«Невозможно все сделать бесплатным»

Для Сбербанка этот год выдался особенно непростым. На пандемию и коронакризис наложилась смена ключевого акционера с ЦБ на правительство, «развод» с «Яндексом» и подключение к Системе быстрых платежей (СБП). Как Сбербанк, его сотрудники и клиенты переживают кризис, кто из крупных заемщиков оказался в непростом положении в кризис и каким может быть выход из него, рассказал “Ъ” президент банка Герман Греф.

— Как Сбербанк прошел первую волну пандемии в России? По прибыли можно сказать, что неплохо, но ведь прибыль не единственный показатель?

— Мы достаточно оперативно отреагировали и перевели людей на «удаленку». Быстрый переход удалось осуществить благодаря слаженной и практически круглосуточной работе наших блоков — HR и сервисы. Однако основная часть сотрудников, более 130–140 тыс. человек, продолжали работать офлайн. Мы — та организация, которая не могла себе позволить полностью уйти в онлайн-режим. Все, кто оставался на передовой, были обеспечены всеми необходимыми средствами индивидуальной защиты. К сожалению, несмотря на это, в разных офисах время от времени возникали вспышки коронавируса. Все сотрудники, оказавшиеся на больничном, получали постоянную поддержку от HR по всем вопросам. Слава богу, если говорить о человеческих жизнях, наши потери оказались минимальными.

— Какая часть сотрудников переболела?

— Прилично, на конец сентября COVID-19 переболело порядка 9500 сотрудников банка.

— Как оцениваете опыт работы в удаленном режиме?

— Мы уже приняли решение, что после эпидемии порядка 30% сотрудников смогут остаться на смешанном режиме работы.

— Эффективность людей не падает?

— Все зависит от конкретной специальности. Мы наладили средства контроля эффективности, для Сбербанка как одной из самых цифровых компаний это большого труда не составило. Были вопросы с возможностью организации удаленного доступа к конфиденциальной информации, что в банке очень важно, но и с этой проблемой мы справились. На сегодняшний день все ключевые вопросы закрыты, на будущее, думаю, можно говорить о смешанном режиме как о наиболее эффективном.

— Насколько качественными оказались ваши системы защиты информации? Были попытки взлома?

— Нам в кратчайшие сроки удалось разработать безопасное решение, позволившее с минимальными рисками перейти на дистанционный режим. Был выработан и реализован процесс предоставления сотрудникам удаленного доступа к ресурсам, необходимым для обеспечения непрерывной и безопасной деятельности банка.

При этом в Сбербанке действует правило, по которому вся работа с критичными данными, такими как персональные данные клиентов и банковская тайна, выполняется только из офисов. Это обеспечивает дополнительную защиту критически важных для нас данных.

Во время пандемии был зафиксирован всплеск атак на сервисы удаленной работы. Так, объем вредоносного трафика электронных писем вырос с 12% в начале марте до 60% к середине апреля. В целом число кибератак при удаленной работе во втором квартале увеличилось на 57% по сравнению с первым. Апрель и май 2020 года стали в целом рекордными по числу успешных кибератак на пользователей, работающих удаленно, однако ни одна атака на сотрудников Сбербанка не была успешной.

— Вы ждете второй волны пандемии и коронакризиса?

— Вторая волна возможна, и важно быть готовыми к ней. Очевидно, будет сезонный всплеск заболеваемости, никуда от этого не деться. Настолько он окажется глубоким, пока никто сказать не может. Будем надеяться, что уроки первой половины года, организационные и медицинские, а также тот факт, что существенная часть населения, переболев, получила естественный иммунитет, позволят пройти вторую волну с минимальными потерями.

— Есть ли риск такого же глобального карантина, как весной?

— Зарекаться невозможно. Но сегодня ожидания, конечно, значительно более оптимистичны. Надеюсь, что такого глубокого карантина уже не будет.

— Насколько тяжело пережили кризис ваши клиенты?

— Это было непростое испытание для всех.

Около 550 тыс. граждан обратились за реструктуризацией и кредитными каникулами, порядка 40% заявок мы удовлетворили.

