«У меня есть роскошная возможность не думать о конечном результате»

Президент Российской федерации баскетбола (РФБ) Андрей Кириленко, в конце августа переизбранный на второй срок, в интервью корреспонденту “Ъ” Афсати Джусоеву рассказал о том, какие задачи стоят перед РФБ, как он оценивает свою работу, чего хотел бы достичь и когда российские сборные начнут побеждать.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Вы сами как оценили бы свой первый срок?

— Отлично оценил бы. Хотя надо понимать, каких критериев при оценке придерживаться, от чего отталкиваться. Если отталкиваться от уровня НБА, то, конечно, сказать, что все у нас здорово, нельзя. Проблем много. Но если сравнивать с тем, что было, когда я пришел в РФБ, то мы поработали на «пять с плюсом». Потому что на сегодняшний день есть структура федерации, которая обеспечена ресурсами: и людскими, и финансовыми. Сейчас, даже если у РФБ не будет ни одного спонсора, она не развалится. Да, не будет проектов развития. Но команды, как минимум главная, все равно будут ездить на соревнования, они не потеряют ничего.

Что касается организационной части, то тут удалось организовать работу так, что, когда придет другая команда, другой президент, им не придется тратить кучу времени просто на поиски каких-то документов или даже круглой печати, как было в нашем случае. Все нужные проекты положены на бумагу. Берешь любой проект, и под него уже все шаги расписаны — как организовать, например, турнир по мини-баскетболу, как провести первенство России. Прямо по пунктам: сколько человек нужно, кто спонсор, с кем контактировать. Это очень важно.

Еще момент: наши отношения с международными спортивными структурами. Вспомните, что, когда я пришел в РФБ, она была дисквалифицирована (это стало реакцией Международной федерации баскетбола (FIBA) на судебные тяжбы, начавшиеся после избрания на пост главы РФБ в августе 2013-го Юлии Аникеевой.— “Ъ”). То есть ни одна сборная не имела права выступать на международном уровне. Ни детская, ни взрослая. Что это было как не провал?

— Как этот вопрос решали?

— Ну как… Это только на личных отношениях. Только постоянный контакт с руководством международных структур.

Нужно постоянно участвовать в семинарах, встречах, советах, присутствовать, доказывать, что РФБ — нормальная организация.

К себе приглашать, чтобы видели, что работа идет. Это каждодневная история, в которой ты должен находить соратников или единомышленников внутри мирового баскетбола. И вот хочу напомнить, что за последние годы мы претендовали на проведение и чемпионата мира, и первенства Европы.

— Ну не получили же…

— Даже когда ты просто подаешь заявку, это важный момент. Ее же всерьез рассматривают, приезжают постоянно комиссии и видят реальное положение дел.

— РФБ по силам не просто подать заявку на крупный турнир, но и получить его и провести?

— А как же! Мы бы не подавали заявки, если бы не могли. Хотя наивно говорить, что РФБ сама могла бы справиться с таким проектом. Ни чемпионат Европы, ни чемпионат мира не может пройти без участия государства.

А я хочу сказать, что все наши заявки были поддержаны государством на сто процентов.

Не просто на словах. Были межправительственные комиссии, которые утверждали заявки и давали добро, готовы были выделять деньги, ресурсы. Да, мы пока не выиграли, но это положительный опыт. Чем чаще мы будем претендовать на топовые турниры, тем выше шансы получить их в каждом следующем цикле. Грубо говоря, иногда нужно просто выстоять очередь.

— А сколько ждать, когда сборные начнут давать результат?

— Многие думают, что вот сейчас придет Кириленко или Петров, Иванов, Сидоров — и за секунду все появится. Но это нереально. Нужно, чтобы появились сначала игроки. А с чего они должны появиться? Их надо ведь сначала вырастить. И вот смотрите, что получается. РФБ получает доступ к игрокам самое раннее в 15–16 лет — именно в этом возрасте мы получаем их из спортшкол. А сколько нужно времени, чтобы из 16-летнего баскетболиста сделать игрока уровня сборной? Лет восемь как минимум. Так вот именно сейчас у нас есть поколение «20 плюс». Но им, на мой взгляд, нужно еще года четыре, чтобы из юношеского баскетбола перейти во взрослый.

— Лидеру сборной Словении Луке Дончичу 21 год, и он уже звезда НБА. Вы сами в 21 год уже в «Юта Джаз» играли.

