7 июля директор Екатеринбургского театра оперы и балета («Урал Опера Балет») Андрей Шишкин рассказал коллективу, вернувшемуся из отпуска, о планах на ближайшие несколько месяцев. На собрании не прозвучал дата открытия театрального сезона, только названия трех оперных премьер. В интервью “Ъ-Урал” господин Шишкин рассказал, как пандемия отразится на репертуаре театра, чем будут заняты артисты после отпуска и стоит ли зрителям ждать в ближайшее время открытия билетных касс.
Фото: Коммерсантъ / Алина Шешеня
Фото: Коммерсантъ / Алина Шешеня
— Что происходило в театре с середины марта, когда из-за пандемии коронавируса были запрещены все массовые мероприятия?
— За это время мы на деньги (35 млн руб.), которые нам дала министр культуры РФ Ольга Любимова, побывавшая у нас в конце февраля, успешно пропитали декорации (спецсоставом для увеличения срока службы — “Ъ-Урал”) для 18 спектаклей. Приобрели видеопроектор Panasonic, вывесили аукцион по 16 лебедкам и планшету сцены. То есть, хозяйственные работы в театре проводились.
— Дату первой репетиции вы уже знаете?
— Нет. Более того, мы, как и все, не знаем не только когда, но и как нам разрешат репетировать. Но театр боеспособен. И «Урал Опера Балет» — это театр действия. Готовый к моменту выхода коллектива из отпуска объявить программу, в которой три премьеры. Но я считаю, что не столько нужно торопиться выйти на сцену, сколько сделать все возможное, чтобы сохранить людей. Мы гордились тем, что создали репертуар до 10 января 2021 года — у нас в афише 18 наименований оперных и балетных спектаклей, поэтому и заполяемость такая хорошая. Но случилась пандемия. И этот репертуар сейчас не нужен.
— Имеющийся репертуар экономически неинтересен или не доступен при соблюдении мер безопасности?
— С одной стороны, мы должны работать. С другой — я бы не торопился открывать сезон.
Если следовать строго рекомендациям Роспотребнадзора, в зале должно находиться 209 зрителей. Цена одного зрительского посещения по итогам прошлого сезона — 500 руб. Аншлаг соберет всего 10 тыс. руб.
Мы посчитали, что соблюдая социальную дистанцию на сцене может находиться 50 человек. Под категорию «малонаселенных» спектаклей подходят оперы «Волшебная флейта», «Сатьяграха», «Граф Ори», «Травиата». Из балетов — «Жизель», «Тщетная предосторожность», с натяжкой «Лебединое озеро». Все остальные постановки выходят за те нормы, которые диктует Роспотребнадзор. Поэтому, мы решили пойти по пути концертного исполнения. Что предполагает размещение на сцене 50 человек, и, в тоже время дает, возможность привлечь к нам интерес — это премьеры, это новые названия.
— Что вы вкладываете в термин «концертное исполнение»?
— В соответствии с санитарными нормами в оркестровой яме может быть десять человек. Такого не бывает ни в одном спектакле. Но если оркестр разместить на сцене, то это уже 50 музыкантов. Плюс состав солистов-вокалистов и хор, который можно разместить в ложах. Поэтому мы и искали такие названия, которые позволят выдать блок премьер с концертным исполнением, позволяющий попасть в рамки между желанием работать и необходимостью соблюдать правила.
Мы с главным дирижером театра Константином Чудовским долго перебирали варианты. И первым стал Джоаккино Россини: у него всегда маленький состав оркестра, а в нашем репертуаре всего одна его опера — «Граф Ори». Так в нашем плане появился «Севильский цирюльник». Он всегда был в репертуаре нашего театра, впервые был поставлен в год открытия театра в 1912 году, но в последние годы ушел из афиш. Опера прекрасно ложится на все голоса нашего театра. А это очень важная задача — чтобы все артисты были заняты работой. Я думаю, разучив этот материал и представив его в концертном исполнении, через год-два будем готовить полную версию.