Это, естественно, ударило и по портфелю в целом. Доля реструктурированных ссуд в розничном портфеле с января по июль 2020 выросла на 1 процентный пункт.

Корпоративные клиенты также активно обращались за помощью — порядка 57 тыс. юридических лиц и индивидуальных предпринимателей обратились за реструктуризацией (включая реструктуризации по госпрограммам), одобрено 84% обращений. Помогли и программы поддержки, инициированные правительством. В рамках реализации программ, таких как 2%, зарплата под 0% и «Системообразующие», одобрено заявок на сумму более 350 млрд руб. (по состоянию на начало сентября). Наверное, самая эффективная — кредитование под 2%. Программа еще не закончена, поэтому подводить итоги можно будет где-то в марте следующего года.

— Из тех, кому вы реструктурировали кредиты, многие могут не вернуться к обслуживанию долга?

— В целом ситуация значительно лучше, чем мы ожидали в марте-апреле. Мы очень резко сформировали все необходимые резервы. Считали, что потребуются значительно более агрессивные отчисления, но этого не произошло.

— В общей массе преобладают реструктуризации по госпрограммам или программам банка?

— В количественном выражении по собственным программам больше. Мы постарались подобрать под каждую категорию клиентов программу, которая позволила бы им спокойно пережить этот период.

— В июле Сбербанк показал высокий рост просрочки в корпоративном сегменте. В дальнейшем стало известно, что это был долг «Евроцемента». Как, на ваш взгляд, дальше будет развиваться ситуация с «Евроцементом»?

— У «Евроцемента» была непростая ситуация и раньше, у них очень большой валютный долг, компания попала в ножницы. Во-первых, рублевая выручка получила все валютные риски, и во-вторых, конечно, спад производства на фоне уменьшения спроса и падения цен привел к тому, что в компании очень непростая финансовая ситуация. Сейчас идет работа над антикризисным планом.

— Есть другие похожие примеры среди ваших заемщиков?

— Сложности сегодня по объективным причинам возможны. Но, чтобы произошла критическая ситуация, не могу вспомнить, и точно не у крупных клиентов.

— А вот, например, нефтяной бизнес Михаила Гуцериева. Он оказался под ударом в результате COVID, в частности, «Русснефть» просрочила платежи по кредиту ВТБ. Вы — основной кредитор другого актива бизнесмена, «Нефтисы». У нее есть проблемы, особенно на фоне низких цен на нефть?

— В целом однозначное мнение по нефтяному рынку сейчас сформировать сложно из-за ряда факторов, вносящих неопределенность. В первую очередь это, конечно, касается ситуации с пандемией, которая привела к рекордному снижению цен на нефть, что потребовало продления сделки ОПЕК+ и сокращения добычи.

Группа «Нефтиса», как и большинство других компаний в отрасли, ощутила последствия ухудшения макроэкономической обстановки и влияние пандемии. Но мы находимся в постоянном диалоге с группой, мониторим ситуацию и совместно вырабатываем подходы к работе в изменившихся обстоятельствах.

— Вы — один из кредиторов Utair. Финансовая ситуация в авиакомпании была непростой и до пандемии, а теперь рухнула вся мировая авиация. Каково положение Utair? Вы обсуждаете реструктуризацию долга?

— У всех российских авиакомпаний сейчас непростое финансовое состояние. От резкого снижения пассажиропотока пострадала вся отрасль. Utair — не исключение. Мы рассматриваем различные варианты реструктуризации, но договоренности пока не достигнуты.

— Полпред президента в Уральском ФО Николай Цуканов в мае говорил, что, в частности, Сбербанк не кредитует «Уральские авиалинии» и они близки к банкротству. После этого компания все-таки взяла у вас кредит. Действительно ли были сложности с привлечением средств?

— «Уральские авиалинии» стали первым клиентом, получившим кредит в Сбербанке по постановлению 582 под 2%.

— Были ли у вас обращения по отсрочкам платежей по лизингу воздушных судов от авиакомпаний? На какие сроки в среднем отложены платежи? Есть ли случаи, когда компании хотят вернуть вам самолеты как лизингодателю?