— Это все же единичные случаи. Того же Дончича нельзя ведь назвать именно продуктом словенского баскетбола. Это самородок. Но их появление непредсказуемо. Мы же хотим сформировать поколение игроков, которые долго будут выступать на высоком уровне — такое же, как сейчас потихоньку заканчивающее карьеру. Вспомните, как выглядела сборная, когда на пике были Виталий Фридзон, Антон Понкрашов, Никита Курбанов, Андрей Воронцевич и Ко. Так вот у нового поколения есть все шансы выйти на тот же уровень.

Смотрите, у нас сейчас семь человек на стажировке в США, играют в студенческом чемпионате NCAA.

Три игрока — Антон Квитковских, Александр Петенев, Никита Михайловский — уже выступают на взрослом уровне в «Автодоре», на подходе к основе Александр Ершов, Александр Хоменко, Андрей Лопатин, пара человек есть в «Локомотиве-Кубани». Да, мы пока не знаем, кто из них заиграет на суперуровне, кто — просто на хорошем. Но костяк у сборной будет в любом случае.

— Когда?

— Нужно быть реалистами. Пока основу мужской сборной, которой еще предстоит сыграть в квалификации Олимпиады, составит старая гвардия: Андрей Воронцевич, Виталий Фридзон, Дмитрий Кулагин, Алексей Швед, конечно же. Сейчас главное — собрать полный состав команды. В последний раз такое удавалось на чемпионате Европы 2017 года, хотя и тогда Сергей Карасев травмировался, но мы в тот раз стали четвертыми. А на чемпионате мира-2019 мы пяти человек недосчитались: Дмитрия Хвостова, Алексея Шведа, Дмитрия Кулагина, Джоэля Боломбоя, Тимофея Мозгова. Это же готовая стартовая пятерка сильного клуба. Даже уровня Евролиги.

Генеральный директор Единой лиги ВТБ Илона Корстин о новом сезоне

Я сейчас вообще больше сконцентрирован не на том, чтобы обеспечить сиюминутный результат, а на том, чтобы задать правильный тренд. Вспомните, ведь в начале 2000-х мужская сборная тоже нередко огорчала. Но в 2007 году мы стали чемпионами Европы — и пошла череда уверенных выступлений. Мы стабильно были в топе.

— Как оцениваете перспективы женской сборной? Судя по тому, что она пропускает уже вторую Олимпиаду, предпосылок к взлету не видно.

— Напротив, у женской сборной большой потенциал. Там действительно талантливые игроки. Просто очень много молодежи. Так что все еще будет. Я бы обратил особое внимание именно на младшие по возрасту сборные — как мужские, так и женские.

Смотрите: в предшествующем пандемии сезоне все возрасты, кроме мужской молодежки, выступили успешно.

Девочки 16 лет выиграли чемпионат Европы и вышли в первый раз в истории на чемпионат мира. Так же, как мальчики того же возраста, которые вошли в четверку лучших на своем первенстве континента. Команды до 18 лет заняли четвертое и шестое места, женская молодежная сборная дошла до финала. А юниоры до 19 лет — то самое поколение, на которое мы очень надеемся,— стали пятыми в мире, при этом им откровенно не повезло: попали в четвертьфинале play-off на американцев.

— И все равно игроки высокого класса у нас товар штучный. Видимо, проблема в уровне популярности баскетбола в России.

— Ну, очевидно, что чем больше людей занимаются баскетболом, тем больше шансов получить сильных кандидатов в сборную. Над этим надо работать. Но не стоит ждать, что будет как в США, где в баскетбол играют миллионы.

— Но ведь и в европейских странах, считается, баскетбол популярнее, чем у нас.

— Знаете, мне все всегда приводят в пример Литву. Смотрите, говорят, какая баскетбольная страна. Но назовите мне хоть одного игрока кроме Йонаса Валанчюнаса — именно продукт литовского, а не американского баскетбола, который стабильно играл бы в НБА за последние десять лет? Ну или возьмем Сербию. Баскетбол там действительно номер один: все играют. Но вот момент: ни в женской, ни в мужской сборных ни один человек не играет внутри страны. Ни один!

— Там денег нет, видимо, внутри страны.

