Завотделением пластической хирургии и косметологии клиники «Семья» Елена Авдеева называет главной тенденцией этого лета рост числа обращений, связанных с изменениями на лице вследствие стресса. Она также отмечает резкий рост спроса на ботулинотерапию и ревитализацию кожи — инъекции, способные быстро улучшить внешний вид. В перспективе эксперт прогнозирует усиление тренда на естественность и снижение интереса к гиперкоррекции черт лица.
— Какие тенденции, обусловленные пандемией, вы видите в запросах пациентов?
— В период самоизоляции люди довольно долго находились дома и обходились без привычных косметологических услуг. После возобновления работы я вижу у пациентов изменение состояния кожи лица: многие осунулись, цвет стал серым, ухудшился тургор, появилась обезвоженность.
Из-за стресса у человека происходит активация мышц-депрессоров и снижение активности мышц-леваторов. Это тоже дало о себе знать: нынешним летом как никогда много обращений связано с изменениями в нижней трети лица. Она больше всего пострадала из-за комплекса депрессивных мимических движений. Мне все чаще приходится иметь дело с коррекцией опущенных уголков губ. Кроме того, из-за бруксизма многим требуется расслабить жевательные мышцы. Это делается при помощи инъекций нейротоксинов. Затем при помощи филлеров мы работаем со складками, достраиваем картину.
Главные запросы в последние несколько недель связаны с тем, чтобы быстро вернуть лицу свежесть и разгладить мимические морщины. Поэтому на коротком временном участке я наблюдаю резкий рост спроса на инъекции скинбустеров, биоревитализантов и ботулинотерапию — все то, что способно быстро улучшить внешний вид. Пандемия и весенняя самоизоляция обеспечили всплеск обращений за этими услугами в летний период. Введение ботокса вообще стало напоминать скоропомощную процедуру. Клиенты рассуждают так: «Главное сейчас — разгладить мимические морщинки, а затем мы решим, что делать дальше».
— Изменился ли спрос на аппаратные процедуры?
— Аппаратные уходовые процедуры чаще всего делаются курсом. Сейчас люди стараются успеть отдохнуть на побережье, поскольку существует риск повторного закрытия границ и введения режима самоизоляции. Поэтому они готовы платить только за быстрый эффект, сделать одну-две инъекционные процедуры перед поездкой. Если же начать курс — например, микротоков, Jet Peel или других процедур, которые можно проводить летом,— его придется прерывать.
Что касается процедур для тела, летом поздно начинать им заниматься: тело подготавливают к пляжному сезону с весны. Поэтому здесь все спокойно.
— Какие тенденции вы можете отметить с точки зрения подходов в косметологии?
— Еще в начале 2020 года стал очень заметен тренд на естественность. Растет популярность такой услуги, как гармонизация всего лица, full-face-лифтинга — когда, вводя филлеры в разные зоны лица (в среднем их от пяти до восьми), мы правильно расставляем акценты, корректируем выпуклости и впадины. Итог — более гармоничное, чем до процедуры, лицо. Так можно поступать со всем лицом, сделав дополнительный акцент на профиль. В период пандемии спрос на эту процедуру снизился, поскольку филлеров требуется много, цена высока, но в среднесрочной перспективе я считаю методику крайне перспективной.
Растет и число пациентов, приходящих на нитевой лифтинг. Это малоинвазивная процедура с коротким периодом реабилитации, направленная на подтяжку кожи лица, шеи или тела при помощи армирующих нитей с насечками. Метод хорош, поскольку нити не только механически подтягивают ткани, но и способствуют выработке коллагена. Они состоят из полимолочной кислоты, которая, рассасываясь, способствует созданию коллагенового каркаса и сокращению кожи. При начинающихся явлениях птоза, провисания тканей лифтинговые нити очень эффективны. Кроме того, этот метод отлично сочетается с филлерами.
Помимо прочего, благодаря пандемии я как косметолог получила возможность больше работать иглой для инъекций, а не канюлей. Первая подразумевает больше вариативности при введении препарата, дает больше простора для творчества, но оставляет гематомы. После применения канюли синяков не остается, но и возможности коррекции более ограниченны. Сейчас, когда люди вынуждены носить маски, синяки стали меньшей проблемой, и пациенты легко соглашаются перейти на игольную технику ради лучшего результата.
Тенденция к гиперкоррекции черт, к счастью, сходит на нет. К нам перестали приходить за суперскулами и т. п. Единственное исключение — это, пожалуй, тренд на выделение углов нижней челюсти при помощи филлеров. Почему-то люди со славянскими, округлыми лицами все чаще думают, что им это пойдет.