— Ряд авиакомпаний обратились, в среднем мы дали отсрочку на полгода. С просьбой забрать самолеты никто не приходил.

— Несмотря на непростое время, вы решили выплатить акционерам дивиденды в размере 50% чистой прибыли за 2019 год. В следующем году можно ожидать выплат на том же уровне?

— Загадывать вперед никому не дано, и поэтому я бы не брался сегодня предсказывать, каким будет 2021 год и дивиденды. В этом году мы приняли очень непростое решение о выплатах.

Думаю, что нет второго банка в мире, вообще второй компании, которая в период такой турбулентности позволила бы себе дивиденды на 423 млрд руб.

Дальше все будет зависеть от развития ситуации. Пока ничто не говорит о том, что 2021 год окажется хуже 2020 года. Мы сейчас работаем над стратегией развития и финансовым планом на следующие три года, анализируем риски и возможности и по результатам этой работы представим рынку наши цели, в том числе в части распределения капитала и дивидендной политики.

— Но до конца года осталось всего несколько месяцев, y вас наверняка есть годовой прогноз по прибыли?

— У меня, конечно же, есть, но мы не раскрываем прогнозы по прибыли, как вы знаете. Поэтому я не готов озвучивать цифры.

— К концу года вы обещали представить новую стратегию развития до 2023 года и новый подход к выплате дивидендов. Какие принципы лягут в его основу?

— Принципы будут такими же. В первую очередь, что касается банков, это достаточность капитала и достаточность средств на развитие.

— Новая стратегия будет учитывать смену контролирующего акционера с ЦБ на Минфин, которая произошла в этом году? Как вообще это событие отразилось на бизнесе банка?

— Конечно, для нас это было, наверное, вдвойне непростое время, смена акционера — в любом случае серьезная история. Слишком много изменений. В целом у нас нет каких-то разногласий с правительством.

Сейчас как раз после смены акционера будет утверждена новая стратегия, мы в рабочем порядке обсуждаем ключевые подходы с ЦБ и правительством.

Я думаю, в ноябре этого года утвердим и тогда все расскажем.

— Кто инициировал процесс смены акционера? Это давно обсуждалось, почему решение принято именно сейчас?

— Не мы. Я бы не хотел рассуждать на эту тему.

— Насколько вам комфортно с новым акционером? Лучше, чем с ЦБ?

— Вполне комфортно, у нас полное взаимопонимание. Я бы не хотел сравнивать с предыдущим акционером, это некорректно. Во-первых, Сергей Игнатьев, наш многолетний председатель совета директоров, надеюсь, останется в его составе. Во-вторых, Сбербанк уже давно больше чем просто банк. У нас значительный пул независимых директоров, и он увеличивается в связи с переходом под контроль правительства. Будут люди, которые хорошо понимают и нефинансовую часть бизнеса. Я думаю, это скорее плюс, чем минус.

— Давления не стало больше? Не просят ли вас, как ВТБ, решать «деликатные вопросы», связанные с правительственными задачами, но не всегда идущие на пользу бизнесу? И сможете ли отказать, если попросят?

— Я с трудом могу представить такого рода просьбы. Если когда-то и случались обращения, всегда в очень мягком режиме — посмотрите, не интересно ли вам — и со стороны ЦБ, и со стороны правительства. Там работают профессионалы, и они понимают, чем настоятельные просьбы могут закончиться. Я никогда не испытывал давления. В правительстве абсолютно продвинутые, современные, рыночные люди.

— Недавно, например, была новость о том, что якобы премьер Михаил Мишустин и министр финансов Антон Силуанов обращались к главам госбанков с просьбой не закрывать кредитные лимиты на Белоруссию. Это правда?

— Ко мне не обращались.

Если портится макроэкономика в какой-то стране, портятся и соответствующие метрики компаний, автоматически сокращаются лимиты. В такой ситуации бессмысленно звонить и просить.

При необходимости ЦБ просто поменял бы регулирование, перестал учитывать определенные риск-метрики, тогда появилось бы поле для разговора. Про такие инициативы ЦБ лично я не знаю.

— В случае изменений регулирования вы бы продолжили кредитовать Белоруссию в том же объеме?

