 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ  После освободительного похода Красной Армии в Западную Украину и Белоруссию социально близких граждан Польши, бежавших от войны, возвращали в свои дома (на фото), а социально чуждых отправляли на лесоповал |
Жертвы мести
Поляков в России переселяли всегда: при Екатерине Великой, организовавшей раздел и ликвидацию польского государства, при всех трех Александрах и обоих Николаях. Отправка смутьянов с шляхетским гонором на холодные окраины империи считалась надежным средством предупреждения смут в польских владениях русской короны. Даже когда поляков переселяли, исходя из экономических, а не политических резонов, и не в Сибирь, а в куда более пригодные для жизни места вроде Крыма, им единственным из всех колонистов запрещали селиться компактно. Так что на юге страны было много немецких и греческих сел, но не было ни одного польского.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Проиграв войну Польше в 1920 году, советское правительство отыгралось на польских пленных (на фото), торгуя ими на переговорах |
А вот советские власти превратили пленных в самых настоящих заложников. Руководил этим процессом лично несостоявшийся глава красной Польши Феликс Дзержинский. Как только на каких-либо советско-польских переговорах случались заторы, тонкий ручеек отправляемых в Польшу военнопленных немедленно перекрывался. В итоге "псы-атаманы и польские паны" запомнили не "конармейские наши штыки", а игру на чувствах родственников солдат и офицеров, попавших в советский плен.
Во время массовых репрессий также имели место аресты поляков по национальному признаку. Как рассказывал мне один из руководителей Горьковского УНКВД того времени, логика была простой. Советская разведка опиралась за рубежом на русскую и еврейскую диаспоры. Так почему же спецслужбы Польши, считавшиеся тогда одними из самых сильных в Европе, не могли использовать для шпионажа советских поляков?
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ В 1940-1941 годах советское правительство обеспечило расселение бывших польских граждан на территории от южных гор (на фото) до северных морей |
В первую очередь с вновь приобретенных территорий были выселены герои войны 1920 года — осадники (польский вариант казачества), которых награждали землями в восточных воеводствах Польши. Уже в начале декабря 1939 года Берия предложил выселить их вместе с семьями в отдаленные районы РСФСР. 29 декабря 1939 года Совнарком утвердил "Положение о спецпоселении и трудовом устройстве осадников, выселяемых из западных областей УССР и БССР". И более 240 тыс. человек были отправлены на лесозаготовки на север России и в Красноярский край.
За ними последовали социально чуждые элементы — помещики, чиновники, интеллигенты, полицейские, которых выселяли в Сибирь и Казахстан и отправляли в том же направлении в качестве заключенных. Таких, по данным НКВД, насчитывалось более 120 тыс. человек. Как вспоминали сами выселяемые поляки, акция проходила относительно гуманно: в дом присылали двух солдат, которые отбирали паспорта, но помогали высылаемым паковать и грузить на подводы вещи. Формально разрешалось взять с собой до 100 кг груза, но солдаты закрывали глаза на то, что многие польские семьи брали с собой сверхнормативную поклажу.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ При присоединении Западной Украины и Белоруссии советские войска пленили 130 тыс. польских военных. Солдат-украинцев и белорусов отправили к родным и близким (на фото), солдат-поляков частью отдали немцам, частью оставили сидеть в лагерях, а офицеров расстреляли |
Зачистка присоединенных местностей продолжалась вплоть до нападения вермахта на СССР. И это поставило советское руководство в крайне неловкое положение. После 22 июня 1941 года политику в польском вопросе пришлось развернуть на 180 градусов.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ В 1940-е годы народная власть в Польше не отпускала украинцев, опасаясь за свое сельское хозяйство (на фото — сев в польском социалистическом поместье), а в 1950-е затормозила репатриацию, как только заменила вернувшимися поляками всех изгнанных немцев |
Уже 30 июня 1941 года Сталину пришлось подписать договор о дружбе с главой находившегося в Лондоне польского правительства в изгнании генералом Сикорским и срочно принять меры к налаживанию отношений с новым союзником, которого поддерживали Великобритания и США. В июле и в августе 1941 года двумя волнами была проведена амнистия для арестованных, осужденных и административно высланных поляков, а из бывших солдат и мизерного количества нерасстрелянных офицеров польской армии по просьбе Сикорского начали спешно формировать воинские части. Как докладывало руководству страны НКВД, для этой цели из лагерей было освобождено более 25 тыс. военнопленных, за счет амнистированных это число выросло до 76 тыс. А когда эту армию под командованием польского генерала Андерса в 1942 году через Иран отправили в распоряжение союзников, вместе с нею ушли почти 44 тыс. людей, назвавшихся членами семей солдат и офицеров.