— Какая разница, везде есть свои плюсы, свои минусы, свои моменты. Я о том, что мы не можем копировать путь какой-то другой страны. То, что работает в Америке, не работает в России, и то, что работает в России, не работает в Сербии или в Испании. У нас свой путь.

— И тут свой путь? Обычно такое говорят политики.

— У нас очень серьезный административный ресурс в спорте, а спорт — это фактически государство.

Когда мне говорят, что спорт вне политики, вне государства... Ребята, о чем мы говорим, у нас Министерство спорта есть.

Так что у нас просто иная структура спорта, и мы должны адаптироваться к ситуации. Делать так, чтобы система работала и помогала нам.

— А чем она помогает?

— Да хотя бы тем, что выделяет финансирование для спортшкол. Другое дело, что этих средств хватает лишь на базовый объем услуг. Условно пять тренировок и одну игру в неделю и на три турнира в год на ребенка. А для того чтобы воспитать профессионального спортсмена высокого уровня, и тренировок, и игр, и турниров нужно больше. Где брать деньги на это?

— Вам виднее.

— По идее что директор школы может сказать — пусть остается все как есть. Но ищутся возможности, создается родительский комитет, который дополнительно собирает средства. Не все этим довольны. Но вот пример из моей жизни в США. 15 лет я выступал в НБА, мои дети занимались спортом, и за каждое занятие я платил. $20, $30, $40. За каждое. $150–200 в неделю за ребенка. А у меня их четверо.

— Надо полагать, что оплата тренировок в США хорошо сказывается и на зарплатах тренеров. У нас тренеры детские сколько получают?

— В Москве и Санкт-Петербурге более или менее нормально. 100 и более тысяч рублей с учетом различных надбавок. А в регионах очень мало. 12 тыс. руб., может. Но тут мы не можем подменить собой государство. Хорошо бы найти где-то кучу денег и премировать всех тренеров по стране. Но это невозможно.

— Так сколько РФБ получает от государства?

— Ни копейки государство не перечисляет в федерацию. Ведь как строятся отношения Министерства спорта и федерации?

Министерство в год выделяет на сборные команды порядка 50 млн руб. плюс еще €100–200 тыс. Но это исключительно целевое финансирование.

Этими средствами РФБ не может распоряжаться по собственному усмотрению. Все это на оплату перелетов, проживания национальных сборных. Много это или мало? Только мужская команда в период своей подготовки, а каждый год она готовится, съедает всю эту сумму, а у нас сборных 24, включая команды по баскетболу 3х3. Нам находить нужно еще около 100 млн руб.

— Где ищете?

— Партнеры, спонсоры, которые приходят в федерацию.

— Сами приходят?

— Ну кто же сам придет! Тем более в федерацию, которая два года провела в судах (Юлия Аникеева осуждена в 2017 году на четыре с половиной года за мошенничество и с тех пор скрывается от правосудия.— “Ъ”). Вообще, был даже момент, когда на счет пришли какие-то спонсорские деньги и их тут же списали приставы в счет погашения долгов.

— Сколько их было?

— Больше 200 млн руб. Причем отдельные долги еще и были оформлены непонятно как. Например, была задолженность перед судьями. Но документов на сей счет не имелось. И как им платить? Но решили в итоге вопросы.

— Имя «Андрей Кириленко» помогает в общении с потенциальными спонсорами, чиновниками, другими спортивными функционерами?

— Думаю, процентов 75 наших контрактов приходят благодаря личному контакту. А имя, конечно, помогает. Мне просто проще зайти к тому или иному человеку, чем многим другим. Особенно в регионах это важно. Вот ставлю себя на место губернатора и представляю, что претендентов на поддержку помимо баскетбола еще пара десятков наберется.

И тут, конечно, Андрею Кириленко проще попасть на прием, добиться понимания, чем человеку без имени.

Надо учитывать, что в регионах зачастую, чтобы продвинуть проект, нужно контактировать именно с первым лицом. Даже на уровне замов руководителей регионов проекты могут просто замыливаться. Правда, никакое имя не поможет, если у тебя в регионе местная федерация не шустрая. То есть можно договориться с губернатором о многих вещах, но если потом региональная федерация не подхватывает это, то проект заглохнет.

— Какие вопросы удалось решить за счет таких вот контактов?

