Комедия «Ночной таксист» Рея Куни, поставленная в новосибирском театре «Красный факел» главным режиссером Валерием Гришко, стала хитом еще до премьерных показов, билеты на которые разбирались, как горячие пирожки в голодный год. Корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА отправилась смотреть спектакль не без скепсиса, однако совершенно растеряла его в ходе просмотра, впав в безудержное веселье.
К чести режиссера, он не упрощал художественных задач упованием на самоигральность пьесы. Господин Гришко задал действию энергичный галопирующий ритм, вполне соответствующий стремительной смене положений. И изобрел достаточно универсальную и гибкую модель, оставляющую каждому из исполнителей ролей люфт для импровизаций, используемый в меру способностей и куража — желания обыгрывать предложенные ситуации. Это и определило некоторую неровность премьерного спектакля в целом и неравноценность актерских работ в частности. Несколько разочаровал Максим Битюков, воплощавший главного героя Джона Смита — таксиста и двоеженца, носителя типичного для Британии имени и типичных для людского рода слабостей. Актер, сполна наделенный комическим обаянием, откровенно экономил силы. Живые, непосредственные реакции, энергетический посыл — то, что наиболее ценно в театральном действии, — подменял собственными, но штампами. Еще недавно они срабатывали беспроигрышно, а сегодня уже поднадоели, девальвировались многоразовым употреблением. В результате Битюков сыграл невнятного долговязого чудика, то впадающего в прострацию, то истерично вскрикивающего и махающего руками–ногами, как ветряная мельница, — неврастеника, одним словом. В сущности, двоеженец, долгое время скрывающий свое щекотливое положение, вполне может сделаться неврастеником. Но за что его столь преданно любят сразу две молодые особы — вот в чем вопрос. Актер, кажется, сам не разобрался с тем, что движет его персонажем: низменные инстинкты или повышенные сенситивные потребности? Но притягательной харизмы Джона Смита лишил.
Исполнительницы женских ролей убедительны по крайне мере внешне — они стройны, хороши собой, нарядны. При этом Виктория Левченко играет хлопотливую Мэри задорнее и искреннее, чем холодноватая Наталья Варахоба, не потрудившаяся наделить Барбару какими–либо индивидуальными характеристиками. В «Ночном таксисте» случилось невероятное: на фоне достаточно безликой когорты актеров первого плана ярко сверкнули исполнители ролей второго плана. У артиста Андрея Черных — безработного соседа Смита, убежденного бездельника, — энергетика буквально фонтанирует, и каждый его жест, интонация, любое мимическое движение выразительно, поскольку оправдано внутренней логикой. Весьма колоритна и фигура соседа Барбары — причудливого существа нетрадиционной сексуальной ориентации, ласкающего слух обращениями «солнышко», «лапочка», «заинька». Артист Денис Франк не просто несет образ, но одновременно пародирует его, и делает это толерантно, ненавязчиво. Фактически Черных и Франк совершили акт искусства на малопригодной для него, не вполне освоенной российским театром ниве энтертеймента.
К удачам следует отнести и стильное сценографическое решение, осуществленное главным художником «Красного факела» Николаем Вагиным. Ему удалось органично совместить эстетические задачи, создающие атмосферу, с утилитарной функциональностью. Как режиссер в своей конструкции оставил возможность для спонтанного проявления эмоций, так и сценограф оставил нишу для лирики. Когда подвижные створки задника, оборачивающиеся то кирпичной кладкой дома, то стенами квартиры, раздвигаются, на сцене открывается метафизическое, темное пространство, пронизанное нитями дождя и романтичным светом фар ночного такси, готового отправиться в неизвестность. И, кажется, именно оттуда — из другого измерения — персонажей осеняют чувства, которым они не в силах сопротивляться. У спектакля добрый, трогательный финал — трио героев остается неразлучным, ведь избыток любви много лучше, чем ее дефицит. Такой подтекст заложен в пьесе Рея Куни, азартно и увлекательно разрушающего стереотипы общественного сознания, срывающего покров неприкосновенности с частной жизни, освобождающий ее от глупых табу. Можно все, лишь бы человек был счастлив.