28 сентября президент России Владимир Путин встретился с главой Федеральной антимонопольной службы Игорем Артемьевым. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что с таким настроением к президенту России давно не приходили. Игорь Артемьев, у которого, видимо, наконец-то наболело, хочет решить сразу несколько настолько радикальных проблем, что на их фоне даже проблема того, что Google, Apple и Microsoft работают в России по своим правилам, не является главной.
Игорь Артемьев хотел бы пить оригинальный алкоголь. А пока никак
Фото: Пресс-служба Президента России
Игорь Артемьев хотел бы пить оригинальный алкоголь. А пока никак
Фото: Пресс-служба Президента России
Понедельник в Сочи стал у Владимира Путина беспрецедентным для последних месяцев днем по количеству публичных встреч. То есть после серии телефонных звонков, в которой выделялся разговор с президентом Южной Кореи Мун Чжэ Ином, российский президент провел полноценные переговоры с президентом Киргизии Сооронбаем Жээнбековым, увенчавшиеся еще более полноценным обедом с ним же, потом поговорил с президентом Молдавии Игорем Додоном (у того скоро президентские выборы, так что и надо было передать ему привет горячий на людях; то есть и прежде всего Игорю Додону это надо было, хотя эффект от таких приветов бывает иногда, как известно, противоположным, и может, лучше бы не рисковать), затем встретился с президентом Российской академии наук Александром Сергеевым (который оговорился, что у него есть презентация об успешной борьбе с COVID-19 академической общественности, сама она 65+, конечно, но все-таки; она готова бороться, по его словам, и дальше, но тогда ей надо помочь решить ряд организационных и финансовых вопросов… И это выглядело немного странно: последние полгода господин Путин в ежедневном режиме эту борьбу, собственно, и возглавлял), провел расширенное заседание президиума Госсовета, посвященное развитию национальных проектов (в нем участвовали вообще все, но не решили вообще ничего), и наконец побеседовал с главой Федеральной антимонопольной службы (ФАС) Игорем Артемьевым, на котором и есть огромный смысл остановиться подробнее.
Дело в том, что Игорь Артемьев с самого начала оказался поразительно бескомпромиссно настроен.
— Хотел бы сказать о том, что у нас по реализации имущества существует 50 законов и нормативных актов, и любое имущество — конфискат это будет, лес или земля или какое-то другое государственное имущество — продается по разным процедурам, объявления публикуются неизвестно где, даже опытный следопыт не найдет этих объявлений! В результате все это достается отдельным лицам, и все это проплывает мимо казны,— заявил глава ФАС.
Это начало выглядело многообещающе. Наболело, что ли, наконец у Игоря Артемьева? Или накипело?
— Выходом является, во-первых, создание единого сайта продажи госимущества,— прояснил он.
Это было неожиданно. Если столько времени копились разные процедуры, а объявления публиковались неизвестно где и даже опытный следопыт отчаялся бы в их поисках, то что мешало столько же времени тому назад сделать такой сайт (ну хорошо, когда эти процедуры начали копиться и интернета еще не было, согласен, но когда появился, можно ведь было сделать? Тот самый, единый…)? Стоило ли именно с этой болью идти к президенту?
— Вообще,— продолжил Игорь Артемьев,— у государства, как мы думаем, главная задача какая, если уж государство приняло решение о том, чтобы продавать это имущество? Продать его подороже!
Похоже, и такой задачи до сих пор не стояло.
— Конечно! — Владимир Путин согласился заинтересованно, Игорю Артемьеву, кажется, удалось заинтриговать его такими энергичными заходами.— Выручить побольше денег для казны!
— И вот это продолжается уже 20 лет, и в принципе мы подготовили в правительстве короткий законопроект, за конкуренцию, достаточно внести всего пять строк, и эти пять строк внести в эти 50 законодательных актов, установив очень простую вещь,— добавил глава ФАС, и стало по крайней мере ясно, что он пришел к господину Путину не только с идеей создать сайт.— Во-первых, все перевести в электронный формат, либо электронный конкурс, либо электронный аукцион… И на едином сайте (все-таки опять про сайт! — А. К.) любой гражданин, компания должны прочитать о продаже абсолютно любого имущества по любому законодательству. И многие из них просто будут собирать даже целые пулы. Кому-то, предположим, участок в водной акватории, охотхозяйство, и еще нужен кусок леса. Где они это будут сейчас собирать? По всем разным сайтам? Купят участок не там, вода будет находиться в другом месте. И так далее!
Да, Игорь Артемьев не намерен был больше ждать (хоть у одного сдали нервы). Да, он жаждал действовать.
— Вот я, например, за свою жизнь не видел ни одного объявления о продаже конфиската,— неожиданно отвлекся он, но в нужном направлении,— и ни разу в жизни не видел ни одного объявления о продаже вещдоков с истекшим сроком хранения! Это лимузины, дачи. Где они все?!
Вопрос был по всем признакам риторический.
— Но мы однажды действительно имели такое дело, завели его официально,— нехорошо улыбнулся Игорь Артемьев, которому воспоминания о единственном таком случае доставляли, конечно, ни с чем не сравнимое удовольствие — просто не с чем было больше сравнить…— Когда автомобиль Lamborghini был продан за 100 тыс. руб. одному гражданину... Естественно, его вернули назад в казну, но это факт!