— Как пример приведу Краснодарский край. Четыре года назад у нас была встреча с губернатором Кубани Вениамином Кондратьевым и президентом «Локомотива-Кубани» Андреем Ведищевым. Говорили о том, что надо построить баскетбольную академию в Краснодаре. И сейчас академия строится. То есть четыре года Андрей Ведищев, надо отдать ему должное, дожимал этот вопрос и своего добился.

— Что еще?

— В Пермском крае аналогичная история. Там сейчас проект дворца спорта вышел на стадию проектирования. В Калининграде строится академия. Мы начали с проекта уличного баскетбола — там под мостом огромный комплекс появился.

— Какие у РФБ отношения с Единой лигой ВТБ? Нет ли конкуренции?

— У нас не может быть конкуренции, потому что Единая лига ВТБ является нашим чемпионатом. Это топовые мужские команды, на которые мы сильно завязаны в плане формирования сборной. Мы кровно заинтересованы в том, чтобы Единая лига ВТБ процветала и выполняла роль локомотива.

— Я больше о другом. Вы же помните, что клубы часто не отпускают игроков на матчи сборной. Можно как-то решить этот вопрос?

— Трудно. Да, мы бы могли под угрозой санкций вынудить клубы отпускать баскетболистов. Могли бы и их самих дисквалифицировать. Но это будет выстрел себе в ногу. Нельзя наказывать баскетболистов за то, что они стали заложниками отношений между Евролигой и FIBA, которые не могут синхронизировать свои календари.

— В российском спорте вопрос о легионерах один из самых громких. В баскетболе нужны жесткие ограничения на иностранцев? Поможет это расти местным игрокам?

— Мы сопоставляли данные по разным сезонам, в которых действовали различные регламенты, регулирующие вопрос о легионерах. Хотели выяснить, как меняется объем игрового времени именно российских баскетболистов.

Так вот что есть лимит, что его нет — у наших баскетболистов время, проводимое на площадке, почти не меняется.

Там колебания в пределах трех минут. Это уже вопрос к тренерам или владельцам клубов. Они решают, использовать российского игрока или нет.

— А заставить их?

— Ну представьте, что игрока вот так искусственно двигают. А если он не тянет? Футбол же с этим и столкнулся. В итоге зарплаты российских игроков выросли непомерно. Я не против того, чтобы им много платили. Но зарплата должна соответствовать уровню мастерства. В противном случае начинается профессиональная деградация. Ведь почему у нас так мало спортсменов выступает в иностранных клубах?

Потому что дома можно не выкладываться и просто за счет российского паспорта получать хорошие деньги. А это неправильно.

Я рад, что у нас сейчас мальчишки 20-летние наконец-то пробуют себя в американских университетах, играют в NCAA. Я бы хотел, чтобы еще человек пять-шесть поехали в Европу в какие-то академии попробовать себя. Потому что потом они все равно возвращаться будут в национальную сборную и играть за национальную команду. Но они увидят что-то кроме российского баскетбола, откроют для себя новые грани, научатся справляться со стрессами. Это важно и хорошо сказывается на уровне сборной.

— Как оцените уровень чемпионата Суперлиги — второго по силе мужского клубного дивизиона, проводимого самой РФБ?

— Сравнивать с Единой лигой, конечно, пока нельзя, но уровень и интерес к турниру постепенно растет. Предыдущий полноценный сезон, по мнению многих, был лучшим. Получилось полноценно собрать турнир так, что в нем выступали и молодые игроки, и уже зрелые. Это дает возможность обкатать молодежь. Юноши ведь, как правило, играют против команд своего возраста. А тут игроки 19–20 лет вынуждены против взрослых баскетболистов играть. Волей-неволей приходится взрослеть. И, кстати, интерес публики к матчам Суперлиги достаточно высокий. Финал чемпионата между «Самарой» и питерским «Спартаком» транслировали на каналах холдинга «Матч ТВ», и он показал хороший для российского баскетбола рейтинг. То есть интерес к баскетболу в регионах есть, он не исчерпывается только матчами Единой лиги ВТБ.

— Вы много ездите по регионам. Насколько трагична там ситуация с инфраструктурой, баскетбольными залами?

— Не трагичная, но печальная. У нас много разных залов, но из них 80% не соответствуют требованиям баскетбола. Площадки либо меньше размером, либо потолок не той высоты, либо еще что-то. Я понимаю прекрасно, что большие инфраструктурные проекты просто нереально сейчас вытянуть. Но уверен, что начинать нужно с малого. Не надо сразу строить десятитысячные дворцы.

