Знаменитый тульский оружейник, кстати, единственный гравер — Герой Соцтруда, хранит секреты искусства, которому нет места в XXI веке.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
— Надо бы отреставрировать,— ловит мой взгляд хозяин.— Это Марии Глаголевой — местного скульптора работа. В восьмидесятые был у города такой проект — «Лучшие люди». Я с Сережей, старшим сыном — он маленький еще был, пришел первый раз посмотреть, так он сразу узнал, кто это, сказал: «Папа»,— смеется 84-летний художник, сын которого сам давно отец.— Когда Глаголевой не стало, мастерскую ее пообещали кому-то отдать, стали выносить вещи, освобождать помещение. Мы бюст забрали, жалко как-то выбрасывать.
Иван Васильевич Щербино — почетный гражданин Тулы, известный на весь мир своими работами по оформлению ружей, первый, кто не только делал тончайшие гравировки в авторской технике, но и сам рисовал эскизы. Учил многих, но мода прошла и неизвестно, вернется ли вновь. Он до сих пор пишет картины — член Союза художников, стихи, в свои немалые годы радуется каждому дню, что награда от жизни не меньшая, чем слава, ордена и медали.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
За несколько ходок хозяин приносит из кабинета стопку толстых альбомов.
— Уже лет шестьдесят, больше даже, веду дневники, собираю газеты, вырезки всякие, письма — вдруг пригодится.
Открываю и сразу: «17 января 1977 года. Встречали на заводе Л.И. Брежнева по случаю приезда для вручения городу Туле медали Красной Звезды. Был сфотографирован с Л.И. Брежневым в группе рабочих нашего завода». А вот вырезки из центральных и тульских газет, тоже как история десятилетий. «Труд» от 1967 года пишет, что ружье модели ТОЗ-34 побывало на всемирной выставке в Монреале и его отделка произвела там настоящий фурор. В тульской газете на десять лет старше рассказ о том, что в дирекцию завода приходит множество писем из разных уголков страны с просьбами сделать гравировку на заказ. Вот привет из Сибири: «Убедительно прошу отгравировать на одной стороне ружья портрет жены, а на другой — мой. Очень хочется, чтобы жена находилась со мной не только дома, но и присутствовала на охоте». И приложены две фотографии. Или такое: колхозники южного хозяйства хотят увековечить на ружейном ложе Ф.И.О. своего уважаемого председателя. Уточняют, что оформить буквы надо обязательно золотом.
В следующем альбоме эскизы: на деревянных оружейных деталях и ореховых подарочных футлярах разворачиваются замысловатые сюжеты, вьются орнаменты. «Эскиз художественного оформления охотничьего ружья ТОЗ-34, посвященного 100-летию со дня рождения В.И. Ленина (гравировка плоская с подбором фона), 1969 год». Щербино был одним из немногих, кому в советское время доверяли гравировку портретов Ленина. Человеческое лицо вообще очень трудно выполнить в металле, а уж воссоздание лика Ильича каждый раз превращалось в вопрос государственной важности, большую политику.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Сохранились зарисовки для первой самостоятельной работы Ивана Васильевича. В 1962-м ему, только поступившему на Тульский оружейный после училища, поручили художественную отделку ружья к 250-летнему юбилею предприятия. Было заведено, что памятные ружья изготавливали почти ко всем чтимым государством датам и праздникам, местным важным событиям. Эскиз тогда Щербино нарисовал сам, чем нарушил многолетнее правило: гравировщики не вмешивались в работу художников. На скромной по размерам оружейной поверхности особо не размахнешься, но Ивану удалось разместить все, что задумал: несколько сцен из истории завода, памятник Петру I на фоне кремля и производственных корпусов, портрет Мосина, создателя трехлинейной винтовки, композицию на тему космоса — куда же без него всего год спустя после первого полета. Получилось так красиво, что ружье решили не оставлять, как хотели, в заводском музее, а, не мелочась, преподнести тогдашнему главе государства Никите Сергеевичу Хрущеву.
О судьбе большинства своих изделий Иван Васильевич представления не имеет, но это довелось увидеть еще раз. В начале 1990-х на пороге квартиры Щербино появился человек с тем самым ружьем. Он рассказал, что купил раритет в киевской комиссионке, куда его сдали наследники Хрущева, и заплатил колоссальную по тем временам сумму, равную стоимости машины «Волга». Новый хозяин приехал в Тулу, чтобы удостовериться в подлинности ружья, и Иван Васильевич свое авторство подтвердил. А вот на настойчивые просьбы усовершенствовать гравировку кое-какими деталями на вкус владельца ответил решительным отказом: из песни слов как не выкинешь, так и не вставишь.
