 |
ФОТО: ВАСИЛИЙ ДЬЯЧКОВ  |
Неомарксисты
Дремавшая много лет в университетских кабинетах тема ренты в разряд модных перешла совсем недавно. Актуализацию лозунга "Делиться надо!" спровоцировали не столько высокие мировые цены на нефть, сколько сами олигархи. Сообщения о миллиардных дивидендах, выплаченных "Сибнефтью" и ЮКОСом своим акционерам, впечатлили общественность и создали спрос на разработанную еще Карлом Марксом и Давидом Рикардо теорию природной ренты. Заявления Владимира Путина о необходимости "более справедливого" налогообложения и гонения на ЮКОС наполнили теоретиков ренты чувством востребованности властью.
Упрощенно рента — часть дохода предприятия, которая образуется вне зависимости от его деятельности. В нефтянке рента образуется при разработке более продуктивных, нежели у конкурентов, месторождений или при высоких ценах на нефть. Среди множества мнений на эту тему основных — два. Первое — государство как собственник недр вправе требовать у эксплуатирующих их компаний достойную плату. Второе — плата (та самая рента) вполне успешно взимается и сейчас.
Изъятие это происходит двумя способами — через экспортные пошлины на нефть и через налог на ее добычу. Оба платежа привязаны к мировой цене на нефть и потому можно сказать, что экономическая рента (возникающая из-за благоприятной конъюнктуры) у нефтяников изымается достаточно активно. Проблема есть с рентой природной, образующейся у пользователей более продуктивных месторождений. Добрать ее отдельные ведомства в правительстве предлагают введением разных ставок налога на добычу нефти для месторождений с разными условиями добычи (так называемая дифференциация).
Равнение налево
Стоит заметить, что правительство в дискуссию о ренте втянулось относительно недавно. До этого тему эксплуатировали экономисты исключительно левых убеждений. К примеру, академик РАН Дмитрий Львов предлагал отменить "позорный" режим лицензирования недр и в массовом порядке перейти к заключению договоров концессии и аренды. В рамках этих режимов академик и предлагал изъять искомую ренту, оцененную им в $17 млрд в год. Год назад депутаты Евгений Ищенко, Николай Арефьев и Валерий Гартунг внесли в Госдуму проект закона "О рентных платежах за пользование отдельными видами ресурсов". Он предусматривал введение нового налога в размере 70% рыночной стоимости добытой нефти минус обоснованные затраты.
Впрочем, гораздо большую известность получил схожий по содержанию законопроект, направленный в январе этого года на заключение правительства Сергеем Глазьевым — современным теоретиком "рентоизъятия". Предложенная им новая глава Налогового кодекса "Налог на дополнительный доход от добычи углеводородов" также предполагала налогообложение доходов от добычи нефти после возмещения всех понесенных компанией затрат. Ставку налога Глазьев предложил в пределах 60% суммы превышения доходов над расходами.
Кремлевские и правительственные чиновники до поры подобные проекты не замечали. Но прошлой осенью обсуждение рентной темы неожиданно перекочевало из обшарпанных аудиторий академических институтов в конференц-залы самых престижных заведений. К примеру, в октябре созданный партией "Единая Россия" фонд "Единство во имя России" провел в фешенебельном московском отеле Ararat Park Hyatt заседание круглого стола под названием "Природная рента: великий шанс или великая иллюзия?". Примерно в это же время на модную тему стали обильно высказываться высокопоставленные чиновники, имеющие к ней хотя бы отдаленное отношение.
От теории к практике
Как сейчас становится ясно, власти стимулировали дискуссию о ренте, чтобы закамуфлировать свое желание поднять налоги на нефтяную отрасль, которая, по мнению чиновников, из-за высоких мировых цен стала зарабатывать слишком много. Сигнал к переходу от теории к практике Путин дал 23 декабря на встрече с предпринимателями в Торгово-промышленной палате. Там он заявил, что сверхприбыль нефтяников можно изъять "такими простыми инструментами, как экспортные пошлины и налог на добычу полезных ископаемых". Минимальный размер возможного изъятия президент определил в $3 млрд.