— Как за последние несколько месяцев изменилось отношение пациентов к тратам на косметологические услуги?
— С одной стороны, наши постоянные клиенты вернулись сразу после открытия отделения. Все они соскучились, все желают привести себя в порядок. С другой — желание сэкономить становится очень заметным. Его усиливает то, что люди за время пандемии не стали богаче. И даже те, кто раньше почти не считал деньги, сейчас стали ограничивать себя в привычных процедурах, включая инъекции.
— На чем они могут сэкономить?
— Клиенты просят подобрать альтернативный, более доступный, чем прежде, препарат. У нас есть препараты и так называемой первой, и второй линий — европейские и израильские, всего более восьми марок филлеров и препаратов для ревитализации от разных производителей. Экономия может быть очень существенной. Например, при коррекции скуловой зоны и средней трети лица необходимо около четырех шприцев филлера, а цена на некоторые из них доходит до 20 тыс. руб. за шприц. Значение для наших клиентов сегодня имеет даже пара сэкономленных тысяч.
Очень высока активность, когда мы объявляем акции. Мы стали делать это чаще, чем прежде. Например, на день рождения клиники объявили недельную скидку в размере 7%, и многие пациенты изъявили желание оплатить не только текущую, но и последующие процедуры — именно из соображений экономии. Отношение к тратам у всех становится более внимательным.
То, на чем практически не экономят,— нейротоксины, например «Ботокс» и его аналоги. Их нужно вводить регулярно, иначе возвращается мимическая активность, а вместе с ней — морщины и заломы.
Клиенты рассуждают так: “Главное сейчас — разгладить мимические морщинки, а затем мы решим, что делать дальше”».
Ко мне на консультации также приходят пациенты с запросом одновременно на проведение операции и оказание косметологических услуг. Некоторые из них заявляют о решении сделать операцию у нас, а косметологическую услугу получить у специалиста-частника по более низкой цене. И я понимаю, что цена в два с половиной раза ниже — это очень приятно, но зачастую разница в стоимости говорит о том, что частник работает «серым» препаратом, не имеющим медрегистрации.
— Участились ли обращения к вам для устранения последствий процедур, неудачно проведенных в последние месяцы у других специалистов?
— После возобновления работы я наблюдаю заметный рост числа обращений пациентов с осложнениями после проведенных за время карантина процедур. Сейчас такие пациенты приходят в буквальном смысле слова через день.
Вовремя взявшись за решение проблемы, вылечить можно практически все. Но одно дело — когда пациента с проблемой приводит врач, готовый объяснить, что именно и как вводил, и другое — когда пациент не имеет данных о препарате, который использовался для инъекции, и не может уточнить его название даже постфактум. Эта информация критически важна для определения алгоритма работы с последствиями.
— В чем заключаются главные отличия для пациента с осложнениями в случаях, если процедура, приведшая к ним, проводилась в лицензированном центре и нелегальным способом?
— Разница колоссальная. Если осложнение возникло у нас и не по вине пациента, он вообще не платит за решение проблемы и получает всестороннюю помощь. И напротив, если оно возникло вследствие нелегально проведенной процедуры, он заплатит, причем, скорее всего, уже в такой клинике, как наша.
Центр с медицинской лицензией — это, во-первых, команда специалистов. У нас, например, работают семь косметологов, что дает возможность советоваться, сообща анализировать проблему. Кроме того, все доктора обучаются, поддерживается довольно высокий средний уровень. Благодаря этому и осложнения бывают редко.
И все же такие эпизоды бывают. Например, недавно у нас в клинике был случай, когда после введения препарата у пациентки распухла щека. С высокой степенью вероятности это была аллергическая реакция, но, прежде чем начать ее устранять, мы вызвали специалиста и провели УЗИ. Проверили, как расположен препарат (я сама приехала в клинику). Затем пациентку оставили в стационаре, назначили капельницы, на следующий день провели необходимую манипуляцию. К концу второго дня она покинула клинику с остаточными явлениями, не заплатив ни за что. Так происходит, потому что репутация клиники, врачей и вопрос сохранения пациента стоят на первом плане.
Представьте эту же ситуацию у пациента, сделавшего процедуру на дому. Там не подписывают информированных согласий, не получают чеков. А без финансовых документов никто ничего не докажет.
Недавно я работала с дочерью своей пациентки, которая в подобном месте ввела филлер в губы. Узнать, какой препарат ввели девочке 16 лет, удалось только после вызова полиции. К счастью, это оказался хоть и дешевый несертифицированный препарат, но все же на основе гиалуроновой кислоты; мы знали, как убрать препарат.