Он не пояснил, что тут такого естественного.
— В последние годы Росимущество довольно много интересных, хороших инициатив реализовало,— продолжил Игорь Артемьев,— но для того чтобы помочь решить задачу кардинально, я буду вас очень просить, Владимир Владимирович, поддержать эту инициативу, в правительстве она проработана. Вопрос только в том, вносить ли это в закон о конкуренции, эти пять строк, либо прописать эти пять строк отдельным законом. Это правительство уже установит, решит.
Сам он, по информации “Ъ”, был за то, чтобы даже прописать отдельным законом (а то не поверят, что все вдруг стало слишком серьезно.— А. К.).
— Это технический вопрос. В целом абсолютно правильно, и современные электронные средства, инструменты дают возможность сделать это достаточно быстро, эффективно,— безоговорочно одобрил господин Путин.
Из этой короткой, но ведь емкой части беседы лично я понял, что сайт по крайней мере в результате точно будет.
— Второй вопрос — о следующем,— более или менее воодушевленно продолжил глава ФАС.— Здесь даже не столько об операторах связи. Мы вели в последние годы большие дела и по Google, и по Apple и Microsoft (ого! — А. К.). Они нарушают все, что только можно, причем умышленно нарушают! В случае с Google, например, суд вынес несколько решений в пользу Российской Федерации, мы два с половиной года бегали за ними, прежде чем они исполнили наши предписания.
— А что конкретно они нарушали? — еще больше заинтересовался Владимир Путин.
— Речь идет о том,— охотно разъяснил Игорь Артемьев, не на шутку, похоже, увлеченный войной с великанами,— что они предустанавливают свои приложения и не пускают российских разработчиков на свою платформу! То есть даже если бы мы захотели, то не могли бы туда войти с нашими платформами!
— Это просто нарушает принципы конкуренции,— возмутился Владимир Путин, известный борец за справедливую конкуренцию.
— Конечно! — согласился Игорь Артемьев.— Уже после нас, через два года Европейская комиссия оштрафовала на $5 млрд эти компании за то, что они это делали! Соответственно, нам нужно пресекать это достаточно эффективно. У нас есть предложения, как это можно будет сделать.
То есть государство, надо полагать, намерено наконец прекратить властвование на российском рынке чужих законов, по которым работают не свои компании (притом что со своими до сих пор не могли примерно по такому же поводу сладить.— А. К.). Или по крайней мере захотело этого, пусть даже в лице одного Игоря Артемьева.
И теперь, видимо, будет так: не хотят работать по российским правилам — пусть выметаются из России. И Google, и Apple, и Microsoft. Как-нибудь обойдемся (ключевым словом и будет «как-нибудь».— А. К.). Только так это и можно будет сделать, а как еще?
— Есть еще один аспект, который касается каждого гражданина,— признался Игорь Артемьев.— Мы вместе с Роспотребнадзором провели в последние полтора года следующую работу: мы решили сравнить оригинальный товар, который продается в Западной Европе и который продается в России.
Я просто даже замер, когда это услышал, честно. Ну вот ведь давно пора. Да ведь итальянское вино, которое ты покупаешь в Италии, разве имеет что-то общее с итальянским вином, которое ты покупаешь в России? И спорили со мной разные там, спорили — а Игорь Артемьев решил, кажется, подтвердить.
— На нем написано «оригинальный», то есть он должен полностью по рецептуре соответствовать тому товару, который продается… В Западной Европе, в России — какая разница… Химическим методом, органолептическим методом мы установили, что нас кормят во многих случаях некоторые недобросовестные компании — а мы широким бреднем сейчас прошлись — суррогатами! — блестяще подтвердил он.— И химический состав… Хроматограф просто берется, и очень легко сравнить с оригинальным товаром: мы покупаем товар там, завозим его сюда, покупаем у нас в России, упаковка одинаковая, все одинаковое, а содержание совершенно разное!
Все, только ради этого стоило конечно, ему сегодня встретиться с Владимиром Путиным.
А вернее, Владимиру Путину — с ним.
Да пусть бы хоть каждый день они теперь встречались, пока вопрос не решится. Лишь бы решился.
— Мы возбудили сейчас с Роспотребнадзором три первых дела,— заверил Игорь Артемьев.— Мы сейчас смотрим алкоголь, пиво, продукты питания — все, что завозится по импорту, и таким образом намерены проверять всю эту историю.
— Не хотите говорить сейчас, по каким компаниям обнаружили эти расхождения? — как-то даже вкрадчиво спросил Владимир Путин.
Тут-то и окончательно стало ясно, что Игорь Артемьев хочет пойти до конца и даже что, может, терять ему нечего:
— Это компания Henkel,— пожал он плечами,— это компания Lindt — это шоколад, стиральные порошки — и еще целый ряд других!
То есть назвать компании? Легко!
И главное, он намерен был продолжать, это было очевидно.
— Хорошо! — спохватился даже президент.— Поподробнее сейчас расскажете…
На этом публичная часть встречи закончилась.
А вернее, оборвалась.