Союзнический долг и в дальнейшем заставлял советскую власть смягчать отношение к бывшим гражданам Польши. В начале 1943 года им выдали советские паспорта, а в 1944 году по постановлениям Совнаркома было проведено переселение поляков из северных районов — Архангельской, Кировской, Новосибирской, Иркутской, Свердловской, Кемеровской областей, Красноярского края, Коми и Якутской АССР. Поляков перевозили на Украину и в южные области РСФСР — Курскую, Ростовскую, на Ставрополье и Кубань. Естественно, союзнический долг понимали в СССР своеобразно, и из 257 тыс. поляков, получивших паспорта, в умеренный климат перебрались лишь 54 тыс. А немалое число польских граждан, в чьем враждебном отношении к себе советская власть не сомневалась, продолжали оставаться в лагерях НКВД.
Ситуация стала меняться после формирования польского правительства национального освобождения, действовавшего на контролируемой советскими войсками территории Польши. С одной стороны, Москве требовалось популяризировать среди поляков этот просоветский орган власти. С другой — оказалось, что жившие на Украине и в Белоруссии поляки стали опорой для антисоветских польских отрядов, наносивших значительный урон тылам Красной Армии.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Товарищ Хрущев (на фото — на приеме в польском посольстве) не препятствовал возвращению поляков на родину, справедливо полагая, что в любом случае они остаются внутри социалистического лагеря |
Обмен населением шел ни шатко ни валко. Обе стороны, пока шла война, считали это далеко не самым насущным вопросом. Но, самое главное, оказалось, что три договора об обмене населением распространяются лишь на приграничные области, и под их действие не подпадают поляки, остававшиеся в Казахстане и центральных районах страны. Посольство Польши в Москве осаждали сотни желающих выехать из СССР. Так что в июле 1945 года был подписан еще один договор — теперь уже между правительствами СССР и Польши.
Однако обмен от этого не ускорился. В конце октября 1945 года НКВД СССР констатировал, что из 1 млн 426 тыс. бывших польских граждан, решивших выехать из приграничных районов СССР, отправлены только 697 тыс., и к сроку окончания репатриации — 1 января 1946 года — отправить всех остальных совершенно невозможно.
Еще хуже обстояло дело с теми, кто выезжал из центральных районов СССР. Польские дипломаты не решились возражать против предложенной советской стороной процедуры выезда. Сначала поляк должен был в установленном законами СССР порядке отказаться от советского гражданства и лишь затем получал разрешение на выезд. При этом он должен был документально доказать, что до сентября 1939 года был гражданином Польши. В итоге к ноябрю 1945 года из сотен тысяч поляков смогли оформить нужные бумаги лишь чуть более 13 тыс., причем до Президиума Верховного Совета СССР, оформлявшего выход из советского гражданства, дошло только 791 дело.
Решать проблемы поручили главному кризисному менеджеру СССР — Лаврентию Берии. 2 ноября 1945 года он собрал на совещание руководителей всех имеющих отношение к делу ведомств и принял все необходимые решения. С предложением поляков о продлении срока подачи заявлений и срока окончания выезда жителей приграничных областей Берия решил согласиться, но из принципа сократил их на 15 дней. Накачку в бериевском стиле получили и железнодорожники, по вине которых задерживалась отправка переселенцев. (Правда, они и после этого, видимо, не без участия местных властей, давали так мало вагонов, чтобы поляки не могли забирать с собой скот.) По распоряжению Берии был изменен и порядок рассмотрения дел выезжающих из центральных районов. Выход из советского гражданства разрешили оформлять комиссиям в областях, а вместо документов о польском прошлом разрешалось предоставлять справки из действовавшего в СССР Союза польских патриотов.
Попутно выяснилось, что "по Литовской ССР отмечается ряд случаев, когда упрощенный порядок оформления используют поляки и евреи, никогда не бывшие польскими гражданами, для выезда из СССР". За что руководители республики получили нагоняй аж в решении Политбюро.