О возмещении затрат, получении помощи, лечении осложнения там, где была проведена процедура, и речи не шло. Вообще, вылечиться в подвале от осложнений нельзя: у работающих там косметологов нет для этого ни препаратов, ни аппаратов, ни знаний. А без высшего медобразования и алгоритм работы с осложнением им будет непонятен. Выгода от инъекций в подвале сиюминутная, а при возникновении осложнений все равно придется платить — в хорошей клинике и довольно много.
— Насколько сильно изменили серый косметологический рынок региона временное закрытие клиник с лицензией и снижение покупательной способности населения?
— За время пандемии ситуация с серым рынком, которая и до того была непростой, дополнительно усугубилась. Я видела подсчеты федеральных аналитиков, согласно которым за время пандемии в России нелегальный рынок инъекционных косметологических услуг увеличился почти в два с половиной раза, и в целом согласна с этой оценкой. Люди стали гораздо чаще обращаться в организации без лицензий и к специалистам, работающим на дому. Происходило это, во-первых, с целью сэкономить, а во-вторых — потому что многим не терпелось провести привычные запланированные процедуры.
На сером рынке есть препараты без медрегистрации и собственно серые услуги. Зачастую бывает так, что препараты легитимные, но используются за пределами центров с медлицензией — на дому или в небольших кабинетах. Они формально разрешены к использованию, но введение пациенту в этом случае нельзя назвать юридически оправданным. Помимо прочего, в таких случаях существенно выше риск инфицирования и возникновения осложнений.
Видя безнаказанность нелегальной деятельности, ею начинают заниматься фитнес-тренеры, бровисты, эстетисты и даже вчерашние продавцы пирожков. Пандемия предоставила им совершенно небывалые возможности. За ними никто не гоняется и не следит, и отбирать у них, в отличие от лицензированных центров, по сути, нечего.
Есть и еще одна тревожная тенденция. Многие врачи, косметологи из лицензированных центров, чтобы сохранить доход, вынужденно работали в период ограничений частным образом — вне салонов и клиник, которые были закрыты. По прогнозам аналитиков, не все ушедшие доктора вернутся обратно в клиники: работать на себя проще и выгоднее.
— Какие органы регулируют деятельность кабинетов без медлицензий и косметологов, работающих на себя?
— В России таковых, по сути, нет. Роспотребнадзор вправе проверить только предприятие с медлицензией. В таких клиниках, как наша, они могут оценивать соблюдение санитарных норм, режима, связанного с коронавирусом и пр., штрафовать при выявлении нарушений. А субъекты без медлицензии просто не подлежат их контролю.
Теоретически ФНС могла бы заинтересоваться частными кабинетами косметологов, но и там пока нет реально действующих механизмов, которые позволили бы им бегать и заглядывать в двери.
В отношении косметологов-частников возможна разве что прокурорская проверка, и та в случае, если поступила жалоба. Санкцией станет просто административный штраф.
— Как сегодня соотносятся доли белого и серого сегментов?
— Полностью легально в Ростовской области работает только 30% участников косметологического рынка: в клиниках и салонах с лицензиями, с соблюдением всех требований, с лицензированными препаратами и техникой.
Довольно многие салоны красоты получают лицензии на все виды деятельности, кроме инъекционной косметологии, но потихоньку занимаются и ею. Еще один сегмент — арендующие кабинет косметологи. Они работают с одними им известными препаратами, не дают информацию о них пациентам, не предлагают им подписать информированное согласие и пр.
— Насколько затратным является для клиники получение медицинской лицензии? О соответствии каким требованиям говорит ее наличие?
— Формально это не затратно. Когда клиника получает лицензию, она должна всего лишь заплатить госпошлину. Но в то же время необходимо соблюсти целый ряд условий, иметь весь обязательный набор аппаратов, препаратов, расходных материалов. У нас все должно иметь медрегистрацию, иначе при проверке центр лишится лицензии. Даже шприцы и пробирки мы можем использовать только строго определенные. Просто так пойти и купить их в аптеке, если наши запасы вдруг закончились, нельзя.
Если помимо косметологии в центре есть направление «пластическая хирургия», для получения лицензии и вовсе придется соблюсти такие требования, соответствовать которым сможет не каждая больница. Здесь требуются свой маммограф, круглосуточная лаборатория и дежурящие врачи, а также своя реанимация и анестезиологическая служба с сильнодействующими препаратами. Оборот последних, к слову, регламентирует отдельный разрешительный механизм.
