Театр кулинарных действий
Михаил Трофименков о «Грейхаунде»
На Apple TV+ вышел фильм Аарона Шнайдера «Грейхаунд», поставленный по сценарию Тома Хэнкса, сыгравшего в фильме главную роль. Вместо страшных и героических событий Второй мировой войны, которым будто бы посвящен фильм, Шнайдер и Хэнкс экранизировали кулинарную книгу
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
«Грейхаунд» — эсминец, сопровождающий ленд-лизовские конвои из США в Великобританию. Эрнест Краузе (Том Хэнкс) — его командир. Время действия — январь 1942-го, первые дни битвы за Северную Атлантику. Место действия — океанская «черная яма»: отрезок маршрута, который конвои вынуждены — в силу удаленности и от американских, и от британских аэродромов — проходить без авиаприкрытия.
Война в Северной Атлантике — едва ли не самая страшная и героическая страница в истории действий наших союзников: тем, кто вел конвои в Мурманск, естественно, доставалось еще сильнее. Свыше 72 тысяч моряков упокоились на морском дне: вечная им, что тут скажешь, память. Но страница эта еще и самая романтическая: профессия моряка — самая овеянная вечной, хтонической, что ли, романтикой изо всех военных профессий.
Но ради всего святого, почему именно военно-морской жанр в Голливуде оказался синонимом беспросветной, как тихоокеанская ночь, свинцовой, как атлантические волны, скуки? Даже лучшие образцы жанра — «Война в Северной Атлантике» (Ллойд Бэкон, 1943) или «Идти тихо, идти глубоко» (Роберт Уайз, 1958). А ведь ставили их старые голливудские волки, не чета Шнайдеру. И играли там харизматики Богарт, Гейбл, Ланкастер.
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
Фото: Sony Pictures Entertainment
Они не просто присутствовали на экране с неизменно брюзгливо-сосредоточенной миной, как присутствует Хэнкс, а создавали полнокровные характеры. Не просто четко дублировали и выполняли команды, как экипаж «Грейхаунда», а транслировали чувства, ссорились, боялись, травили соленые шуточки. И бились в былые времена о борт экрана настоящие, а не мультяшные волны, и обдавали зрителей жаром настоящие пороховые заряды, а не компьютерные петарды. И было реально страшно за барахтающихся в воде моряков с потопленных судов. В «Грейхаунде» же — сухая статистика морского боя. Краузе потерял семь из 41 судна конвоя, потопил четыре нацистские подлодки. Молодец, конечно, но, чем мучиться, созерцая «Грейхаунд», проще прочитать рапорт Краузе в штаб ВМС. Он, безусловно, короче и наверняка интереснее, чем очередной экранный монумент военно-морской скуке.
«Грейхаунд» — удивительный пример фильма, который адекватнее всего описать «по остаточному принципу». То есть перечислить, чего в фильме нет, а очень бы хотелось, чтобы было.
Военно-морской романтики — нет.
Жестокого реализма смертельной схватки в аду морском — тоже нет.
Диалогов — нет. Если не считать, конечно, диалогами вот это вот все: «лево руля на один-восемь-ноль», «есть, лево руля на один-восемь-ноль», «пеленг ноль-восемьдесят три», «право на борт — двадцать два-ноль», «есть, право на борт — двадцать два-ноль».
Эмоций, соответственно, тоже нет.
Характеров — нет. Не считать же характеристикой моряка Эпштейна то, что он чихнул, дублируя команду Краузе, но, получив выговор, больше не чихал. Или характеристикой другого героя то, что он треснулся лбом о переборку.
Краузе, в отличие от них, «утеплен» выше ватерлинии.
Во-первых, он, в аккурат между Перл-Харбором и выходом в Атлантику, предложил руку и сердце столь же унылой, как и он сам, даме (Элизабет Шу). И даже пригласил ее — в рамках своей военно-морской переподготовки — в романтическую поездку на Карибы. Тут, честно говоря, злость берет. Представьте себе советского командира, который, узнав о начале войны, предлагает даме сердца оттянуться на курсах повышения квалификации командного состава танковых войск в Казани. Ну смиримся: разные у нас войны были.
Во-вторых, в роковые минуты Краузе требует от подчиненных немедленно принести любимые тапочки, подаренные невестой.
В-третьих, Краузе — религиозный фанатик. Подравшихся моряков он прощает, посулив, однако, в случае рецидива, геенну огненную. Подчиненного, радующегося, что на дно ушли «пятьдесят фрицев», укоризненно поправляет: «Упокоились пятьдесят душ». Готовясь к первому бою, бормочет: «В путях твоих познай тебя, и он направит стези свои». Лучше бы, право, устав твердил: такое «утепление» впору назвать «оледенением».
Что же в сухом остатке? Чистая кулинария. История о том, какие блюда предпочитает Краузе и как суки нацистские мешают ему перекусить по расписанию. Каждую четверть часа на экране появляется поднос с кофе, омлетом, ветчиной или солониной с луком, который подносит капитану чернокожий стюард Кливленд (Роб Морган). Кливленду оторвет голову, когда он, вопреки сегрегационным законам, бросится подносить товарищам снаряды. Что ж, Кливленд заслужит честь отправиться в морскую пучину, но отряд не слишком-то и заметит потерю бойца. С очередным подносом в капитанскую каюту зайдет новый «дядя Том», что на фоне современных событий в США выглядит чистой издевкой над политкорректностью.
Благодаря этому, финалу не откажешь в саспенсе: удастся ли наконец Краузе вволю перекусить в Лондондерри, куда встанет на ремонт израненный «Грейхаунд», или труба позовет его на новые подвиги, оторвав от бараньего рагу?
Смотреть: Apple TV+