Событие недели, не просто бедной, но возмутительно нищей на достойное кино,— "Влюбленный Шекспир" (Shakespeare in Love, 1998) Джона Мэддена (13 февраля, "Первый канал", 23.30, ***). Так получилось, что выход фильма совпал с очередным витком безнадежной войны между шекспироведами, профессионалами и любителями по поводу самого факта существования автора "Гамлета". Поэтому легкий и забавный фильм стал предлогом для настоящих артиллерийских дуэлей в критике: авторов уличали в том, что они не имеют никакого представления о реалиях елизаветинской эпохи. Что, может быть, и имело бы смысл, если бы речь шла о какой-нибудь напыщенной голливудской реконструкции европейской истории. Но сценарий-то написал не кто-нибудь, а Том Стоппард, очевидно, самый значительный из ныне живущих английских драматургов, классик театра абсурда, искушенный знаток шекспировских времен, создатель удостоенного венецианского "Золотого льва" фильма "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" (Rosencrantz and Guildenstern are Dead, 1990), в котором второстепенные персонажи "Гамлета" коротали время в тупой прихожей царства мертвых, автор сценариев к "Отчаянию" (Despair, 1978) Райнера Вернера Фасбиндера и "Бразилии" (Brazil, 1985) Терри Гиллиама, одним словом, человек, которого уж никак не заподозришь в желании угодить низменным вкусам. Том Стоппард, действительно, вольно обходится со скучными реалиями, а история Шекспира в его изложении больше всего напоминает эпопею об Анжелике. Но он лишает биографию "бессмертного барда из Стратфорда-на-Эвене" академической пыли и резонно напоминает, что театр времен Шекспира и театр самого Шекспира были прежде всего площадными зрелищами. Попутно Том Стоппард, которого, наверное, можно назвать одним из отцов европейского постмодернизма, вполне по-постмодернистски издевается над модным постмодернистским сюжетом перетекания реальности в вымысел и наоборот. Его Шекспир, веселый, здоровый и голодный молодой парниша, терзается творческими муками: никак ему не закончить бульварную пьесу "Ромео и Этель, дочь морского пирата". Война между театрами приобретает в Лондоне стародавних времен такой масштаб, характерный для современного шоу-бизнеса, что даже священник на улице призывает чуму на оба ваши дома, то бишь на два конкурирующих театра. Тем временем на актерские пробы проходит смазливый юноша, оказывающийся, естественно, не юношей, а переодетой красоткой, влюбленной в подающего надежды драматурга, но отданной другому — самому графу Эссексу, любовнику королевы Елизаветы. В полукомической мешанине свиданий, переодеваний, кабацких ссор и поединков рождается великая пьеса "Ромео и Джульетта". "Влюбленный Шекспир" на фоне вымученно серьезных постановок кажется почти что глотком свежего воздуха. "Пять чувств" (The Five Senses, 1999) Джереми Подешвы — характерный образец мало известной в России, но достойной всяческого внимания канадской кинематографии (14 февраля, "Культура", 23.00, **). Канадцы сохранили утерянное в Европе чувство авторского кино, сентиментального, но не слащавого, они ощущают себя последними культурными людьми перед лицом наступления всеобщего варварства. Телевизионный режиссер Подешва прославился фильмом "Затмение" (Eclipse, 1995), в котором десять незнакомых друг с другом персонажей по очереди спаривались на фоне солнечного затмения. По тому же принципу пересекающихся новелл построены и довольно наивные "Пять чувств". Только персонажей здесь поменьше. Массажистка воплощает осязание. Ее страдающая вуайеризмом дочь — зрение. Бисексуальный уборщик, обнюхивающий каждого встречного-поперечного с целью узнать, как пахнет любовь, — обоняние. Глохнущий окулист, коллекционирующий звуки, — слух. А пекущая красивые, но невкусные торты женщина — вкус. Их истории достаточно произвольно заверчиваются вокруг поисков потерявшейся на прогулке в парке маленькой девочки. Постепенно выясняется, что задуман почти что фильм-проповедь: дескать, любите ближнего своего, доверяйтесь своим чувствам, и все будет хорошо. Наивно, но неожиданно на фоне торжествующего киноцинизма. "Побег" (The Breakout, 1975) — хорошая возможность вспомнить недооцененного голливудского режиссера Тома Гриса (14 февраля, Первый канал, 22.25, ***). Телевизионный в основном, как и Подешва, режиссер, Грис (1922-1977) прожил образцовую для голливудского режиссера жизнь, был участником войны, репортером, помощником знаменитого Стэнли Крамера. В 1963-м он даже получил премию "Эмми" за сериал "Ист-Сайд, Вест-Сайд". В историю кино он вошел как автор двух отличных и жестоких вестернов "Уилл Пенни" (Will Penny, 1968) и "Сто ружей" (100 Rifles, 1969), в которых по мере сил старался вдохнуть свежее спагетти-дыхание в обветшавший жанр. "Побег" — незамысловатый, но чистый с жанровой точки зрения фильм. Пилот-наемник пытается спасти из мексиканского узилища брошенного туда по навету американского бизнесмена. Одна попытка за другой срывается, пока героя Чарльза Бронсона не осеняет, что иуда скрывается среди его работодателей и хотя бы из профессиональной гордости надо придумать собственный план побега. Не худшая, между прочим, его роль.
