил известный «план монументальной пропаганды» — новая цивилизация меняла старую систему знаков и символов своей, новой. (И совершенно не нужно, кстати, современной России уподобляться большевикам, стирая следы настоящей истории,— вспомним «Романовский обелиск» в Александровском саду, с которого соскоблили нанесенные в 1918-м имена революционеров и вольнодумцев.)
Так вот, от 2020 года впечатление такое, будто западная цивилизация, уступая погромному «общественному мнению», взрывает свои устои и «отступает» со своей территории. Ведь что такое — в символическом значении, конечно — снос памятников Колумбу, который своим случайным (искал-то путь в Индию) открытием Америки втянул ее в орбиту той большой цивилизации, которую именуют теперь «глобальной»? Это не что иное, как «закрытие Америки», признание всего ее исторического пути ошибкой, если не преступлением; и власти, которые тому не противятся, оказываются соучастниками вандализма — художественного и политического. Что такое демонтаж и осквернение памятников президентам в США и Франции или премьерам в Англии? Это демонтаж, осквернение, публичное осмеяние знаковых фигур национальной истории. Атака на Сервантеса — то же самое, только в отношении знаковых фигур культуры все той же большой мировой цивилизации. Проще говоря, слом всех устоев.
Отрицательное творчество
В мировой истории подобное происходило нередко — как сказано выше, в эпохи революций, церковных реформаций (да-да, это не только на Руси в 988 году при Владимире Красное Солнышко практиковали сокрушение идолов; в ходе Реформации протестанты в Европе разоряли богато убранные храмы, разбивали статуи, за что, кстати, извинялись не так давно перед католиками) или оккупаций. Но если в последнем случае новую систему знаков и символов насильно насаждала, а старую уничтожала чуждая власть, то в первых двух — в погромах и вандализмах — с необычайным энтузиазмом участвовали простые, самые обычные люди, от которых, казалось, никак нельзя было того ожидать.
Разгадку мы можем найти в словах соотечественника — Алексея Николаевича Греча, репрессированного советской властью председателя Общества изучения русской усадьбы. Он написал их в знаменитом своем «Венке усадьбам» в 1930-е годы, сидя в лагере на Соловках. Свидетель гибели старой культуры и ее памятников, Греч подметил крайне важную связь разрушения и творчества:
«Русская революция… позволяет на основе разрушений и вандализмов построить целый психосоциальный этюд. Страсть к разрушениям на известной ступени развития есть, в сущности, не что иное, как творчество со знаком минус… Как и во всяком творчестве, в нем наблюдается желание проявить себя, причем с наибольшим эффектом и по линии наименьшего сопротивления… Разрушение ради разрушения соответствует идее "искусства для искусства"... "Отрицательное" творчество обросло хищничеством, величайшим обогащением и стремлением рассчитаться с "проклятым прошлым". И в результате слияния этих трех элементов, как в некоем химическом соединении, произошел тот взрыв, от которого запылали дворцы и дома с колоннами, рухнули церкви, загорелись костры с книгами, старинной мебелью».
Разве это написано не про сегодняшнюю Америку? Только дворцы и дома с колоннами нужно заменить свергнутыми монументами и разграбленными магазинами.
Добавить к словам Греча можно разве только еще один мотив — святую веру в то, что руками погромщиков и вандалов вершится всемирная справедливость. В России, кстати, дань этому заблуждению отдал даже Александр Блок («Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? — Потому что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.— Почему валят столетние парки? — Потому что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть» и т.п.). А в современных Америке и Европе президентов с премьерами сбрасывают с пьедесталов за то, что они были расистами или колониалистами, а грабежи возмещают награбленное предками собственников у предков неимущих.
Общественное мнение толпы
У протестов и вандализмов 2020 года есть одна особенность, которую, мне кажется, еще не оценили по достоинству. У многоликих и многотысячных протестующих масс нет явного лидера, нет лица, говорящего с миром от их имени и по поручению. И дело, похоже, не только в новейших принципах общения и «горизонтальных» сетевых технологиях.
Дело в том, что война с памятниками — это всегда война толпы против личности. Личности состоявшейся, имеющей биографию и заслуги, оцененные современниками и потомками. Ни у кого из воюющих с монументами биографии нет. Во всем мировом протестном сообществе 2020 года, строго говоря, биография, практически уже агиография, есть только у одного «великомученика», с трагической смерти которого, собственно, все и началось. А биография всех остальных — коллективная. Вне протестующей толпы они — в большом историческом масштабе,— говоря современным сленгом, «ноунеймы», кто был никем и таковым же остается. И только коллективные действия придают им некую значимость, в первую очередь в собственных глазах. Не потому ли они столь агрессивны к историческим деятелям, которые стали таковыми, потому что из толпы выделялись?
«Чтобы не ездили и не вспоминали»
Возможно, все это кажется слишком простым объяснением очень сложных процессов, но… давайте вновь вспомним Пушкина, вернее, судьбу навеки связанных с его именем усадеб. Как известно, в феврале 1918 года все три источника и три составные части нынешнего Пушкиногорья — усадьбы Михайловское, Тригорское и Петровское — были в считанные дни разграблены и сожжены крестьянами окрестных селений.
При этом «ужасам крепостного права» к тому времени минуло уже полвека с лишним, и на хозяев этих крохотных дворянских гнезд у крестьян 1918 года причин обижаться не было. В Михайловском, выкупленном казной, например, располагался безобидный в классовом отношении приют для престарелых литераторов. Одна из них, Варвара Васильевна Тимофеева (Починковская) видела погром пушкинских мест и оставила воспоминания.
Вот эти свидетельские показания, крайне важные.
«Утром донеслись откуда-то слухи: летал аэроплан и сбросил "приказ", в три дня чтобы сжечь все села. Вторую ночь видим зарево влево от Тригорского…
Грабят Тригорское… Оттуда доносится к нам грохот и треск разбиваемых окон… В Тригорском действительно зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни…
Грабят Петровское и Михайловское, возвещают мне утром. А я лежу как в параличе, без движения от всех этих дум…
Под вечер вижу в окне новое зарево. И вот там над лесом — большое и яркое. "Зажгли Зуево!" (другое название пушкинского Михайловского.— «О»), снова возвещают мне,— чтобы не ездили туда и не вспоминали". Вот оно что — "чтобы не ездили и не вспоминали!"».
Мне кажется, это ключевые слова: чтобы не вспоминали. Ими и доныне руководствуются погромщики монументов и их вдохновители. Стирая коллективную память, можно заново форматировать историю, пространство и время — в своих собственных целях. Каких? Поживем — увидим.
Исторические герои, монументы, памятные места мешают? Тем хуже для них. А предлог и ярлык для принуждения к покаянию он найдется. В 1918-м это были «эксплуататоры», в 2020-м — «расисты».
Я написал выше, что «детскую болезнь» войны с монументами современная Россия вроде бы изжила. Но война с историей и цивилизацией — не обязательно крушение зданий и памятников, у этой войны много фронтов. И когда нас в очередной раз призывают к общенациональному покаянию или самобичеванию — все равно за что: за казни Ивана Грозного или за «пакт Молотова — Риббентропа»,— нужно вспоминать Пушкина. А если не поможет — то перечитать пророчество Николая Гумилева:
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит…