Уникальный случай: 10 сентября на открытии сезона балетная труппа Большого театра представит незапланированные премьеры. Четырех неизвестных в России хореографов ангажировал этим летом руководитель балетной труппы Большого Махар Вазиев, насмотревшись современной хореографии в период самоизоляции. В программе — одноактный балет «Девятый вал» на музыку Глинки и Римского-Корсакова, созданный живущим в США пуэрториканцем Брайаном Ариесом под впечатлением от живописи Айвазовского. Остальные два отделения составят короткометражные балеты: «Just» на музыку Дэвида Лэнга в постановке Симоне Валастро, итальянца из Парижской оперы, «Угасание» работающего в NDT болгарина Димо Милева, сочиненное им на музыку Энрике Гранадоса, и «Тишина» на музыку Арво Пярта — опус живущего в Германии парижанина Мартина Шекса. Татьяна Кузнецова расспросила инициатора мировых премьер Махара Вазиева, чем ему приглянулись эти авторы, как их приняли премьеры и ведущие солисты Большого, чуть не поголовно занятые в постановках, и об особенностях репетиций после изоляции.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— Вы не были замечены в особой любви к актуальной хореографии — и вдруг эти нежданные современные премьеры…
— Не надо так обиженно мне это говорить. Когда я работал в «Ла Скала», много современного видел, ездил в Мадрид, на фестивали. А во время изоляции, когда смотрел по видеосвязи, как артисты дома занимаются, мне пришли в голову разные мысли, и они породили действия. Я позвонил в Париж друзьям насчет свободных молодых хореографов. Она говорит: «Да все свободны»…
— Кто «она»? Брижит Лефевр? Орели Дюпон?
— Не скажу, какая вам разница. В общем, мне прислали работы трех хореографов, потом еще шести. Я выбрал четырех, чтобы они были все-таки не совсем похожи друг на друга. Начал с ними разговаривать, они, естественно, были ошарашены. Понятно, что в итоге все были счастливы,— постановка в Большом! Но вы же понимаете, что за ситуация… Переговоры начались где-то в середине мая, все было непонятно, но когда 8 июня вдруг выступил Собянин, сказав, что с 9-го открываются репетиционные залы, вот тогда появилась надежда. А дальше, не буду скрывать, я обратился к нашим друзьям. Генеральный спонсор «Ингосстрах» и лично Олег Владимирович Дерипаска оказали огромную поддержку проекту — и финансовую, и организационную. Сколько проблем там было!..
— Какие они — эти хореографы? Чем отличаются друг от друга?
— Чем, чем. Стилем, языком. Кто-то на пуантах ставит, кто-то на полупальцах.
— Вы дали своим избранникам карт-бланш?
— Нет, жирно будет. Я определил формат, мы согласовали темы по телефону, еще когда они дома сидели. Плюс я высказал пожелание, чтобы балеты шли с нашим оркестром, у нас только Дэвид Лэнг пойдет в записи. 10 июля они приехали, 14-го посмотрели наших артистов…
— Посмотрели? Да в этих балетах сплошь примы и премьеры заняты.
— Даю честное слово, я на хореографов не нажимал — сами выбирали. В классе. Единственный, кто заходил ко мне,— это Мартин (Шекс.— “Ъ”). Говорит: «Маэстро, а можно Светлану Захарову?». Я звоню ей: «Зайди, Света, вот так и так». Она говорит: «С удовольствием, я уж думала — вдруг меня никто не выберет»?
Я говорю: «Тебя не выбирают, потому что боятся, мировая звезда все-таки».
Недавно посмотрел Свету в этой ее работе, она там потрясающая.
— Контакт с артистами хореографы быстро наладили?
— Никогда никто не оказывался в подобной ситуации, я имею в виду карантин. Когда актеры начали возвращаться в залы, где-то доминировал страх, где-то доминировала тревога, друг к другу относились неоднозначно — это же был июль.
А потом я узнаю: в выходной день артисты пошли в ресторан со своим хореографом.
Это же тоже показатель. Часто это является признаком того, что они пришли к какому-то общему мнению. Довольно скоро все так увлеклись новыми работами, что на каком-то этапе я сказал: «Господа, не забывайтесь. В коридоре, в лифте хотя бы надевайте маски». А как иначе, Тань? У нас одна балерина заболела, неподтвержденный диагноз у нее оказался, а мы тем не менее уже на следующий день 120 человек отправили на тесты и, пока не пришли результаты, в театр их не пускали.
— Вашим молодым хореографам уже под сорок, но никто пока не сделал выдающейся карьеры. Почему? Они вторичны, «осетрина второй свежести», или до пандемии рынок был настолько захвачен хореографами с мировыми именами, что эти авторы просто не могли реализоваться?
— Любите вы классификацию: кто первый, кто второй, кто осетриной пахнет. И у первичных авторов бывают вторичные работы. Речь не о месте в иерархии. У нас очень много примеров, когда неудача, неудача, неудача, а потом — раз! — и удача. Они талантливые ребята. Конечно, волнуются очень, это огромный шанс для них, поэтому я бы не стал предвосхищать события.
На самом деле ребятам просто повезло, что они ставят до начала сезона,— спектакли не идут, артисты в полном их распоряжении, никто не отпрашивается с репетиций, потому что послезавтра танцует «Дон Кихота» или «Лебединое», никто пока не перегружен.
Обычно-то все у нас по-другому, иначе невозможно — из-за системы репертуарного театра. Так что я своим ребятам так и сказал: «Вы даже не поверите, какие вы счастливые!»
— А почему вы делаете два антракта? Ведь сейчас принято сокращать контакты зрителей до минимума.
— Здесь есть технические моменты, которые мы должны учитывать. Я обсуждал с техническим персоналом, какая последовательность балетов для них более приемлема, чтобы не было больших интервалов. Они немножко утомительны для зрителей, по себе знаю.
А самое ужасное, когда оркестр в оркестровой яме сидит и ждет, пока пройдет номер под фонограмму.
Мне кажется, это нарушает театральную атмосферу.
— Но этот проект не одноразовый? Его будут показывать в течение сезона?
— Обязательно поставлю эту программу в этом сезоне несколько раз. Тем более что сегодня мы вынуждены продавать билеты не в полном объеме. Я велел подготовить несколько составов. Я, как вы понимаете, контролирую все (Показывает на экран монитора, транслирующий репетиции из всех залов.) и думаю, что артисты обрели достаточно хорошую форму. А что касается этих современных работ — они в абсолютной форме.