Троцкий, троцкизм и троцкисты

Леонид Млечин

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В одно из октябрьских воскресений 1923 года председатель Реввоенсовета республики, народный комиссар по военным и морским делам, член политбюро Лев Давидович Троцкий поехал на охоту, сильно промочил ноги и простудился:

«Я слег. После инфлуэнцы открылась какая-то криптогенная температура. Врачи запретили вставать с постели. Так что я пролежал остаток осени и зиму. Это значит, что я прохворал дискуссию 1923 года против "троцкизма". Можно предвидеть революцию и войну, но нельзя предвидеть последствия осенней охоты на утку».

На столь печально окончившуюся для него охоту Троцкий отправился в роли второго человека в стране, чья популярность была сравнима с ленинской. Когда через несколько месяцев он выздоровеет, то обнаружит, что превратился в гонимого оппозиционера, окруженного непримиримыми врагами. Пока он лежал в постели, партийный аппарат поднимали на борьбу с троцкизмом.

А что такое троцкизм?

«Поддерживаю всецело»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Не будь меня в 1917 году в Петербурге,— записывал Троцкий в дневнике уже в эмиграции,— Октябрьская революция произошла бы — при условии наличности и руководства Ленина. Если б в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции».

Он не преувеличивал свои заслуги. 25 октября 1917 года большевики взяли власть в столице под руководством председателя Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Троцкого. Равно как не известно, победила бы советская власть в Гражданской войне, если бы Троцкий за несколько месяцев не создал Красную армию и не руководил ею железной рукой?

«В годы войны в моих руках сосредоточивалась власть, которую практически можно назвать беспредельной»,— не без удовольствия вспоминал Троцкий. Из Гражданской он вышел в ореоле победителя. Всю войну провел на фронтах. Его поезд стремительно перемещался по стране — Троцкий отправлялся туда, где революции грозила опасность.

Ленин полностью доверял Троцкому. Летом 1919 года Владимир Ильич взял бланк председателя Совета народных комиссаров и написал на нем:

«Товарищи!

Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.

В. Ульянов-Ленин».

Он протянул подписанный бланк Льву Давидовичу:

— Я могу дать вам таких бланков сколько угодно, потому что я ваши решения заранее одобряю. Вы можете написать на этом бланке любое решение, и оно уже утверждено моей подписью.

Записку Троцкий после смерти Владимира Ильича, в 1925 году, сдал в Институт Ленина. Так что этот пример невиданного доверия Ленина к Троцкому — не вымысел.

Леонид Млечин о свержении по-советски

В Гражданскую пригодились бешеная энергия Троцкого, природные способности к организаторской деятельности, мужество, решительность и жесткость. Когда война закончилась, он остался без дела. Ленин предлагал Льву Давидовичу пост своего заместителя в правительстве. Троцкий отказался. Ему не хотелось быть заместителем. На посту председателя Реввоенсовета он привык к полной самостоятельности. Но война закончилась, и другой такой должности не было.

Создается ощущение, что Троцкому стало скучно. Напряжение борьбы спало, и его охватила какая-то апатия. Аппаратное интриганство — это было не для него. Лев Давидович высказывался на все ключевые темы, причем резко и публично, страшно раздражая других руководителей страны, предпочитавших все решать в узком кругу.

Аппарат над партией и народом

Троцкий обратил внимание на то, что всевластие партийного аппарата приобретает опасный характер. 5 октября 1923 года он отправил членам политбюро письмо, в котором писал: «Секретарскому бюрократизму должен быть положен предел... Партийная демократия должна вступить в свои права, без нее партии грозит окостенение и вырождение».

Троцкий критиковал ЦК за распространяющийся в партии бюрократизм и свертывание демократии. Дискуссии становятся невозможными. Партийные организации привыкают к тому, что не избранные, а назначенные сверху секретари ими просто командуют. Аппарат встал над партией.

«Партия живет на два этажа,— писал председатель Реввоенсовета,— в верхнем решают, в нижнем только узнают о решениях». Мнение рядовых членов партии не спрашивают, а они не смеют возражать против мнения начальства. Такая система сводит на нет внутрипартийную жизнь. А любые возражения рассматриваются как проявление фракционности.

