Нью-Йорк, Манхэттен: протестующие требуют лишить полицию финансирования
Фото: Carlo Allegri , Reuters
Нью-Йорк, Манхэттен: протестующие требуют лишить полицию финансирования
Фото: Carlo Allegri , Reuters
Что получается, когда толерантность перерастает в нетерпимость
Не имеет значения, откуда цитата насчет заблудившейся партии. Ну, допустим, автора зовут Томас Клингенштейн, он не политолог и не идеолог, а крупный предприниматель, захотевший высказаться. Это вообще очень характерный феномен для правого фланга политики США — громадное и все растущее множество людей, желающих высказаться в каком-то из быстро растущих и множащихся правых СМИ. (Об этих СМИ тоже еще года четыре назад никто не слышал.) В том числе сказать, как в данном случае, о том, что избирателям Трампа нужна простая, ясная цель их усилий, кроме переизбрания самого Трампа, конечно. То есть нужна не только идеология сопротивления уничтожению американской нации и государства (оно у всех перед глазами в виде погромов, и не только), а и образ правильной Америки.
Какое нам до этого дело? Сейчас посмотрим. Конечно, у Клингенштейна содержится масса разного, относящегося к чисто местным реалиям: что такое американская мечта и их образ жизни, например. Но есть и жемчужины разума. Они попадаются там, где надо обругать противника (демократов): отталкиваться от враждебного ведь всегда проще, чем строить образ желаемого будущего.
Вот, допустим: демократы очень недовольны тем фактом, что в человеческом обществе есть и будет разница между людьми и группами людей. Например, между мужчинами и женщинами, богатыми и бедными и так далее. Разница эта просто в том, как люди живут и хотят — в идеале — жить и дальше. Чтобы сломать, уничтожить общество (а именно в этом цель демократов — сломать нынешнее и построить новое), им нужно усиление власти, в том числе власти государства, а иначе как ломать?
Насилие — повивальная бабка истории, сказал Маркс. Повивальную бабку сегодня называют акушером-гинекологом, для тех, кто не знает.
Значит, люди, замыслившие улучшение общества (по их собственным представлениям о добре), не могут без аппарата подавления — и неизбежно выступят за усиление сначала неофициальных, а потом государственных ограничений на все.
В том числе на свободу высказаться и возразить. Что мы в США сегодня и видим: нельзя не только не поддерживать, скажем, «борьбу с расизмом», а даже молчать на эту тему.
Итак, старое, сложившееся общество сейчас в США ломают введением множества запретов, которые начинаются как частные, групповые, но в итоге их будет насаждать свой, новый государственный аппарат и закон: вот самая ценная мысль этого самого никому не известного Клингенштейна.
Но почему только в США? Вот вполне наша история: одна из подруг дочки недавно рассказывала, почему ушла из компании веганов. Мясо-то она и до сих пор не очень любит, но однажды в их компании зашел разговор о том, что дальше. Ну, открыли свое веганское кафе, собираются, беседуют… а потом? Тут наперебой начали сыпаться идеи. Потом надо продолжать стыдить «трупоедов» через любые соцсети. Продвинуть туда идею, что мясо наносит страшный вред здоровью человека и перенапрягает систему здравоохранения, а ведь мы косвенно все за таковую платим. Идея должна иметь облик все еще уважаемой человечеством науки, но за науку сойдет доклад о вреде мяса Всемирной организации здравоохранения осени 2015 года: наши люди поработали. Затем надо продвинуть на международном уровне идею о том, что поедание мяса каким-то образом вредит окружающим «трупоедов» веганам, как минимум вызывает у них страдания, подрывающие здоровье. В общем, создать некую международную норму. А убедившись в отсутствии должного сопротивления публики всему этому бешеному моральному нажиму, увидев, что множество людей уже стыдится своих гастрономических привычек, можно без труда закрепить эту новую, насильно установленную социальную норму национальным законом и добиваться его жесткого выполнения, для чего требуется, конечно же, сильное государство. Программа весьма долгосрочная, говорили друзья, но ведь реальная — много их, все прекрасно работают. Вот же в Америке их десятки. Борьба с «расизмом» по этой схеме и ведется, борьба за права ЛГБТ-сообщества тоже и дальше по списку…
Тут подруга дочери извинилась и тихо-тихо ушла. Видимо, навсегда. Хотя не всякому легко терять свою компанию и друзей. Но жить в их насильственно прекрасном мире тоже не всем хочется.
Вернемся к нашим американцам. Им сейчас очень плохо — вот еще один идеолог нам говорит, что речь уже не о том, выбирать ли Трампа или Байдена, и не только об Америке, речь о спасении целой цивилизации (так ощущал себя Уинстон Черчилль в 1940 году, обещая империи на ближайшую перспективу только кровь, пот и слезы). А Клингенштейн продолжает строить обвинительный акт против собственной партии: Америка — это свобода, напоминает он. Те, кто называет себя демократами, уничтожают свободу, для них свобода не просто устарела, а непонятна и враждебна. А мы хотим ее сохранить, но не знаем как.
Ведь все должно быть просто — две партии, две противоположные силы. Одна — долго вела разговоры про всяческую толерантность и прочую терпимость, права меньшинств. Потом градус этих разговоров повысила и доигралась до тотального принуждения всех ко всему вышесказанному и еще много к чему другому. Общества, где есть место разным людям с разными идеями и стилем жизни, в США и в мире в целом больше быть не должно — вот такая получается партия.
Да, но вторая из них, которая правильная и хорошая, которая за свободу, с ней как? Что конкретно делать республиканцам, дошедшим до последнего Сталинграда? И тут наш мыслитель от бизнеса говорит: нормальная Америка — если хочет стать снова великой — должна усвоить одно простое правило, оно же — единственный пункт партийной позиции республиканцев. А именно: это должна быть партия свободы, лозунг которой — запрещать в США все эти многочисленные, формальные и неформальные запреты демократов и прочих прогрессистов.
Тут мы и оставим его наедине со своим парадоксальным выводом, как Онегина у ног Татьяны. Оставим для того, чтобы сделать некоторые наблюдения по поводу уже российской ситуации.
Как лучше? Как в Америке, где система двухпартийная, разводящая две крайности по полюсам? Или как в России, где система инстинктивно однопартийная, даже если номинально ведущих партий несколько? Впрочем, и у нас в каждой партии очень заметны инициативные персонажи, для которых естественно и нормально придумывать все новые запреты и правила для всех россиян в целом. И в каждой партии — множество других персонажей, которые или в ужасе от карнавала запретов, или со вздохом думают, что все равно это не сработает: люди с бунтами или, скорее, даже без бунтов постараются жить так, как им нравится.
И как все же лучше: как у нас или как у них, в США?..