— Не уверен, что у нас был бы такой аппетит к риску.

— Некоторые эксперты предполагали, что переход контроля Сбербанка к правительству может привести к дополнительным санкционным рискам, насколько обоснованы эти опасения?

— Принадлежность ЦБ нас нисколько не отодвинула от санкций, европейских или американских. В отношении Сбербанка применяются точно такие же санкции, как и к ВТБ.

— Сейчас обсуждается очередной виток возможных санкций из-за отравления Алексея Навального, насколько велик риск их расширения в отношении Сбербанка?

— Риск санкций тяжело оценивать, потому что он зависит не от нас. Очень хочется верить, что до санкций, касающихся финансовых институтов, дело не дойдет.

— Алексей Навальный хорошо знаком Сбербанку, да и многим другим компаниям, как весьма беспокойный миноритарий. Как вы относитесь к произошедшему с ним?

— Версий вокруг того, что произошло, слишком много. Я, как и вы, обладаю информацией только из прессы. Но в любом случае, когда здоровью человека угрожает опасность, испытываю лишь сочувствие.

— Вы верите в отравление из-за оппозиционной позиции господина Навального?

— Я не обладаю никакой другой информацией кроме той, о которой пишет ваша и другие газеты.

— Продолжая тему санкций, в каком состоянии сейчас международный бизнес Сбербанка? Это направление прибыльно или убыточно, с учетом того, что основную часть прибыли генерировал проданный Denizbank?

— Прибыль наших дочерних банков за рубежом за полугодие составила порядка 3,5 млрд руб.

— Какое направление дает основной вклад?

— Казахстан. Там доходность бизнеса выше, чем в России, и устойчивая экономическая ситуация.

— Каковы планы относительно дочерних банков в Европе? Как развивается этот бизнес? Планируете сокращать присутствие?

— Европейский бизнес прибылен. Доходность на капитал там небольшая, и после того, как нас поместили в санкционные листы, конечно, планы сильно изменились в части международных стратегий.

Поэтому мы как рассматривали, так и рассматриваем разные варианты реструктуризации, возможно частичной продажи европейского бизнеса.

— Есть какие-то интересанты?

— Сейчас не могу комментировать.

— Еще одна часть международного бизнеса — Украина. Ваши надежды на то, что со сменой власти в стране ситуация для российских банков улучшится, оправдались? Вы сохраняете планы по продаже Сбербанк Украина?

— Планы по продаже сохраняем, но, как вы знаете, в этом нам трижды было отказано. Мы находимся в перманентных переговорах и не скрываем желания уйти с этого рынка. Как только возможность появится, мы это сделаем.

— Сейчас нет претендентов?

— Мы не раскрываем переговорные процессы.

— То есть интересанты есть?

— Переговоры там идут постоянно. Сбербанк Украина, на мой взгляд, сегодня лучший актив на местном рынке. Мы выполняем все требования регулятора, с ним выстроен диалог, все проверки Нацбанка Украины заканчиваются подтверждением того, что банк абсолютно устойчив, чист, технологически продвинут. Сейчас в нашем банке ситуация стабильная, хотя несколько лет была непростой. Так что мы там долгосрочно спокойно выживем, но понимаем, что стратегия связана с продажей.

— В Белоруссии возможно повторение украинского сценария? Как беспорядки, напряженность и проблемы с ликвидностью отразились на работе вашего БПС банка в стране и его клиентах? Какого развития событий вы ожидаете?

— Там вариант продажи сегодня не рассматривается. Конечно, ситуация стрессовая — удешевление местной валюты, повышение ставок ЦБ Белоруссии. Есть проблемы ликвидности в местной валюте. Местный ЦБ фактически закрыл операции рефинансирования, в результате мы были вынуждены свернуть кредитование. Ситуация непростая, но она вполне устойчивая, стабильная и полностью под контролем.

— Вы получили одобрение для создания представительства в Абу-Даби. Чем оно будет заниматься?

— У нас много взаимодействия с арабскими странами, мы развиваем инвестиционное направление и исламское финансирование, появляется все больше совместных проектов. Когда новый офис начнет работу, он будет координировать всю нашу деятельность на арабском рынке.