Театр поставит оперу финского композитора Кайи Саариахо «Любовь издалека», которая ранее никогда не исполнялась в России
Фото: Алина Шешеня, Коммерсантъ
Театр поставит оперу финского композитора Кайи Саариахо «Любовь издалека», которая ранее никогда не исполнялась в России
Фото: Алина Шешеня, Коммерсантъ
По поводу второго названия долго спорили с Чудовским. Остановились на Гаэтано Доницетти, которого у нас в репертуаре нет. По законам жанра, если одно произведение («Севильский цирюльник») — комедия, второе должно быть трагедией. И мы выбрали оперу «Лючия ди Ламмермур», еще один, вслед за «Севильским цирюльником», образец стиля бельканто, «прекрасного пения». Более того, выяснилось, что этот спектакль никогда не входил в репертуар нашего театра. И очень хорошо, что судьба неожиданно повернула нас к «Лючии»: исходя из критериев малочисленности, мы выбрали то, что нужно.
Но мы были бы не мы, если бы опять что-нибудь не откопали. Может быть, именно этот процесс занял большую часть того времени, пока коллектив театра был в отпуске. И нашли оперу финского композитора Кайи Саариахо «Любовь издалека», которая ранее никогда не исполнялась в России. Очень красивая, сказочная, загадочная. Два акта по часу. И всего три исполнителя.
События происходят в Европе в XII веке. Провансальскому трубадуру Жофре Рюделю пилигрим рассказывает о красоте и добродетели графини Клеманс из Триполи, и трубадур влюбляется в нее. Чтобы увидеть далекую возлюбленную, он отправляется в крестовый поход, во время морского путешествия заболевает и, оказавшись в Ливии, умирает на руках графини.
«Любовь издалека» входит в число шести величайших опер XXI века. И это романтическая история, что сегодня, как мне кажется, нам очень нужно.
Обращаясь к этой постановке, мы преследуем несколько целей. Первая — представить достойное музыкальное произведение. Вторая — продолжить линию театра по поиску неоткрытых партитур. И сохранить за собой бренд театра, который ищет и является пионером в открытии многих названий, бренд «впервые в России». Кроме того, работа должна быть интересна для музыкантов.
Мы уже купили ноты и права, а значит, у нас есть все юридические основания исполнять эту музыку. Коллектив выходит на работу из отпуска, и я хочу, чтобы руководители структурных подразделений (неважно дистанционно или очно) организовали процесс обучения сразу по трем произведениям. Пока нельзя работать в театре, поработают индивидуально. Как только разрешат зайти в классы и на сцену, соберем всех воедино.
— Чем будет занята балетная труппа?
— С этим, конечно, сложнее. Поставить что-то новое мы не успеем. Поэтому худруку балета Вячеславу Самодурову нужно будет восстановить одноактные балеты. А вернуть спектакли, которые не шли два-три года — это почти тоже самое, что подготовить премьеру: новые люди должны заново выучить хореографию. Но артисты будут знать — работа началась.
— Получается театр пережил карантин без потерь?
— Давайте посчитаем.
Мы закрылись в середине марта. Сейчас июль. Мы не открылись. И потеряли около 100 млн руб. Стоимость создания одного спектакля — около 20 млн руб. Это значит, что если нас откроют осенью, то в 2021 году мы сможем подготовить не четыре премьеры, а две.
Мы должны были в этом году поставить «Конек-Горбунок» с премьерой в июле. Но премьеры не будет. Мы планировали, что новый сезон откроем оперным спектаклем, но денег на него нет. Соответственно, эти два спектакля переходят на следующих год.
То есть, на самом деле, наша работа оказалась отложенной минимум года на два. И все договоренности и контракты, которые были, тоже. И я не могу сейчас заставить коллектив готовить премьеры, которые выйдут через два года. В том числе и поэтому возникло концертное исполнение, чтобы заполнить эту паузу.
— Когда театр откроется для зрителей?
— Я не знаю. Мы ведь не кинотеатр, где воткнул флэшку, включил видеопроектора, работа пошла. Повторюсь, я не сторонник того, чтобы любой ценой торопиться открыть театр. Но мы полны идей и не стонем. Рано или поздно нам разрешат работать. И надо с пользой использовать эту паузу. Думаю, что года через два мы сможем представить те оперы, что готовились в концертном исполнении, в полномасштабном варианте.