За 40 лет работы на Тульском оружейном заводе и потом, уже в свободном плавании, Щербино вооружил практически всю советскую и российскую партийную элиту. Тульские ружья дарили космонавтам, спортсменам, главам иностранных государств — Фиделю и Раулю Кастро, например.
Четыре уникальных ружья преподнесли Борису Ельцину, еще одно — вроде бы Путину по случаю инаугурации. Ему же на 50-летие, по непроверяемым сейчас уже данным, вручили подарочный набор из уменьшенных в 10 раз макетов трехлинейки Мосина и автомата Калашникова, несмотря на небольшой размер, вполне боеспособных. Самое дорогое оружие — щедро отделанное драгоценными камнями охотничье МЦ-1901 — Щербино делал для Туркменбаши Сапармурата Ниязова. На изготовление каждого авторского ружья у мастера уходило полтора-два года, а стоимость эксклюзива начиналась от 4 тысяч долларов и заканчивалась десятками тысяч.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Несколько ружей с работами мастера находятся в Государственной оружейной палате, Тульском музее оружия, очень многие после международных выставок осели в частных коллекциях и музеях Франции, Германии, Чехии, Турции, Польши и США. Особенно зарубежным ценителям нравилась изобретенная Щербино техника капельной огранки, которая заставляла детали ружья бриллиантами переливаться на свету. Это трудоемкая ювелирная работа: каждая «капля» имеет 28 крошечных граней, которые Иван Васильевич доводил до совершенства обычным напильником, и крепится к поверхности за тонкую ножку.
— Ивана Васильевича хорошо знали за границей,— рассказывает жена Лия Шариповна, с которой они вместе почти уже 60 лет.— Несколько раз приглашали в Америку работать. Очень активно звали в Киев, обещали сразу квартиру дать. Но мы отказались, и хорошо, что бы сейчас там делали? А здесь с детьми рядом, в соседних домах.
Сыновья, Сергей и Александр, тоже профессиональные резчики, но работает по специальности только старший Сергей:
— У отца очень много учеников было. И на заводе, и потом. Он по школам и здесь, в Туле, и в области все время ездил, рассказывал, показывал. Но сейчас большинство перестали резкой и гравировкой заниматься, неинтересно финансово, сейчас в любом магазине китайских ножей и резных шкатулок на любой вкус и кошелек. Завод перепрофилировали, частных заказов почти нет.
Сам Сергей ищет заказы в интернете, что-то подбрасывает городская администрация, местные компании, знакомые. Чаще всего использует проверенные временем эскизы отца. В основном просят сделать из ореха подарочные наборы для письменных принадлежностей, футляры, оформить ручки ножей. Младший Щербино — Александр занимается бизнесом, а резьбу рассматривает только как хобби.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Запись от 12 июня 1989 года: «Меня берут в поездку по Чехословакии. В качестве подарка рисую картину "Тульский кремль". Надо спешить, чтобы подсохла, и полачить». Иван Васильевич в юности видел себя художником, даже поступал в московскую Строгановку. Но не прошел, и отец посоветовал ему идти в училище на гравера.
— Хорошо, что все так сложилось. Я ни о чем не жалею. Как мечтал, всю жизнь много рисую — на металле, дереве, холсте. Утром прямо тянет к мольберту, часто и на этюды езжу. Я светлые краски очень люблю, природу нашу.
Картин в этом доме очень много, развешаны на двух жилых этажах частного дома, а третий хозяева превратили в галерею. В мансарде, из окон которой открывается вид на клубничные грядки и стройные груши, знаменитый тульский оружейник планирует разместить часть картин, эскизы самых известных ружей и футляров для них, значков и сувениров. На открытие домашней галереи позвать друзей, знакомых журналистов. Устроить застолье со знаменитыми соленьями-вареньями Лии Шариповны. К стене прислонены штук двадцать чеканок по меди в красивых ореховых рамках.
— Это у меня серия, к осени, к 500-летию Тульского кремля, готовлю. А вот эти чеканки и картин тут много — это все к 75-летию Победы. Просто сделал для удовольствия, но, может, на подарки пригодится.
— Вам правда все это интересно? — в который раз спрашивает Иван Васильевич. Для портретного фото Лия Шариповна приносит мужу парадный пиджак с медалями. Герой Социалистического Труда, кстати, единственный на все времена гравер, получивший это звание, кавалер орденов Трудовой Славы и Трудового Красного Знамени, еще десяток других наград, свободного места на пиджаке почти нет.