— Он рассчитан больше на местных партнеров или на компании из России, представленные там?

— В первую очередь это наше сотрудничество с ближневосточными компаниями. У нас становится все больше акционеров оттуда, и все больше и больше бизнеса с ними.

— Какова доля в капитале Сбербанка ближневосточных инвесторов?

— Из этого региона в наши акции инвестируют и суверенные фонды, и частные управляющие компании. В целом база инвесторов Сбербанка высоко диверсифицирована — за исключением мажоритарного акционера нет ни одного инвестора, доля которого превышает 3%.

— Планируете получать в ОАЭ полноценные лицензии?

— Это будет зависеть от объема бизнеса.

— Возвращаясь к российским реалиям и одной из самых нелюбимых, наверное, для вас тем — Системе быстрых платежей (СБП) ЦБ. Сейчас, подключившись к ней, вы по-прежнему видите больше минусов, чем плюсов?

— Моя точка зрения не поменялась. Я вообще против любого вмешательства в рыночные инструменты со стороны регуляторов. Это чистой воды бизнес регулятора, с регулируемыми тарифами — СБП на 100% принадлежит ЦБ. Они вроде сняли противоречие в части владения Сбербанком, но ровно такое же противоречие, еще худшее, демонстрируют в СБП. Мне трудно сказать, как она развивается. Мы все требования регулятора исполнили.

— Какая у вас динамика платежей в рамках СБП?

— Мы подключились только 3–4 месяца назад, поэтому я думаю, рано говорить о динамике.

— Вы чувствуете реальную конкуренцию со стороны СБП?

— Я уже говорил, что конкуренции как таковой здесь нет.

— Тем не менее Сбербанк недавно поменял тарифную политику в отношении переводов по своим картам, это ответ на подключение СБП? Многие считают ход не самым удачным, вы сыграли против собственной же лояльной базы держателей карт и подтолкнули их к переходу в другие банки.

— Мы изменили комиссии по требованию закона и регулятора. Нам запретили делать различие для межрегиональных переводов и внутри одного региона, и мы сделали единые комиссии. Для 91% клиентов ситуация значительно улучшилась. Если раньше у нас порядка 15% клиентов делали межрегиональные переводы и платили комиссии, то сегодня 91% клиентов с лимитом до 50 тыс. руб. не платит вообще никаких комиссий. Только 9% клиентов, те, кто переводит более 50 тыс. руб. в месяц, ощутили введение комиссий. Но у нас есть различные подписки для того, чтобы переводить средства и без комиссии, и без лимита.

— Платные?

— Невозможно все сделать бесплатным.

— Вы чувствуете какую-то негативную реакцию клиентов на изменение комиссий?

— Мы чувствуем у большей части клиентов позитивную реакцию, они оказались в плюсе. Число клиентов, которые платят, сократилось более чем в 1,5 раза.

— Но суммы-то они переводят бОльшие…

— В целом у нас количество собираемых комиссий изменилось в меньшую сторону. Еще раз подчеркну, что новые подписки выгодны для активных пользователей: за 199 руб. доступны полностью безлимитные переводы вне зависимости от суммы или региона. Это решение позволяет экономить на комиссии в разы.

— Для многих переводы в Сбербанк-онлайн были способом семейных расчетов. Люди переводят деньги родителям, детям, учителям, няням и так далее. И такой же поток идет обратно. То есть каждому члену семьи надо уложиться в лимит или купить подписку за 200 руб. в месяц или платить комиссию. Не проще ли поменять банк?

— Мы сейчас выявляем такие случаи и планируем до середины следующего года донастроить систему.

— Вы намерены подключать другие сервисы СБП?

— У нас работает своя система платежей, мы в ней уже давно создали все сервисы, в том числе оплату по QR-кодам, которые гораздо удобнее, чем в СБП. Не только многочисленные компании, но и банки-партнеры подключаются к нашей системе.

— Каков объем таких платежей?

— Я не готов назвать цифры сейчас, но у нас самая развитая в стране система. Например, месячный оборот сервиса «Плати QR» исчисляется миллиардами рублей и постоянно растет, как и количество операций, которое составляет уже несколько сотен тысяч в месяц.

