В прокат вышла «Мулан» Ники Каро — игровой ремейк анимационного фильма Disney 1998 года. По мнению Юлии Шагельман, новая версия оказалась не только менее веселой и музыкальной, но и удивительным образом менее прогрессивной, чем оригинал.
Ответственное отношение к войне лишило новую «Мулан» песен и шуток
Фото: Walt Disney Pictures
Ответственное отношение к войне лишило новую «Мулан» песен и шуток
Фото: Walt Disney Pictures
В 1998 году компания Disney решила покорить перспективный китайский рынок мультфильмом, основанным на древней легенде о женщине-воине Хуа Мулань. Рынок не покорился — героиня, эмансипированная в соответствии с западными представлениями, показалась китайским зрителям чрезмерной индивидуалисткой, а ее волшебный помощник, болтливый дракончик Мушу,— и вовсе оскорбляющим культурные традиции. В Китае «Мулан» провалилась, что, впрочем, не помешало ей собрать больше $300 млн по всему миру, а Мушу — оказаться любимым рисованным героем многих зрителей.
Сейчас китайский рынок стал еще более перспективным, поэтому, приступая к производству ремейка, диснеевские продюсеры заверили, что на сей раз отнесутся к китайским традициям и обычаям со всем возможным вниманием и будут не столько переснимать мультфильм, сколько заново экранизировать легенду.
Правда, китайских режиссеров для выполнения этой ответственной миссии не нашлось, и ее доверили новозеландке Ники Каро. Она сразу заявила, что никаких песен и говорящих зверей в фильме не будет, потому что это «реальная история девушки, которая отправилась на войну», а война, знаете ли, дело серьезное, там не до пения.
Чтобы не нервировать китайского зрителя, индивидуализм главной героини тоже решили прикрутить. Даже рассказ о ней ведет ее отец (Ма Ци), и это один из многих элементов картины, подчеркивающий важность традиционных семейных ценностей, что, мягко говоря, противоречит другой линии — о женском освобождении, в первую очередь внутреннем, от патриархальных оков.
По узкой тропке между этими двумя темами, постоянно спотыкаясь, и пытаются пройти создатели фильма.
Юная Мулан (в детстве ее играет Кристал Рао, во взрослом возрасте — Лю Ифэй) растет в отдаленной деревушке и старается быть послушной дочерью, получается не очень. В мультфильме причиной тому был ее непоседливый характер, в ремейке — энергия ци, которой, если верить фильму, обычно бывают наделены мужчины-воины, а тут — вот незадача — она досталась девице. Верить фильму, впрочем, не нужно, потому что, согласно китайской философии, ци присуща всем людям и даже вещам, авторы картины же, даром что обещали китайскую культуру не перевирать, интерпретируют ее как редкую суперспособность.
Когда на Китай нападают орды кочевников во главе со злобным Бори Ханом (Джейсон Скотт Ли), император (Джет Ли) объявляет всеобщую мобилизацию. Отец Мулан собирается идти на войну, но он изранен в былых сражениях. Чтобы его уберечь, дочка сбегает из дома, переодевшись в мужское платье, и вступает в армию вместо него. Там она будет скрывать свою истинную природу, постоянно опасаясь разоблачения, но в итоге признается, получит за это по шапке, но все равно совершит подвиг, спасет страну и заслужит всеобщий почет и уважение. И все это с очень серьезным лицом, потому что на войне, как, видимо, считает режиссер, не пристало не только петь, но и шутить.
Вместе с юмором и зоопарком волшебных зверушек Мулан лишилась и романтической линии.
Проявление неуставного интереса к командиру в Disney сочли неправильным, так что вместо бравого капитана Ли Шанга героине выдали сослуживца Хонхэя (Йосон Ан), с которым и дружба-то у нее складывается какая-то пугливая. Любить же Мулан позволено только родину, а также партию и правительство, то есть семью и императора.
Вот только попытка усидеть на всех стульях сразу новой «Мулан» совсем не удалась. Поклонники мультфильма скорбят по Мушу, китайцев снова возмущает неаккуратное обращение с деталями, либерально настроенную публику — то, что фильм снимали в районе Синьцзян, где притесняют коренное уйгурское население. Ну а всем остальным просто скучно. Несмотря на яркую картинку и несколько масштабных боевых сцен, смотреть этот фильм — все равно что жевать солому, которую его создатели пытались подстелить на каждом потенциально рискованном повороте.