Но у нас наконец-то за последние года полтора появилась возможность заниматься инфраструктурными проектами.

Есть проект с Промсвязьбанком, в рамках которого мы строим семь центров уличного баскетбола. До этого был проект с СИБУРом, когда компания в городах, в которых размещены ее предприятия, поставила шесть центров уличного баскетбола. Это не просто какая-то площадка маленькая. Это центр на семь площадок. Уже не только спортивный объект, а место притяжения для района. Вот с уличных площадок и надо начинать.

— Как складываются отношения РФБ с телевидением?

— В стране единственный спортивный канал — «Матч ТВ». Он монополист. И какой бы контент мы ни сделали, у нас его все равно не купят. Ну просто потому, что нет конкуренции. В отличие от США и Европы, где за права на показ спортивных мероприятий разворачивается жесткая борьба. Больше того, мы даже приплачиваем «Матч ТВ», чтобы наши события показывали.

— Без этого никак?

— Устав РФБ гласит, что федерация должна популяризировать баскетбол. Как это делать, если его не будет на федеральном телеканале? Так что, думаю, и дальше будем платить. Но мы делаем и свой телевизионный продукт. Запустили телеканал «Мир баскетбола». Работаем исключительно по нашему бюджету, но даже при этом там есть очень приличный контент.

Плюс на официальном сайте РФБ можно посмотреть любое проводимое федерацией соревнование. Причем даже детское. Для меня это предмет особой гордости.

На самом деле такого практически ни у кого нет. И важно тут не только то, что, скажем, родители могут смотреть из Перми, как их ребенок играет во Владивостоке. Важно и то, что присутствие камеры здорово дисциплинирует всех участников матча.

— Нельзя не спросить про последствия пандемии коронавируса. Насколько сильно ограничения влияют на РФБ?

— Главное — это то, что нет соревнований. 90% международных турниров закрыты, и не понятно, когда они стартуют. Потому что очень трудно пересекать границы. У нас сейчас команда по баскетболу 3х3 играла на турнире Masters, это одно из немногих соревнований, которое не отменили. Так вот вместо того, чтобы полететь напрямую в Будапешт, они летели сначала на Кипр, потом с Кипра куда-то в Турцию, оттуда в Женеву и из Женевы ехали на автобусе. И ведь проблемы возникают не только в путешествиях между странами. Даже внутри России у региональных отделений Роспотребнадзора могут быть отличающиеся требования. И опять же это не способствует нормальному проведению турниров.

— Но планы на сезон пока сверстаны в обычном варианте?

— Да, но мы же не знаем, как ситуация будет развиваться. Что скажут — то и будем делать.

— Вы не пожалели, что после завершения спортивной карьеры, имея все возможности отдыхать и радоваться жизни, пошли в РФБ, взвалив на себя эту ношу — главного человека, ответственного сегодня за российский баскетбол?

— Я это не воспринимаю как какую-то ношу. Я удовольствие от своей работы получаю. Хотя у меня есть всегда куча предложений по другой работе, в том числе и в НБА. Когда шел в РФБ, наметил себе десятилетний срок, который я хотел посвятить именно работе в российском баскетболе. Я не знаю, куда это выведет. Но у меня есть роскошная возможность не думать пока о конечном результате, потому что, как я говорил, мне важны тренды.

И я не жду, что при мне сборная выиграет Олимпиаду и мы будем героями.

Мне просто хочется сделать так, чтобы следующий человек, который после меня придет, пришел в хорошую ситуацию с точки зрения структуры и у него была бы возможность дальше уже реализовывать свое видение. Но уже на некоем фундаменте.

— Стоит это того, чтобы подставляться под критику?

— Я к ней спокойно отношусь. Единственное, всегда прошу: если кто-то критикует, пожалуйста, уходите от оскорблений и давайте конструктив. А если вы еще предложите решение, то супер — приходите и рассказывайте. Опять же я не Ломоносов или Менделеев, который сидит и все знает. У меня масса минусов, где-то я могу чего-то не видеть. Но я с удовольствием принимаю людей, у которых есть здравые идеи и, главное, пути решения задач. Но за пять лет я встречал массу людей, у которых тысячи идей, но только у двух-трех были конкретные планы достижения целей. Остальные сводятся к стандартной схеме: давайте пойдем все вместе к Владимиру Путину и попросим денег.