Что касается джентльменов, то лигу придумал не Норрингтон: это экранизация известного комикса. И идея собрать воедино знаковые фигуры викторианской литературы не так уж глупа: за благопристойным фасадом эпохи рождались пугающие и не состарившиеся до сих пор фантомы-архетипы. Конец XIX века — детство масскульта: грех кинематографу не припасть к истокам. Что касается империй, то ХХ век действительно был веком USA, но живем-то мы уже в XXI.
Норрингтон — изобретательный игрок в массовую культуру. На его счету лихой упырский комикс "Блейд" (Blade, 1998) и "В последний момент" (The Last Minute, 2001), абсурдистская притча о превратностях судьбы некой звезды, попавшей в лондонское зазеркалье. Он по определению не может поставить простой компьютерный муляж. У "Лиги..." — странное обаяние рукодельного, ремесленного, старомодного продукта, несмотря на обилие спецэффектов: от рушащейся, как карточный домик, Венеции и отдающего швартовы "Наутилуса" до вырастающего до размеров Кинг-Конга злодея. Эффекты не подавляют персонажей, не низводят их на уровень клонов, дрыгающих лапками в пустых павильонах. Норрингтон с их помощью создает фон, на котором джентльменам уютно геройствовать. Он оказывается прямым наследником замечательного, забытого чеха Карела Земана, классика фантастического кино, в экранизации романа Жюля Верна "Тайна острова Бек-Кап" (Vynalez Zkary, 1958) вводившего актеров в рисованные декорации, оживляя иллюстрации к дешевым приключенческим романам конца XIX века. Так и от компьютерных декораций Норрингтона приятно пахнет пылью, которую торопливо стряхивают с копеечного романа с оторванной бумажной обложкой мальчишки, обнаружившие его в прапрадедушкином чемоданчике, завалявшемся на антресолях. И к джентльменам Норрингтон относится с теплотой, как к игрушкам, извлеченным из сундука. Прелестнее всех капитан Немо в тюрбане, с откровенно приклеенной бородой, где-то научившийся кун-фу. Смущает лишь то, что доктор Джекил, хлебнув волшебного зелья, превращается в нечто, напоминающее Халка, но никак не мистера Хайда.
Свою лигу собратьев по несчастью собрал и Джеймс Мэнгоулд в "Идентификации" (Identity, 2003, ***), если не лучшем, то самом интригующем триллере сезона. С первых кадров зрителей готовят к гран-гиньолю а-ля "Десять негритят". Хлещет ливень, гремит гром, телефоны не работают, дороги размыло, свет погас, консилиум психиатров ждет не дождется серийного убийцу, за кадром звучит зловещий детский стишок про "это", которое некто увидел на чердаке, а десять персонажей оказываются отрезанными от мира в мотеле, охраняемом странным портье с бейсбольной битой под рукой и трупом в холодильнике. Все они — фантомы современного массового сознания, не "люди", а скорее маски: коп, конвоирующий убийцу, вышедшая в тираж актриса-алкоголичка и ненавидящий ее шофер, изгнанный некогда из полиции, семейная пара обывателей с ребенком-аутистом, шлюха из Лас-Вегаса, мечтающая завязать, и ссорящаяся пара молодоженов.
Понятно, что никто из них не выйдет оттуда живым. Отрезанную голову актрисы выстирают и отожмут в стиральной машине, преступнику загонят бейсбольную биту в глотку — на отсутствие садистской фантазии Мэнгоулд не жалуется. Надежды найти рациональное объяснение происходящему окончательно испарятся, когда выяснится, что все заложники мотеля родились в один и тот же день, а врачи дождутся своего маньяка, который, вопреки зрительским ожиданиям, не окажется одним из "негритят". Было бы бессовестно раскрывать в рецензии секрет фильма: это действительно тот случай, когда надо один раз увидеть. Можно только констатировать, что Мэнгоулд довел до грани и вывел за грань абсурда модный тип триллера о не совсем живых персонажах, от "Шестого чувства" до "Других", и посоветовать приглядеться к картинке на обложке: в ней зашифрована разгадка.