После этого сразу три министерства — Минэкономразвития, Минфин и Минэнерго — резко активизировали работу по поиску способов увеличения доходов госказны. Первым в начале февраля этого года свои предложения в правительство представило Минэнерго. Это ведомство предложило дополнительно взять с нефтянки $6 млрд. Сделать это чиновники предлагают исключительно дифференциацией налога на добычу нефти. Его нынешнюю ставку (347 руб. за тонну добытого сырья) для большинства разрабатываемых в России нефтеносных участков предлагается удвоить. Действующую ставку предложено сохранить лишь для "молодых" (менее пяти лет разработки), почти выработанных (на 80% и более) и низкопродуктивных (менее 100 тыс. т годовой добычи) месторождений.
Предложения Минфина и Минэкономразвития правительству официально еще не переданы, однако корреспонденту "Власти" удалось ознакомиться с их содержанием. Поскольку идея устанавливать разные ставки налога на добычу для разных месторождений Минфину не нравится (собирать налог по сегодняшней единой ставке гораздо проще), вопрос о дифференциации пока не решен. Два министерства предлагают просто поднять единую ставку и резко увеличить экспортную пошлину на нефть. То есть буквально выполнить наказ президента о простых способах увеличения налоговой нагрузки.
Для увеличения ставки налога они предлагают изменить методику ее расчета. Предлагается изменить заложенное в этой методике соотношение рубля к доллару и цену нефти, при которой налог не взимается. Эта несложная, как ее назвал первый замминистра финансов Сергей Шаталов, "техническая правка" законодательства даст бюджету $1-1,6 млрд (расчеты новой ставки представлены в двух вариантах). Еще $2 млрд у нефтянки будет изъято повышением нефтяных экспортных пошлин. Вместо трехступенчатой шкалы ставок предложена четырехступенчатая (см. таблицу). Наиболее существенное увеличение нагрузки на компании произойдет при цене нефти более $25 за баррель. Если сейчас они отдают государству 40% от суммы превышения этого порога, то будут — 70%.
Средства без цели
В окончательном виде эти предложения должны быть сформулированы к 26 февраля — в этот день тема налоговой реформы должна обсуждаться на заседании правительства (впрочем, вопрос еще не проработан, так что его решение, скорее всего, будет отложено). Нефтяников к дискуссии допустили лишь на прошлой неделе. Представители крупнейших нефтекомпаний 9 февраля пообщались с Шаталовым, 11 февраля — с его начальником Алексеем Кудриным. Договорились о том, что компании представят свои расчеты возможного увеличения налоговой нагрузки, которые, возможно, будут учтены при принятии окончательного решения.
В своих возражениях сырьевики намерены напирать на то, что задуманное Белым домом опускание налогового пресса лишит их инвестиционных ресурсов. А без них будет невозможно придерживаться одобренной менее года назад правительством и президентом "Энергетической стратегии России", предписывающей ежегодно инвестировать в нефтянку по $15 млрд. Опыт 1998-1999 годов, когда мировые цены на российскую нефть упали до $9 за баррель, подсказывает, что при ухудшении финансового положения нефтяная отрасль в первую очередь сокращает именно инвестиции.
Впрочем, каким бы ни было окончательное решение правительства, ответа на главный вопрос — для чего изымаются деньги у нефтянки — власти, похоже, давать не собираются. Ведь взять у отрасли $3-6 млрд предлагается при профиците бюджета, переполненных резервах Центробанка и наличии стабилизационного фонда, деньгам которого чиновники никак не могут найти достойного применения. Примечательно, что интеллектуальных прорывов в части расходования допдоходов не наблюдается даже со стороны экономистов левой ориентации. Они довольно вяло предлагают направить собранное с нефтяников в стагнирующие отрасли российской промышленности, в социальную сферу и на некие глобальные проекты типа БАМа, к которым государство должно будет приложить "политическую волю" вместе с несколькими миллиардами долларов. В такой ситуации "кризиса идей" планы изъятия средств из эффективно работающих отраслей во имя абстрактной справедливости налогообложения представляются довольно странными.