И тут выяснилось, что проблемы с отправкой переселенцев есть и у польской стороны, причем весьма серьезные.
Социалистическая депортация
9 ноября 1945 года в записке Молотову замнаркома иностранных дел Андрей Вышинский писал, что из 359 тыс. украинцев, белорусов и литовцев в СССР выехали 316 тыс. и что задержки с выездом остальных связаны с тем, что польские железные дороги своевременно не подают составы и переселенцам приходится неделями жить на станциях.
Как выяснилось через несколько дней, картина, нарисованная Вышинским, резко отличалась от того, что сообщил в Москву уполномоченный НКВД СССР в Польше Николай Селивановский. По его данным, в Жешувском воеводстве, где проживали 313 тыс. украинцев, смогли уехать в СССР только 45 тыс. И дело было не только в отсутствии вагонов и паровозов. Бандеровские отряды проводили в селах собрания и обещали расстреливать всех, кто попытается уехать с этих исконно украинских земель. Возле крупных сел, где стояли войска, боевики УПА взрывали мосты, чтобы помешать переселению украинцев.
Но куда больше мешал переселенцам страх за их собственность, которую отнимали солдаты войска польского. "26 сентября с. г.,— сообщал Селивановский,— солдаты 26-го полка 8-й польской пехотной дивизии в селе Мхава Лисковского уезда при выезде украинцев забрали десять коров и убили украинца Фецо, оказавшего сопротивление, когда у него отбирали корову. 27 сентября с. г. солдаты этого же полка в селе Кальница во время переселения украинцев убили одного старика, который не мог идти, и сожгли все село. Солдаты 26-го пехотного полка 9-й ПД 16 октября с. г. ограбили население украинского Арламово, которое должно было выезжать в УССР. Под силой оружия были забраны все ценные вещи. Солдаты и офицеры 28-го пехотного полка запрещают переселяющимся брать с собой мелкий скот, цинично заявляя, что на Украине он им не понадобится".
Попытки высылать для сопровождения переселенцев советских солдат, как сообщал Селивановский, успехом не увенчались. Небольшая группа красноармейцев, пытавшаяся защитить украинцев, была задержана и избита польскими солдатами.
Но самое главное, выезду украинцев и белорусов стали препятствовать местные власти, сообразившие, что после переселения 60-70% жителей некоторые районы Польши могут попросту обезлюдеть. А чтобы оторвать украинцев от приграничных районов, 28 апреля 1947 года польские власти провели операцию "Висла" — насильно депортировали своих украинских граждан на запад в отошедшую Польше бывшую немецкую Силезию. На сборы, как утверждают украинские историки, давали от двух часов до 20 минут, а тех, кто отказывался подчиниться, убивали.
Подобный цинизм вызвал недовольство даже в Москве, с которой сам факт переселения, очевидно, согласовывался. И два года спустя Политбюро поручило правительству Украины провести переговоры с поляками о переселении в СССР украинцев, оказавшихся в северных и западных районах Польши. При этом в утвержденном Политбюро проекте соглашения говорилось о выплате украинцам компенсаций за потерянное имущество.
Впрочем, и с выездом поляков из СССР дело обстояло не лучшим образом. Не говоря уже о тех, кто не преодолел бюрократические формальности внутри страны, из СССР не смогли выехать многие жители приграничных областей. По данным погранвойск, за 1946 год в Польшу выехали 177,5 тыс. человек. По польским данным, к началу 1947 года в СССР еще оставались более полумиллиона людей, которые могли бы уехать, но 1 января 1947 года завершился продленный срок действия соглашений между тремя советскими республиками и Польшей, и в Москву пошли письма из Варшавы, Минска, Киева и Вильнюса с просьбами разрешить выезды уже в индивидуальном порядке.
"На территории БССР,— писал председатель белорусского Совмина К. Киселев,— продолжают оставаться ксендзы, которые имели надежду выехать вместе с польской комиссией. Часть ксендзов в количестве 15 семей со своей прислугой в общем количестве 114 человек решили выехать в Польшу вместе с отъезжающими польскими уполномоченными".
