«Правоохранительные органы закончились, остались охранительные»

“Ъ” спросил у политиков, бизнесменов и общественных деятелей, как они относятся к правоохранительным органам.

Сергей Сторчак, советник министра финансов РФ (в 2007 году обвинен в покушении на мошенничество, в 2011 году дело прекращено за отсутствием события преступления):

— Кому точно не доверяю, это следствию. У меня было время, чтобы оценить работу следователей, и назвать ее профессиональной я не могу. Все очень просто: есть работа, и независимо от того, заказ это или что-то другое, либо работай, либо откажись или передай расследование другому, понимая, что никакого нарушения нет.

Но правоохранительные органы разные: есть участковые, постовые работники полиции, есть спецназ, другие честные самоотверженные офицеры на разных постах, их помощь в трудных ситуациях я ощущал много раз.

Дмитрий Гудков, политик:

— А они доверяют гражданам, когда хватают всех подряд на пикетах? — Вот и я, по взаимности. Правоохранительные органы закончились вместе с нашими правами и Конституцией, остались охранительные. И от них хочется перейти на другую сторону улицы.

Антон Табаков, бизнесмен:

— Я, наверное, странный и скучный человек: у меня нет никакого опыта общения с правоохранительными органами. Ни положительного, ни отрицательного. Здесь, во-первых, большое значение имеет воспитание. А во-вторых, образ жизни, который исключает экстремальные ситуации. Ну и везение, а может, и что-то еще более значимое.

Евгений Чичваркин, предприниматель, ресторатор:

— Мент, который сажает на бутылку в Татарстане, очень близок к тому, что задушил Флойда. Есть редкие люди среди них, но в целом вся система выстроена на подавлении. Если над ментом стоит справедливый закон и независимый суд, у него достойная зарплата и уважение в обществе, как в Великобритании, то мент просто вынужден себя вести порядочно.

Но изначально, в глубине своей мальчики хотят ездить на быстрых тачках, иметь стреляющие пестики и сидеть сверху над сверстниками.

Альберт Демченко, трехкратный серебряный призер Олимпийских игр:

— У меня нет поводов для недовольства. Самое главное — не нарушать. Я видел, как люди провоцировали сотрудников правопорядка и наоборот. При конфликтных ситуациях надо уметь разговаривать по-человечески.

Ева Меркачева, член Общественной наблюдательной комиссии Москвы:

— Я доверяю тем профессионалам, которые пришли ловить реальных, а не фейковых преступников. Им сейчас невероятно тяжело, потому что наша система по-прежнему палочная. Невозможно доверять системе, в которой не видят ничего, кроме карьеры.

В СССР при «щелоковской» революции в милицию пришли выпускники с высшим образованием, и сразу снизилось количество пыток. А сейчас такое ощущение, что восторжествовал другой подход — палочно-пыточный. Чтобы получить доказательства, человеку угрожают, манипулируют им или его здоровьем и болезнью, или его близких, угрожают завести дела на жену, детей, родственников. Удар наносится под дых, бьют лежачего — все то, что неприемлемо и недостойно звания мужчины и офицера.

Ирина Эльдарханова, основатель и председатель совета директоров шоколадной фабрики «Конфаэль»:

— Существует устойчивая уверенность у предпринимателей в том, что если их бизнес будет кому-то интересен — конкурентам, инвесторам-интересантам,— то с помощью силовых ведомств заказ на них будет выполнен. Я не знаю предпринимателей, которые чувствуют себя в безопасности и уверены, что в правовом поле могут сохранить свой бизнес.

Владислав Корочкин, первый вице-президент «Опоры России»:

— За последние пару лет доверие к правоохранительным органам несколько выросло. Уменьшилось количество резких «наездов» на малый и средний бизнес. А вот у крупного бизнеса, наоборот, вырос уровень недоверия. И прежде всего это связано с корпоративными разборками с использованием правоохранительных органов.

Борис Зарьков, ресторатор:

— По своим убеждениям я изначально всем доверяю, вообще всем людям на Земле. Я занимаюсь коммерческой деятельностью и раньше периодически происходили проверки, но все было в рамках закона, поэтому у меня не было и нет никаких проблем с органами. С правоохранительными органами, полицией, у меня выстроены определенные коммуникации в плане охраны, и я доверяю им защиту моих предприятий.

Наталья Смирнова, независимый финансовый советник:

— Мне повезло, что я общалась с профессионалами и когда была пострадавшей, и когда — подозреваемой. Я обратилась в полицию после того, как мошенники списали у меня деньги с банковской карты. Сотрудники подразделения «К» сработали настолько оперативно, что меньше чем за месяц деньги вернулись, а через год осудили тех, кто был в этом уличен.

Другой случай связан со Следственным комитетом. Мой бывший клиент обвинил меня в мошеннических действиях и присвоении денежных средств. На самом деле это были комиссионные. Могу сказать, что за месяц СК блестяще разобрался в нашем сложном финансовом регулировании.

Группа «Прямая речь»