"Джанни Скикки", как и весь "Триптих", был сравнительно недавно поставлен в Мариинском театре, где по сию пору идет с большим успехом. Ясно, что у "Санктъ-Петербургъ-опера" получится нечто совсем иное. Юрий Александров не преминет слепить из безобразий, разыгравшихся вокруг "неправильного" завещания богача Буозо Донати, гротесковый фарс. Во избежание недоразумений режиссер заранее предупреждает, что его спектакль предназначен для людей "с крепкими нервами и здоровым чувством юмора". Единственная комедия Джакомо Пуччини — одноактная опера "Джанни Скикки", последняя часть его позднего "Триптиха", где в трех мини-операх Пуччини вознамерился своими словами — и своими сюжетами — пересказать Дантову "Божественную комедию". Виртуозный пройдоха Джанни Скикки находится на верном пути в ад. Из восхитительно аморальной истории о подлоге завещания у Форцано получилось смешнейшее либретто, которое Пуччини снабдил вовсе не свойственной себе музыкой. Пространные арии заменил стремительно разворачивающимися диалогами, душераздирающие страсти — легкими, остроумными bon mot, мелодии широкого дыхания, мгновенно застревающие в памяти, — энергичными, но краткими фразами. Лишь юным любовникам Ринуччо и Лауретте, о которых не упоминают ни Данте, ни анонимный флорентиец, но ради которых в версии Пуччини и Форцано и заваривается сюжетная каша, подарено несколько небольших арий небесной красоты и редкостной певучести. В шедевре Пуччини — в отличие от аутентичной истории Джанни Скикки — восторжествовала любовь. Что не мешает оперному Джанни Скикки отправиться в ад, прежде оповестив об этом зрителей и сорвав заслуженные аплодисменты.
Премьера довольно неожиданного приобретения театра — оперы Рихарда Штрауса "Молчаливая женщина" — состоится в последний день года. Внешняя репутация и внутреннее наполнение одного из поздних шедевров композитора разительно отличны друг от друга. "Молчаливая женщина" известна главным образом тем, что она послужила яблоком раздора между Штраусом и нацистским правительством. Назначенный Геббельсом главой так называемой Имперской музыкальной камеры (отвечавшей за всю германскую музыкальную жизнь) Штраус был крайне раздосадован, не обнаружив в 1935 году имени своего либреттиста-еврея — великого Стефана Цвейга — на афишах, и (наконец-то!) подал в отставку. Дрезденская премьера все же состоялась, имела приличный успех, но вскоре была официально снята с репертуара. По вполне понятным причинам опера крайне редко ставилась в послевоенные десятилетия, и лишь в самом конце XX века ее окончательно "реабилитировали". И не зря: разухабистая комедия английского комедиографа XVII века Бена Джонсона, смягченная поэтичным Цвейгом и украшенная почти неоклассицистским, весьма мелодичным музыкальным слогом позднего Рихарда Штрауса, не содержит ни малейшего намека на мрачные дела давно минувших 30-х. Более того, она нисколько не напоминает гигантоманические символистские оперные полотна самого Штрауса ранних лет. Беспечная история оперофоба адмирала Морозиуса, обрученного с "молчаливой женщиной" Аминтой — на деле оперной примой, который с легкостью прощает обманщика-племянника (действительного мужа Аминты) и искренне смеется над собой в финале, слегка отдает опереттой. Что, согласимся, вполне годится для новогоднего театрального вечера в Театре им. Мусоргского.