— А если ЦБ все же обяжет вас подключиться и к другим сервисам СБП?

— Я очень надеюсь, что когда-нибудь период обязательств закончится. Это насилие. Можно, конечно, обязывать ко всему, чему угодно, только конкуренция от этого развиваться не будет. Насилием и вмешательством регулятора инновации еще никто не построил. Нужна принципиально другая среда, стимулирующая инновации, а не убивающая всякие стимулы ими заниматься.

— Между тем у ЦБ появилась новая идея — регулирования экосистем, как вы относитесь к ней?

— Сейчас говорить об этом преждевременно, так как это пока только идея.

— Оправдала ли экосистема ваши надежды? Какова ее общая прибыль?

— Эта система в процессе построения, она не завершена. Мы строим единый технологический бизнес. Цель в том, чтобы клиенты, экономя время, решали свои вопросы, используя сервисы экосистемы. Важно, чтобы путь клиента был бесшовным. Сегодня у нас разные проекты находятся на разных стадиях развития: от 1 млн клиентов в маленьком сервисе до 15–20 млн в развитых. Везде речь о разных количествах, но понятно, что больше всего в самом банке. У нас более 90 млн активных клиентов — это те, кто совершает хотя бы одну операцию в месяц, а всего 110 млн. Для нас важно, чтобы все они пользовались услугами экосистемы.

— Сколько Сбербанк инвестировал в создание экосистемы? Окупились ли уже вложения, и если нет, когда это планируется?

— Если убрать агрессивные планы по росту, то почти все бизнесы, входящие в экосистему, окупаемые. Но так как они сегодня находятся на стадии роста, то, конечно, мы практически во все инвестируем. Построение экосистемы — живой процесс, мы принимаем решения о старте новых инициатив, некоторые трансформируем, что-то переформатируем. Продали самый крупный актив «Яндекс-маркет», получили более 40 млрд руб. обратно. С учетом этого вложено около $2 млрд, менее 3% от нашего капитала.

Прибыльность надо смотреть по каждому отдельному бизнесу. Сейчас в экосистему входит порядка 50 компаний, из них около трех десятков ключевых, и некоторые уже прибыльны. В 2019 году наши нефинансовые цифровые компании заработали более 35 млрд руб. выручки, а в 2020 году, несмотря на кризис, планируем заработать более 70 млрд руб. в части доли Сбербанка. Так, «СберМаркет» увеличил товарооборот во втором квартале в 15,5 раза, до 5,2 млрд руб. Выручка Delivery Club утроилась, достигнув 2,5 млрд руб. Количество ежемесячных пользователей на платформе «ДомКлик» составило 2,6 млн — Сбербанк первым начал выдачу клиентам ипотеки без визита в отделение. Выручка видеостриминговой платформы Okko также удвоилась. Быстрый агрессивный рост маленьких компаний требует, конечно, инвестиций и не может сразу быть прибыльным, но везде есть точка, когда они становятся самоокупаемыми и сами финансируют свое развитие.

— Ваше партнерство с «Яндексом» выглядело важной частью построения экосистемы. По чьей инициативе произошел раздел активов? Из-за чего возникали разногласия?

— Это логика в конце концов. Таким крупным экосистемам очень тяжело развиваться вместе. Здесь главный вопрос — они самостоятельны или конкурируют. С «Яндексом» мы конкурируем по очень большому количеству продуктов. Там, где не конкурируем, продолжаем сотрудничество. Когда мы начинали сотрудничество, не было такой конкуренции. «Яндекс» был поисковиком, а мы — банком. Потом и они, и мы стали обрастать дополнительными сервисами. Сегодня уже не важно, по чьей инициативе произошел раздел активов.

— Планируете ли создавать новые партнерства с кем-то из других непрофильных сегментов, покупать бизнесы?

— Будем покупать и будем создавать партнерства. Но сейчас я не готов говорит о конкретных кейсах.

— На рынке не первый год говорят об интересе Сбербанка к действующим розничным сетям. Весной прошлого года в «О`Кей» подтверждали интерес банка к бизнесу гипермаркетов компании. Кроме того, наши источники рассказывали, что Сбербанк интересуется покупкой сети «Перекресток» у X5 Retail Group.