— В отличие от России в ряде развитых стран аккредитуется именно специалист, а не лечебное учреждение. Еще в 2010 году, будучи главой Минздрава, Татьяна Голикова рассказывала о планах ввести в 2014–2015 годах обязательное лицензирование врачей, но до сих пор это осталось инициативой. Как вы считаете, мог бы такой закон повлиять на долю нелегального рынка и снизить количество врачей-домушников, простимулировав их выйти из тени?
— Чтобы лицензировать всех врачей-косметологов в нашей стране, нужен новый сложный механизм. Но главное — я не вижу пользы от такого решения.
Допустим, лицензии станут давать лично врачам. Если требования к салону, условиям работы понятны — определенный метраж, отделка кафелем, техническое оснащение, препараты, расходные материалы, прошедшие регистрацию в РФ и т. д., то к чему приведет получение личной лицензии? К тому, что любой специалист сможет в итоге оборудовать любое пространство и работать там без соблюдения всех требований к месту, о которых сказано выше? Я считаю, что если мы выдадим лицензии врачам, то просто узаконим их надомную деятельность.
— Есть ли аппаратные косметологические услуги, которые просто невозможно получить в учреждении без лицензии?
— Сложно сказать. Безусловно, известные производители лазеров, приборов для ультразвукового лифтинга и ряд других уважающих себя фирм не поставят свое оборудование в косметологический центр или салон красоты без медлицензии. Но, с другой стороны, ни частнику, ни владельцу небольшого кабинета их, в принципе, не купить из-за высокой цены.
В то же время сегодня на рынке есть масса аналогов, сопоставимых не по качеству, а по форме воздействия. Рынок серых аппаратов корейского и китайского производства огромен. Цены на них очень приятные. Срабатывает и такой фактор, как лояльность россиян к корейским разработкам.
Опасность для клиентов заключается в том, что даже сами косметологи не всегда осознают риски использования недорогих аналогов. Прожечь, например, способен любой лазер, а вот защиты, калибровки у дешевых приборов обычно нет. Но как раз это главное — чтобы лазерный луч был заданной длины и останавливался там, где надо. Чтобы, скажем, когда мы хотим убрать расположенный под кожей сосуд, луч проходил через кожу и мог его скоагулировать, оставив саму кожу целой. В противном случае у пациента сформируются рубцы.
Высокая цена на оригинальный прибор всегда обусловлена тем, что он и его защита — следствие разработок, долгих лет апробаций, включая клинические исследования. Кроме того, специалист должен быть хорошо обучен: работа с такими аппаратами требует специальных знаний и навыков.
Легитимные участники рынка страдают еще и от того, что, сделав процедуру на аналоге оригинального прибора, пациенты распространяют по «сарафанному радио» информацию о якобы неэффективности метода. Мы, к сожалению, не можем воздействовать на это, как и на содержание недостоверных рекламных сообщений.
— Как пациент может заранее убедиться в оригинальности прибора?
— Очень просто: на сайтах любых серьезных фирм указываются адреса центров, в которых работают аппараты производителя. Кроме того, можно просто прийти в клинику и попросить показать прибор и документацию на него.
— Насколько высока конкуренция на белом косметологическом рынке региона?
— Сегодня учреждения, которые работают легально, переживают спад спроса, и мы осознаем, что он еще будет какое-то время продолжаться. В целом между нами никогда не было отчаянной борьбы за пациента, но здоровая конкуренция в этом сегменте присутствует. Я говорю об известных в городе клиниках со всеми разрешительными документами. Пластические хирурги все известны поименно.
Косметологов, конечно, больше; при этом отрасль бурно развивается, и даже если ты чего-то не делаешь, то должен знать об этом достаточно, иметь мнение и аргументы в пользу или против нового прибора или подхода. Включишь ты его в свой арсенал или нет — уже другой вопрос. Мы должны все время учиться. Поэтому вырастить хорошего специалиста-косметолога — это, в принципе, долго и сложно.
— Как вы относитесь к выпуску приборов для домашних процедур, которые до последнего времени были исключительно салонными,— например, домашних фотоэпиляторов? Могут ли они составить реальную конкуренцию услугам косметологических центров?
— Неинвазивные домашние процедуры по уходу — связанные с массажем, дарсонвализацией, лимфодренажем и т. п. — это нормально. Но вот фотоэпиляция на дому вызывает вопросы. Если прибор маломощный, не будет должного эффекта; если мощность высока, возникает риск ожога. Все сложные вещи, на мой взгляд, лучше делать в условиях клиники.