Телекино с Михаилом Трофименковым
Событие недели, не просто бедной, но возмутительно нищей на достойное кино,— "Влюбленный Шекспир" (Shakespeare in Love, 1998) Джона Мэддена (13 февраля, "Первый канал", 23.30, ***). Так получилось, что выход фильма совпал с очередным витком безнадежной войны между шекспироведами, профессионалами и любителями по поводу самого факта существования автора "Гамлета". Поэтому легкий и забавный фильм стал предлогом для настоящих артиллерийских дуэлей в критике: авторов уличали в том, что они не имеют никакого представления о реалиях елизаветинской эпохи. Что, может быть, и имело бы смысл, если бы речь шла о какой-нибудь напыщенной голливудской реконструкции европейской истории. Но сценарий-то написал не кто-нибудь, а Том Стоппард, очевидно, самый значительный из ныне живущих английских драматургов, классик театра абсурда, искушенный знаток шекспировских времен, создатель удостоенного венецианского "Золотого льва" фильма "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" (Rosencrantz and Guildenstern are Dead, 1990), в котором второстепенные персонажи "Гамлета" коротали время в тупой прихожей царства мертвых, автор сценариев к "Отчаянию" (Despair, 1978) Райнера Вернера Фасбиндера и "Бразилии" (Brazil, 1985) Терри Гиллиама, одним словом, человек, которого уж никак не заподозришь в желании угодить низменным вкусам. Том Стоппард, действительно, вольно обходится со скучными реалиями, а история Шекспира в его изложении больше всего напоминает эпопею об Анжелике. Но он лишает биографию "бессмертного барда из Стратфорда-на-Эвене" академической пыли и резонно напоминает, что театр времен Шекспира и театр самого Шекспира были прежде всего площадными зрелищами. Попутно Том Стоппард, которого, наверное, можно назвать одним из отцов европейского постмодернизма, вполне по-постмодернистски издевается над модным постмодернистским сюжетом перетекания реальности в вымысел и наоборот. Его Шекспир, веселый, здоровый и голодный молодой парниша, терзается творческими муками: никак ему не закончить бульварную пьесу "Ромео и Этель, дочь морского пирата". Война между театрами приобретает в Лондоне стародавних времен такой масштаб, характерный для современного шоу-бизнеса, что даже священник на улице призывает чуму на оба ваши дома, то бишь на два конкурирующих театра. Тем временем на актерские пробы проходит смазливый юноша, оказывающийся, естественно, не юношей, а переодетой красоткой, влюбленной в подающего надежды драматурга, но отданной другому — самому графу Эссексу, любовнику королевы Елизаветы. В полукомической мешанине свиданий, переодеваний, кабацких ссор и поединков рождается великая пьеса "Ромео и Джульетта". "Влюбленный Шекспир" на фоне вымученно серьезных постановок кажется почти что глотком свежего воздуха. "Пять чувств" (The Five Senses, 1999) Джереми Подешвы — характерный образец мало известной в России, но достойной всяческого внимания канадской кинематографии (14 февраля, "Культура", 23.00, **). Канадцы сохранили утерянное в Европе чувство авторского кино, сентиментального, но не слащавого, они ощущают себя последними культурными людьми перед лицом наступления всеобщего варварства. Телевизионный режиссер Подешва прославился фильмом "Затмение" (Eclipse, 1995), в котором десять незнакомых друг с другом персонажей по очереди спаривались на фоне солнечного затмения. По тому же принципу пересекающихся новелл построены и довольно наивные "Пять чувств". Только персонажей здесь поменьше. Массажистка воплощает осязание. Ее страдающая вуайеризмом дочь — зрение. Бисексуальный уборщик, обнюхивающий каждого встречного-поперечного с целью узнать, как пахнет любовь, — обоняние. Глохнущий окулист, коллекционирующий звуки, — слух. А пекущая красивые, но невкусные торты женщина — вкус. Их истории достаточно произвольно заверчиваются вокруг поисков потерявшейся на прогулке в парке маленькой девочки. Постепенно выясняется, что задуман почти что фильм-проповедь: дескать, любите ближнего своего, доверяйтесь своим чувствам, и все будет хорошо. Наивно, но неожиданно на фоне торжествующего киноцинизма. "Побег" (The Breakout, 1975) — хорошая возможность вспомнить недооцененного голливудского режиссера Тома Гриса (14 февраля, Первый канал, 22.25, ***). Телевизионный в основном, как и Подешва, режиссер, Грис (1922-1977) прожил образцовую для голливудского режиссера жизнь, был участником войны, репортером, помощником знаменитого Стэнли Крамера. В 1963-м он даже получил премию "Эмми" за сериал "Ист-Сайд, Вест-Сайд". В историю кино он вошел как автор двух отличных и жестоких вестернов "Уилл Пенни" (Will Penny, 1968) и "Сто ружей" (100 Rifles, 1969), в которых по мере сил старался вдохнуть свежее спагетти-дыхание в обветшавший жанр. "Побег" — незамысловатый, но чистый с жанровой точки зрения фильм. Пилот-наемник пытается спасти из мексиканского узилища брошенного туда по навету американского бизнесмена. Одна попытка за другой срывается, пока героя Чарльза Бронсона не осеняет, что иуда скрывается среди его работодателей и хотя бы из профессиональной гордости надо придумать собственный план побега. Не худшая, между прочим, его роль.