— Какие-то фантастические слухи. Углублять сотрудничество с ритейлерами мы готовы, но мы никогда не рассматривали вопрос покупки офлайновых ритейлеров.

— А онлайновых?

— В онлайне возможны любые покупки.

— В том числе в фармацевтике? Была информация, что Сбербанк может купить «Еаптеку».

— В целом к медицине у нас большой интерес. Мы активно развиваем это направление, но я бы сейчас не стал комментировать конкретную покупку. Аптеки — это не совсем фармацевтика, скорее область ритейла. Сбербанк заинтересован в развитии платформы здравоохранения внутри экосистемы как одного из самых перспективных и инновационных направлений. Мы стремимся дать клиенту единый сервис от телемедицинской консультации и возможности найти хорошего врача до выписки электронного рецепта. Речь идет именно о сервисах и программных решениях, а не о полноценном фармацевтическом производстве, это все-таки задача других бизнесов.

— Интересен ли Сбербанку выкуп доли Александра Мамута в Rambler Group? Рассматривает ли банк инвестиции в киносети для дополнения экосистемы?

— У нас и так контрольный пакет Rambler, кинотеатры — нет, не рассматриваем.

— В рамках «Сбер Конф» вы представили сервис «СберПрайм», почему решили запускать именно этот продукт?

— «СберПрайм» — это подписка на сервисы экосистемы по единой цене и со специальными условиями и скидками для пользователей. Экосистема Сбера объединяет разнообразные и полезные сервисы для повседневной жизни. А единая подписка сразу на несколько из них дает клиентам возможность познакомиться с новыми услугами и существенно сэкономить. По количеству сервисов, которые входят в подписку, и стоимости «СберПрайм» — самое выгодное предложение на рынке на сегодня.

— Недавно Сбербанк вложил 1 млрд руб. в развитие «Союзмультфильма» и получил права на его коллекцию на пять лет. Зачем это вам? Рассматривается возможность инвестировать в другие анимационные студии и проекты?

— Чтобы развивать крупнейшего игрока российского и, надеюсь, международного рынка. Мы создали с ФГУП «Союзмультфильм» совместное предприятие — ООО «Союзмультфильм». Сейчас российская анимационная индустрия отсутствует в топах мировых лидеров, и наша задача в перспективе ближайшего десятилетия вернуть ей высокий статус и войти в десятку крупнейших игроков. Будем доснимать мультфильмы, сейчас появляется очень много новых персонажей и сюжетов. И, конечно, будем снимать новые и уже снимаем.

Мы считаем важным элементом цифровой экосистемы наличие собственного уникального контента, в том числе и в детской анимации.

Создание детского контента поможет нам взаимодействовать с самой юной аудиторией. К тому же 50% взрослых смотрит мультфильмы вместе с детьми.

Цифровые платформы в основном инвестируют во взрослый контент, так что мы можем стать первым крупным игроком на рынке детского. Крупные мировые экосистемы уже инвестируют в это направление, Amazon производит контент на базе Amazon Studios, Alibaba Group инвестирует в производство контента через Alibaba Pictures. Использование существующей инфраструктуры и технологий экосистемы Сбербанка позволит решать многочисленные технологические задачи студии.

— Планирует ли Сбербанк коммерциализировать внутренние наработки для проектов в области «умных городов»? Говорят, что банк уже предлагал себя в качестве единственного поставщика АПК «Безопасный город».

— Планируем и делаем. Создаем различные сервисы в области кибербезопасности, биометрии, распознавания лиц, всего, что связано с компьютерным зрением. Это все делается для умных городов. Любой Smart city опирается на Safe city, это направление развивает группа ЦРТ, совмещая обе биометрические модальности — лицо и голос. Биометрическая система распознавания лиц ЦРТ успешно применяется с 2014 года. После первого в мире внедрения на спортивном стадионе система стала стандартом отрасли, сейчас ее используют более 10 спортивных объектов и более 25 транспортных. Комплексный «Безопасный город» сегодня есть в Нижнем Новгороде, на Сахалине, а также еще в шести крупных городах страны.

