"Впереди, на лихом коне"

Завтра исполняется 100 лет со дня рождения народного артиста СССР (1963), Героя Социалистического Труда (1974), лауреата Сталинских (1941, 1951) и Государственной (1977, посмертно) премий Бориса Бабочкина (1904-1975). Его пропуском в бессмертие и пожизненным проклятием стала роль Василия Ивановича Чапаева в фильме братьев Васильевых (1934).

Судьба Бориса Бабочкина, первого отечественного киноактера, полностью слившегося в массовом сознании со своим персонажем, могла бы сложиться совсем по-другому, сыграй он, как и предполагали братья Васильевы, не комдива Чапаева, а его адъютанта Петьку. Но черт дернул его в перерыве между съемками показать партнерам, как должен, по его мнению, разговаривать и вести себя настоящий "полевой командир" Гражданской войны. Показать со знанием дела: прежде чем отучиться в студиях двух диаметрально противоположных по своей эстетике режиссеров, Михаила Чехова и Иллариона Певцова (сыгравшего в "Чапаеве" белогвардейского полковника), и сыграть свыше 200 ролей на сценах Иванова-Вознесенска, Могилева, Костромы, Воронежа, Самары, Бабочкин успел, совсем мальчишкой, послужить в политотделе 4-й армии, в состав которой входила и чапаевская дивизия. Позже актер вспоминал, что самого Чапаева не встречал, зато насмотрелся на многих похожих на него командиров-самородков, знал манеру их речи, умел "носить папаху, чтоб она неизвестно на чем держалась". Мгновенно утвержденный на роль, он сыграл не столько конкретного Чапаева, сколько переполненный почвенной, витальной энергией тип стихийного вождя, народного лидера, рожденного войной всех против всех и не мыслимого иначе, как "впереди, на лихом коне".
       Гениальная игра Бабочкина была, очевидно, главной причиной ошеломительного успеха фильма, на который сами его создатели совсем не рассчитывали. Чапаев-Бабочкин словно вошел в виртуальную высшую номенклатуру Страны Советов. Звездная роль обязывала. Отныне актер был обречен играть в кино исключительно борцов за народное дело в стилистике "Краткого курса истории ВКП(б)": от большевика Алексея, прототипом которого был Сергей Киров, в "Друзьях" Лео Арнштама (1938) до председателя колхоза Ивана Выборнова в поставленном им самим фильме "Родные поля" (1945) и секретаря ЦК компартии Украины в "Тревожной молодости" Александра Алова и Владимира Наумова (1954). Хуже того, Бабочкина словно приписали к фильмам в одночасье деградировавших братьев Васильевых, ни один из которых не был даже бледной тенью великого "Чапаева". В кажущемся сейчас почти пародией "Фронте" (1943) он был Огневым, генералом сталинского разлива, противопоставленным старым рубакам Гражданской войны. Зато в "Обороне Царицына" (1942) нахулиганил, дезертировал из лагеря положительных героев, сыграв карикатурного злодея-белогвардейца, поручика Молдавского. Но и таких ролей в кино у Бабочкина было катастрофически мало. Единственный фильм, в котором появился другой Бабочкин, — "Бегство мистера Мак-Кинли", сатирическая антиутопия Михаила Швейцера, — вышел на экраны уже после смерти актера.
       К тому же в самом Бабочкине не было ничего от черноземного взбалмошного комдива. Тонкий и чувствительный, по свидетельствам современников, человек, он по происхождению и воспитанию относился к русской провинциальной интеллигенции. Сын сельской учительницы из Саратовской губернии на всю жизнь сохранил привязанность к литературе рубежа XIX-XX веков, гуманистической, резонерской. Уже на вступительном экзамене в Саратовское театральное училище он читал "Фею" Максима Горького, а одной из самых известных его театральных постановок стали горьковские же "Дачники". Именно театр, в котором Бабочкин сделал неизмеримо больше, чем в кино, хотя многие его замыслы и не реализовались, был его настоящим домом, а вовсе не кинематограф. Он ставил Чехова и Ибсена, блистал в "Тенях" Салтыкова-Щедрина в постановке Алексея Дикого, играл в ленинградских Театре сатиры (1927-1931) и Государственном академическом театре драмы (1931-1935), в московских Театре имени Вахтангова (1940-1941) и Малом (1948-1951 и с 1955), руководил БДТ (1935-1940) и московским Театром имени Пушкина (1935-1940). О его профессиональном достоинстве говорит хотя бы то, что только в 1940 году, уже став прославленным актером, он показал Немировичу-Данченко рекомендательное письмо к нему, с которым 16-летним мальчишкой приехал в Москву. Кто знает, что было бы, если бы в 1934 году он проявил бы такую же сдержанность и не показал братьям Васильевым, каким должен быть настоящий Чапаев.
       МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