Когда Ленин заболел, в большевистской верхушке вспыхнула острая борьба за власть. Троцкий казался наиболее вероятным наследником вождя, и остальные члены политбюро объединились против него. Подчиненный Сталину пропагандистский аппарат предпринял особые усилия для того, чтобы превратить Троцкого из героя революции в ее врага.

«Я вернулся домой из Западной Европы в июне 1927 года,— вспоминал нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин.— В Москве все говорили о войне. Я пытался их разубеждать. Никто не собирается нападать на нас, говорил я. Потом один сотрудник просветил меня. Он сказал: "Шшшш! Нам это известно. Но мы должны использовать эти слухи против Троцкого"».

Опасная табакерка

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Своей критикой партийной бюрократии Троцкий импонировал учащейся молодежи, студентам, преподавателям, ученым, образованной и интеллигентной часть партии, жаждавшей полнокровной политической жизни, борьбы различных мнений. Соглашавшихся с Троцким объявляли троцкистами.

Борьба с троцкизмом, отмечают историки, была сначала чистой воды борьбой за власть, а затем поводом для массовых репрессий. Все враги — троцкисты! Обвинения в саботаже и вредительстве приобретали политическую окраску, даже плохого повара при желании могли обвинить в троцкизме. Возникло ощущение, что власть помешалась на Троцком.

Сталин счел необходимым высказаться на сей счет:

— Из политического течения троцкизм превратился в оголтелую и беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданию разведывательных органов иностранных государств.

По всей стране шли аресты по типовым обвинениям: «За активную контрреволюционную троцкистскую деятельность». С 1935 года обвинения усугубились: сажали за «террористическую троцкистскую деятельность». Это уже расстрельная статья.

Очищали армию от выдвиженцев Троцкого. Это были военные профессионалы, большей частью бывшие офицеры, которых председатель Реввоенсовета привлек на сторону советской власти.

Много позже с маршалом Рокоссовским беседовал известный историк Василий Поликарпов. Заговорили о том, как Рокоссовский поступил в Высшую кавалерийскую школу, начальником которой был видный военачальник Виталий Примаков.

— Примаков был троцкист,— уверенно сказал Рокоссовский.

— В чем же выражался его троцкизм? — поинтересовался историк.

— У него была золотая табакерка от Троцкого с надписью: «Лучшему кавалеристу мира тов. Примакову». Это прямо говорит о его троцкизме…

Воплощение зла?

Десятилетия работы пропагандистской машины не прошли даром. Троцкого превратили в воплощение зла. Те, кто считает революцию трагедией, не могут забыть, что под его руководством петроградские большевики взяли власть в Октябре. Коммунисты называют его злейшим врагом революции. Националисты уверены, что он по заданию всемирного масонства уничтожал Россию.

В романе «Вечный зов» Анатолия Иванова (он же редактор журнала «Молодая гвардия») германский фашизм предстает всего лишь одной из армий мирового троцкизма, главная и единственная цель которого — уничтожить Россию.

Жизнь и карьера Льва Троцкого

Самый гнусный персонаж романа бывший жандарм Лахновский во время Великой Отечественной появляется на оккупированной территории в нацистском мундире и произносит перед своим агентом длинный монолог:

— Кто мы? Вы называете нас до сих пор троцкистами… Вы много болтаете о троцкизме, но не знаете, не представляете, какая это была сила… Какое возмездие ждало Россию!.. Но ваш проклятый фанатизм одолел и эту силу. Запомни: это вам, всей России, всей вашей стране, никогда не простится! Троцкого нет… Его ближайшие помощники, верные его соратники осуждены и расстреляны. Но мы многое успели сделать.

Троцкий, объяснил в романе Анатолий Иванов, не только виновник неудач Красной армии в 41-м, но и вдохновитель растления России:

— После войны мы будем действовать не спеша, с дальним и верным прицелом… Мы будем опошлять и уничтожать главные основы народной нравственности… Мы будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее! Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов!.. Как учил, как это умел делать Троцкий…

В романе не хватает только слов о том, что Троцкий — вождь мирового еврейства. В советские годы автор не мог себе этого позволить. Однако же все понятно и без слов.