Безопасность — базовый функционал, на котором могут развиваться сервисы для комфортной и дружелюбной среды. Но чтобы город стал по-настоящему умным, его необходимо «научить» не только видеть, но и слышать, понимать своих жителей. Это возможно благодаря технологиям машинного слуха и машинного обучения.

Совместно с компанией VisionLabs мы предлагаем комплексные решения для создания умной городской инфраструктуры — системы, объединяющие городское видеонаблюдение, общественный транспорт, магазины, бизнес-центры, образовательные и медицинские учреждения.

Продукты VisionLabs используются в создании городской системы видеонаблюдения в Москве, а также в проекте метрополитена для организации прохода и оплаты пассажиров «по лицу». Для борьбы с вирусом совместно с VisionLabs мы разработали комплекс эпидемиологического контроля VisionLabs THERMO для бесконтактного измерения температуры тела человека. Мы предполагаем, что разработанный комплекс, как и другие биометрические продукты, станут важными инструментами защиты здоровья и безопасности людей, на уровне с пожарной или охранной сигнализацией.

— Хотите ли вы участвовать в проекте создания государственной облачной платформы «Гостех»?

— Мы участвуем. У нас хорошие компетенции, связанные с построением платформ, и одна из самых продвинутых платформ в стране. Мы уже являемся центром компетенции по искусственному интеллекту и кибербезопасности, поэтому, конечно, заинтересованы участвовать, готовы консультировать и помогать.

— Каковы ваши планы относительно СП с Mail.ru Group? Потребует ли оно дофинансирования? Продолжатся ли инвестиции в другие проекты для этого СП?

— Компания прекрасно развивается. Не так давно мы приняли решение о капитализации на 12 млрд руб. Пандемия показала, насколько все эти сервисы, входящие в СП, полезные и несут большую социальную значимость.

— Когда Сбербанк намерен выйти из капитала Антипинского НПЗ? В какую сумму банк оценил бы актив? Могли бы вы подтвердить, что основным акционером завода (миноритарии — SOCAR, Сбербанк и Ильгам Рагимов) является Валерии? Субботин?

— Сбербанк в первую очередь выступает кредитором Антипинского НПЗ. Взыскание акций завода было вынужденной мерой в условиях дефолта заемщика. В наших интересах — чтобы процедура банкротства была максимально эффективной и завод купил эффективный собственник на открытых торгах. Реализацию залога мы видим в качестве основного источника погашения кредитов.

— Сбербанк является основным кредитором «Русала», финансовое положение которого зависит от дивидендов ГМК «Норильский никель». Судя по заявлениям Владимира Потанина, он не желает перезаключения акционерного соглашения, которое регулирует в том числе уровень дивидендов. Не опасаетесь ли вы проблем с обслуживанием кредитов?

— Мы надеемся, что стороны придут к взаимоприемлемому решению.

— В этом году в Сбербанке было не так много кадровых перестановок, но все же одно довольно знаковое событие произошло. Появилась информация об уходе главы розничного блока банка Светланы Кирсановой и назначении на этот пост в скором будущем Кирилла Царева, который ранее не был связан с розницей. С чем связан ее уход?

— Она никуда не ушла. Мы ничего такого не объявляли официально, поэтому комментарии здесь излишне. Кирилл работает заместителем Светланы.

— Участвуете ли вы в выдаче льготных кредитов на экспортные проекты по программам повышения конкурентоспособности (КППК)? Источники “Ъ” говорили, что сейчас банки отказывают в выдаче займов по КППК, ссылаясь на то, что компании и так привлекали деньги как системообразующие предприятия. Действительно ли сейчас по КППК ничего не выдается?

— Банк активно участвует в государственной программе субсидирования ставок по экспортным кредитам. Однако, несмотря на актуальность программы и большой интерес со стороны экспортеров, количество заключенных в 2019–2020 годах кредитных соглашений с банками—участниками программы остается незначительным — из-за опасений экспортеров о возможном отзыве субсидий в результате невыполнения различных требований программы.

Интервью взяла Ксения Дементьева