ВАДИМ ВИСЛОГУЗОВ
Словарь русского публичного языка
Природная рента
Термин "природная (земельная) рента" был введен Карлом Марксом в труде "Капитал" (1867), однако широкого хождения вне среды экономистов вплоть до середины 1990-х годов не имел. 10 января 1994 года в Москве прошло заседание экономического совещания научных и деловых кругов, на котором был представлен доклад "Основные направления формирования экономической политики". Доклад подготовила группа ученых под руководством замдиректора Центрального экономико-математического института (ЦЭМИ) РАН Дмитрия Львова и заведующего лабораторией ЦЭМИ Сергея Глазьева. Авторы доклада предложили "превратить рентные платежи в решающую статью бюджетных доходов, взимать природную ренту путем сдачи месторождений в бессрочную аренду с установлением арендной платы в долларах в зависимости от мировой цены на добываемую продукцию, активно использовать ренту за пользование земельными угодьями, особенно в городах и пригородных зонах". В российской прессе словосочетание "природная рента" впервые зафиксировано в газете "Коммерсантъ-Daily" в статье Сергея Викторова, Владимира Яхонтова и Светланы Воронковой "Обсуждается проект налоговой реформы", опубликованной 5 февраля 1994 года. В статье были указаны основные предложения по реформе налогово-бюджетной системы в России, выдвинутые Львовым и Глазьевым. 31 мая 1995 года в интервью газете "Московская правда" Глазьев заявил о необходимости отменить снижение экспортной пошлины на газ, "поскольку речь идет о природной ренте, следовательно, не о собственности одной компании, а о богатстве страны". В июне 1996 года Глазьев выступил с инициативой вынесения вотума недоверия правительству, заявив, что "общество распадается на тех, кто вовремя подсуетился, присосался к источникам природной ренты и стрижет купоны, сколачивая многомиллионное состояние... и на всех остальных". В 1999-2000 годах вместе с резким ростом упоминаемости в СМИ слова "олигарх" выросла и упоминаемость природной ренты. Стали популярными фразы "олигархи захватили природную ренту", "мы отдали природную ренту олигархам", "государство недополучает природной ренты", "необходимо вернуть природную ренту в руки государства". В конце 2003 года термин "природная рента" стал одним из ключевых в предвыборной кампании Сергея Глазьева и получил широкое хождение в СМИ.
*Динамика употребления термина "природная рента" в СМИ (% общего количества материалов, опубликованных за год). Замеры проводились по ресурсам электронной библиотеки информационного агентства "Интегрум" (el.integrum.ru). **С 1 января по 10 февраля. Как быть с рентой? Из выступлений экспертов на заседании круглого стола, организованном аналитическим центром "Эксперт" в рамках проекта "Как российские корпорации платят налоги". Олег Ордин, ведущий аналитик Института финансовых исследований: — Суммарная налоговая нагрузка в нефтяной отрасли в 2002-2003 годах по сравнению с 2000-2001 годами возросла в полтора-два раза. Однако анализ финансовых отчетов семи крупнейших российских нефтяных компаний, которые дают 80% добычи и 80% экспорта нефти из России, показывает, что увеличение этой нагрузки практически не повлияло на их финансовое состояние. Компании увеличивали активы и выплачивали большие дивиденды. Андрей Клепач, исполнительный директор Центра развития: — Если сейчас нефтянка — это $10 млрд капитальных вложений, то в перспективе ей понадобятся $20-30 млрд. Тем не менее, если исходить не только из интересов нефтяного сектора, государству сейчас нужно идти на некоторое повышение налоговой нагрузки. Но это оправданно только в том случае, если избыточные доходы пойдут не на разбухание стабфонда или другие подобные задачи, а смогут реально быть использованы в рамках промышленной или инновационной политики. Галина Антонова, начальник управления внутреннего аудита НК ЮКОС: — Компания ЮКОС за пять лет в 20 раз увеличила налоговые платежи (в рублях без учета инфляции.