Центральный окружной военный суд в Екатеринбурге вчера приговорил к пяти с половиной годам колонии общего режима 18-летнего жителя ЗАТО Межгорье (Башкирия) Богдана Колодяжнова. Он признан виновным в участии в деятельности террористической организации «Исламское государство» (ИГ) и вовлечении в эту деятельность одноклассников. Военный суд согласился с позицией обвинения в том, что для вступления в ИГ российскому школьнику было достаточно вступить в одну из групп социальной сети «В контакте», а для «вербовки» сторонников — рассылки сканов переписки одноклассникам. Сам Богдан Колодяжнов заявил, что все его действия были шуткой, за которую он принес извинение. Защита намерена обжаловать приговор, так как уверена, что он построен на «порочных доказательствах».
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Вчера Центральный окружной военный суд в Екатеринбурге признал виновным в участии в запрещенной террористической организации ИГИЛ (ч. 2 ст. 205.5 УК РФ) и вовлечении в террористическую деятельность (ч. 1.1 ст. 205.1) 18-летнего жителя ЗАТО Межгорье из Башкирии Богдана Колодяжнова. Суд приговорил его к пяти с половиной годам лишения свободы в колонии общего режима. О приговоре „Ъ“ сообщил адвокат Игорь Упоров, представлявший интересы подсудимого.
Как следует из материалов, предоставленных защитой, в 2019 году, когда подросток учился в 11 классе школы, он вступил в группу под названием Furat в социальной сети «В контакте». По запросу администратора группы он отправил свою фотографию, скрин паспорта, а в ответ получил текст, который позиционировался как «присяга», он ее зачитал, записал на видео, а потом отправил в группу и пятерым своим одноклассникам. Спустя четыре дня он вышел из этой группы и заблокировал ее участников.
По словам матери Богдана Колодяжнова, к тому моменту один из одноклассников показал переписку инспектору по делам несовершеннолетних. Тот составил рапорт и отправил его в отдел ФСБ по Межгорью. Семью вызвали в спецслужбу для дачи объяснений. В отношении школьника и его одноклассников возбудили уголовное дело. Богдану Колодяжному впоследствии было предъявлено обвинение в том, что он примкнул к террористической организации, дело одноклассников выделил в отдельное производство.
Рассылку скринов переписки из группы Furat одноклассникам следствие сочло вербовкой новых сторонников, а текст «присяги» — материалом террористической и экстремистской направленности.
Богдану Колодяжнову дали закончить школу, а затем передали дело в военный суд.
Гособвинение требовало приговорить обвиняемого к девяти годам лишения свободы.
Статьи, по которым квалифицировались его действия, предусматривали от 8 до 20 лет лишения свободы.
Психолого-лингвистическую экспертизу материалов переписки подростка с участниками группы Furat, на которой базировалось обвинение, проводила профессор кафедры языковой коммуникации и психолингвистики УГАТУ Эльвина Салихова и заместитель директора лицея по научно-методической работе лицея «Содружество» Марина Бигнова. В назначении комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы защите было отказано.
Свидетелем защиты в суде выступал имам, который заявил, что в тексте «присяги» не было слов восхваления ИГ, а были слова «восхваления Родины, матери и ислама». Эксперт из компании «Вери спешл групп» (занимается профессиональными переводами), который оценивал заключения уфимских экспертов, сотрудничавших со следствием, признал, что текст «присяги», фигурирующий в материалах следствия, переводу не принадлежит.
Богдан Колодяжнов на следствии в суде заявлял, что вступил в неизвестную ему группу ради шутки и чтобы завоевать авторитет у одноклассников, которые считали его слабовольным и нерешительным. В последнем слове на процессе он заявил, что сожалеет о неудачной шутке. Он также отметил, по словам адвоката, что никогда не интересовался исламом и терроризмом.
«В квартире или на электронных носителях какой-либо информации о его причастности к деятельности террористической организации обнаружено не было, но в папке телефона, куда попадают удаленные файлы, были обнаружены скриншоты переписки, которую обвинение сочло перепиской с террористами»,— сообщил Игорь Упоров.
Подсудимого вчера арестовали в зале суда.
Защита намерена обжаловать приговор. По мнению адвоката, обвинение было построено на «порочных доказательствах». «В деле нет доказательств, что подросток вступал в ИГ, что группа в социальной сети была ячейкой террористической организации, а не группой подростков, играющих в нее. Также не было доказательств того, что вступить в террористическую организацию можно, всего лишь направив фотографию и видеозапись в интернете. В суде не был получен ответ на вопрос, является ли видеозапись некой „присяги“ действительно присягой. Детская шутка превратилась в две тяжелейшие статьи уголовного дела», — отметил защитник.
На прениях Игорь Упоров поднял вопрос о том, почему подросток, пользующийся соцсетями, привлекается к ответственности, а «ответственные лица интернет-ресурсов и контролирующих органов —нет», и почему несовершеннолетний был объявлен преступником, а не жертвой «той информационной среды и цифровой реальности интернета, в которой живут наши дети».
«По логике обвинения группа Furat в социальной сети «В контакте» является ячеикой некой „ИГИЛ“, занимающейся пропагандой и вербовкой. Мне не понятно, а администрация социальной сети также что ли занимается пропагандой терроризма, экстремизма и „ИГИЛ“»?, — возмутился адвокат.
Елена Колодяжнова прокомментировала приговор фразой о том, что «правосудие в нашей стране под большим вопросом».
Получить комментарий прокуратуры Свердловской области вчера не удалось: старший помощник прокурора по связям со СМИ Марина Канатова сообщила „Ъ“, что находится на выезде и не может оперативно прокомментировать позицию обвинения.
Старший партнер адвокатского бюро «ЗКС», бывший следователь по особо важным делам СКР Андрей Гривцов отмечает, что суды сейчас практикуют достаточно жесткий подход к назначению наказания по «террористическим» статьям. «В данном случае относительно мягкое для общей практики наказание связано с возрастом подсудимого. Исходя из озвученных обстоятельств, у защиты неплохие шансы на отмену приговора, поскольку суды апелляционной инстанции учитывают сами обстоятельства дела, наличие или отсутствие доказательств»,— отметил Андрей Гривцов.