Цена портфеля

История полна мифов. Не существовало ни троцкизма — организованного политического течения, ни троцкистов — верных сторонников Льва Давидовича.

Пока еще в начале 20-х годов была возможна какая-то дискуссия, образованное и думающее меньшинство партии большевиков пыталось предложить разумную модель развития. Троцкий оказался выразителем этих идей.

Он даже не пытался создать некую оппозицию. Не вербовал себе сторонников. Ортодоксальный марксист, он всего лишь критиковал сталинскую командно-административную систему управления государством.

Ему не хватало того, что в избытке было у Ленина и у Сталина,— жажды власти. Председатель Реввоенсовета не умел сплачивать вокруг себя своих сторонников, расставлять нужных людей на ключевые должности, поощрять в сотрудниках личную преданность. За послереволюционные годы он привык к аплодисментам, восторженным поклонникам и считал, что так будет всегда.

Поэт Александр Безыменский писал:

Я грудь распахну по-матросски...

И крикну: «Да здравствует Троцкий!»

Поэт Сергей Есенин после встречи с Троцким сказал, что председатель Реввоенсовета — «идеальный тип человека».

Троцкий не претендовал на роль лидера страны. Лев Давидович полагал, что ему достаточно и того места в руководстве страны, которое у него уже есть. Не понимал, что борьбу за власть ведут до последнего смертного часа, а не только в годы революции и войны. Иначе потеряешь все!

Если бы исполнилась воля Ленина и Сталина убрали с поста генерального секретаря, главой партии и государства оказался бы вовсе не Троцкий, а кто-то другой. Скажем, Алексей Рыков.

«О Троцком принято говорить, что он честолюбив,— писал нарком просвещения Анатолий Луначарский.— Это, конечно, совершенный вздор. Я помню фразу, сказанную Троцким по поводу принятия эсером Черновым министерского портфеля:

— Какое низменное честолюбие — за портфель, принятый в неудачное время, покинуть свою историческую позицию!

В этом весь Троцкий. Он совершенно не дорожит никакими титулами и никакой внешней властностью. Ему бесконечно дорога, и в этом он честолюбив, его историческая роль... Он готов был бы, вероятно, принести какие угодно личные жертвы, конечно, не исключая вовсе и самой тяжелой из них — жертвы своей жизнью, для того чтобы остаться в памяти человечества в ореоле трагического революционного вождя».

Так и вышло.

Что у Че Гевары в рюкзаке?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В эмиграции Троцкий смог обосноваться только в далекой Мексике. Ни одна европейская страна не соглашалась его принять. Сторонников по всему миру у Троцкого было не так уж много. Но Сталину казалось, что Троцкий по-прежнему опасен, поэтому оперативная группа внешней разведки предприняла несколько попыток убить его. Одна из них оказалась успешной.

Историки говорят, что Ленин настороженно относился к Троцкому, потому что недолюбливал идеалистов, предпочитал практиков, которым ничто не мешает делать повороты на крутой дороге истории. А Лев Давидович в определенной степени остался романтиком. Из всей плеяды победителей в революции и Гражданской войне он, пожалуй, единственный сохранил искреннюю веру в марксизм.

Весной 1940 года в своем завещании Троцкий писал:

«Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом... При каких бы обстоятельствах я ни умер, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее».

Наверное, эта искренность и рождает симпатию.

Кумир левой молодежи всего мира кубинский революционер Эрнесто Че Гевара в последние годы изучал труды Троцкого. В боливийских горах, где он надеялся поднять революцию, носил в рюкзаке книги председателя Реввоенсовета республики.

В Западной Европе, прежде всего во Франции, по-прежнему существуют поклонники Троцкого. На выборах они охотно голосуют за кандидатов-троцкистов, то есть сторонников демократического, не казарменного и не бюрократического социализма…