Кому-то разрешения на выезд давали, кому-то нет. Находившиеся в лагере под Москвой видные польские аристократы во главе с князем Янушем Радзивиллом даже объявляли голодовки, чтобы их отпустили на родину. Но вскоре в Кремле решили, что вопрос с переселением пора закрыть, и с поляками договорились о процедуре рассмотрения дел в индивидуальном порядке. О массовом выезде бывших сограждан до смерти отца народов поляки больше не заикались.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Через неделю после нападения Гитлера на СССР глава польского правительства в изгнании генерал Сикорский был уже в Кремле. Подписание договора о дружбе с СССР ((на фото Сикорский стоит за Сталиным) вынудило Сталина амнистировать поляков и создать из них польскую армию |
С наступлением "оттепели" вопрос о переселении бывших польских граждан в ПНР подняли вновь. В мае 1955 года МИД переслал помощнику Хрущева Владимиру Лебедеву памятную записку МИДа Польши, где говорилось, что "в связи с военными и послевоенными условиями значительное число лиц, отвечающих критериям Договора 1945 года, не смогли использовать возможностей, предоставляемых Договором, по причинам от них не зависящим. Это привело к возникновению проблемы разделенных семей".
Польские дипломаты смогли найти и верного адресата — Лебедев славился мягкостью и интеллигентностью, и точные аргументы:
"Особой проблемой является вопрос о детях, отделенных от родителей, находящихся в Польше. Несмотря на несколько акций по репатриации детей из СССР в Польшу, этот вопрос не решен окончательно. Некоторое количество детей, оторванных от своих семей в Польше, находятся еще в СССР под опекой дальних родственников или посторонних лиц либо в детских домах. В некоторых случаях хлопоты о возвращении этих детей продолжаются несколько лет, в течение которых многие дети достигли совершеннолетия, и советские власти мотивируют отказ в репатриации достижением совершеннолетия. Советские власти установили при индивидуальной репатриации польских детей 14-летний возраст как границу, после которой ребенок должен выразить желание приехать в Польшу даже к родителям. Этот критерий вызывает у родителей чувство горести".
И соответствующее решение Президиума Верховного Совета СССР было принято. В результате за 1956 год из СССР выехали 40 тыс. поляков, в 1957 году — 94 тыс. К началу 1958 года оставались еще около 300 тыс. поляков, имевших право на выезд. Однако поток переселенцев по просьбе польского руководства уменьшили до 8 тыс. человек в месяц. Министр внутренних дел Польши В. Виха в декабре 1957 года так объяснял причину введения ограничений своему советскому коллеге Николаю Дудорову. Как следует из записи беседы, ценз был введен, чтобы "польские власти смогли планомерно вести работу и правильно использовать свои возможности по приему и устройству репатриантов. Принимать репатриантов в городах нет возможности ввиду отсутствия в них работы и нормальных жилищных условий. В 1958 году мы ожидаем приезд в Польшу репатриантов, которые проживали в СССР в деревнях и работали в сельском хозяйстве". Но по сути, признал польский министр, репатрианты были нужны лишь в том количестве, чтобы они могли заменить немцев, планомерно выдавливаемых из Польши.
Не без удовлетворения два министра отметили, что появились даже такие поляки, кто просится обратно в Союз, не выдержав непривычной деревенской жизни. И глава польского МВД пообещал, что поток репатриантов уменьшится еще больше, когда они узнают об экономических трудностях в Польше:
"Если раньше квартиры репатриантам предоставлялись бесплатно, то теперь они будут предоставляться за плату. Единоличникам будут выдаваться ссуды на постройку дома в рассрочку на 20 лет, с них же будет взиматься плата за пользование землей. Причем свободных земель у нас тоже мало".
Советская сторона с пониманием относилась к проблемам польских властей. Единственное, что волновало Москву,— использование Польши как транзитного пункта для отъезда в Израиль, в особенности антисоветски настроенных элементов. И стороны быстро договорились таких бывших польских граждан не запрашивать и не отпускать.
Министр Виха оказался прав. Бросать насиженные места ради почти забытой родины, где их не очень хотели видеть, желало все меньше поляков. К 1 мая 1958 года в МВД находилось на рассмотрении всего 22 тыс. заявлений.
Репатриацию завершили в 1959 году. В 1990-е Польша вновь принимала желающих переселиться из бывшего СССР. Казалось бы, вопрос закрыт окончательно, но и сейчас в газетах в отдаленных городках Сибири и Казахстана нет-нет да и появится объявление с просьбой о помощи в переселении в Польшу.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ В РУБРИКЕ