— "Власть") при увеличении добычи в 1,8 раза. Доля налоговых платежей отрасли в бюджете страны более чем в пять раз превышает долю отрасли в ВВП. Это к вопросу о налоговой нагрузке — большая она или маленькая. Владимир Пансков, аудитор Счетной палаты: — Я не уверен, что в нефтянке огромные сверхдоходы. Они есть, если исходить из того, что сегодня нефтянка не очень инвестирует деньги. Я верю экспертам, оценившим свободные деньги в нефтянке в $5-8 млрд. Но вопрос сверхдоходов к ренте никакого отношения, на мой взгляд, не имеет — они возникают из-за высоких цен на экспортную нефть. Их надо отсекать, может, не очень популярными экспортными пошлинами, которых в мире, действительно, нет. Но мы от них никуда не денемся, пока не будет паритета внутренних и внешних цен. Владимир Милов, президент Института энергетической политики: — Проблемы ренты в стратегическом плане нет. А тех, кто с этим не согласен, я просил бы вспомнить 1998 год, когда у нас проводились несколько раз в день совещания сначала у Черномырдина, а потом у Кириенко, где решалось, как помочь нефтяному сектору, когда мировая цена была $9 за баррель. Сегодня мы живем несколько в другой ситуации, но конъюнктура нефтяного рынка — вещь очень нестабильная. Минимальный и максимальный разброс среднегодовых нефтяных цен за десять лет составил больше 220%. Это один из самых нестабильных мировых рынков и уж точно самый нестабильный энергетический рынок. Михаил Орлов, председатель экспертного совета по налоговому законодательству при комитете Госдумы по бюджету и налогам: — Если говорить о достаточно узком вопросе доходов нефтяного сектора, то его можно конкретизировать: кто будет платить за инфраструктуру, прежде всего, кто будет платить за строительство трубопроводов. Если государство — надо изымать деньги в виде налогов. Если "Транснефть" или сами компании — вряд ли останется в долгосрочной перспективе какой-то простор для изъятия допдоходов в виде налогов. Нужно будет либо повышать тарифы "Транснефти", либо оставлять деньги нефтяным компаниям, если они сами будут строить трубопроводы. Владимир Кашин, замдиректора ГНИИ развития налоговой системы МНС России: — Мы обсуждаем, как изъять в пользу государства добавленную стоимость, которая зависит от мировой цены на нефть. Но вопрос заключается в том, чтобы увеличить вообще добавленную стоимость в этом секторе. Тогда автоматически будет увеличиваться и доля государства в виде налогов. В мире налогообложения В мировой практике реализуются четыре системы нефтяного налогообложения. На Ближнем Востоке нефтяные компании находятся в собственности монархий, теократических режимов или диктаторов. Здесь государства используют природную ренту для увеличения своих доходов, создания финрезервов и покрытия текущих нужд населения (образование, здравоохранение, опреснение воды, инфраструктура). В США собственниками недр являются и государство, и частные компании, но их использование или резервирование регулируется государством. Созданы стратегические резервы добычи (Мексиканский залив, Аляска). Нефтяное налогообложение весьма просто: обычное роялти и стандартный налог на прибыль корпораций. Но весьма жесткое экологическое законодательство привело к тому, что рентные платежи играют несущественную роль в федеральном бюджете. В Дании, Малайзии, Нигерии государство получает свою долю через аукционную систему лицензирования. Компания делает авансовый платеж для того, чтобы арендовать у правительства участок и использовать найденные углеводороды по собственному усмотрению, без дополнительных платежей. В Норвегии, Венесуэле, Мексике изъятие природной ренты осуществляется налоговыми методами. Основу современной норвежской нефтяной налоговой системы, которая считается одной из самых проработанных в мире, составляет специальный отраслевой налог на прибыль (50%) и общий налог на прибыль (28%), которые рассчитываются по справочным ценам. Спецналог применяется к тем месторождениям, где инвестиции уже окупились. В Великобритании высокие налоговые ставки комбинируются с высокими списаниями, что дает преимущества как компаниям, так и государству. Доля государств в доходах от добычи нефти
Источник: Daniel Johnston & Co. Inc. |