«Эйнштейн застоялся на постаменте»

Жизнь на Венере, первая фотография тени от черной дыры и загадочное облако, скрывающее от нас центр Галактики,— все эти громкие открытия в космосе сделали радиоастрономы. И это только начало: в ближайших планах — попытки заглянуть в кротовые дыры, чтобы увидеть другой край Вселенной. Обо всем этом «Огонек» поговорил с руководителем научной программы проекта «Радиоастрон», членом-корреспондентом РАН, руководителем лабораторий в ФИАН и МФТИ Юрием Ковалевым

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Беседовала Елена Кудрявцева

— Юрий Юрьевич, сегодня число самых разных радиотелескопов растет день ото дня. А как это «работает»? Скажем, все понимают, что оптический телескоп надо ставить там, где нет туч. А какие точки идеальны для радиотелескопа?

— Это зависит от вида телескопа. Например, в Пущинской радиоастрономической обсерватории, где мы с вами говорим, в основном работают телескопы на длинных волнах — им погода не важна, они могут стоять где угодно. Зато для таких телескопов принципиально, чтобы вокруг было как можно меньше помех. С этой точки зрения разросшийся город Пущино — плохое место для длинноволновой радиоастрономической обсерватории. Но, конечно, в дополнение ко всем прочим факторам действуют и экономические: так, новейший телескоп на длинных волнах LOFAR недавно появился вблизи голландского города Экслоо благодаря финансовой поддержке местных властей.

А есть телескопы на коротких волнах. Для них погода как раз важна: чем меньше воды в атмосфере, тем меньше поглощаются радиоволны. Поэтому такие приборы ставят либо высоко в горах, где воздух вымораживается, либо в пустынях. Шикарные точки — Южный и Северный полюсы. Один из лучших на сегодня инструментов такого типа — ALMA — расположен в чилийской пустыне Атакама на высоте примерно 5 километров. Это интерферометры, то есть целая сеть телескопов, которые получают изображения объектов Вселенной на миллиметровых и субмиллиметровых волнах. Именно ALMA обнаружила фосфин в атмосфере Венеры, что, в принципе, может указывать на признаки жизни. Однако и здесь свои исключения: очень хороший 100-метровый телескоп установлен в местечке Грин-Бэнк, в горах Аппалачи, штат Западная Виргиния.

— Там должно быть довольно дождливо?

— Нередко поливает. Когда я там работал, мы вешали сушить белье на улице, а вечером оно было мокрым из-за очередного дождика. Но история появления этого телескопа замечательна. До него там лет 30 стоял довольно простой и дешевый телескоп диаметром в 90 метров, работавший на средних радиоволнах. Однажды ночью он рухнул — усталость металла. Но любое плохое событие может стать хорошим информационным поводом. СМИ наводнили фото обломков, и в итоге конгрессмен штата Западная Виргиния Роберт Берд, который долгое время в Конгрессе США был председателем комиссии по бюджету, заявил, что нужно помочь астрономам и построить новый телескоп. Обсерваторию попросили подготовить проект. В это время в СССР в Евпатории построили очень успешный 70-метровый телескоп, и американцы решили сделать что-то похожее, назвав его без изысков «70-m radio telescope». Ровно это было написано на папке с документами, который передали в офис Роберта Берда. Когда пришло время планировать бюджет, он решил, что эта надпись — сумма на строительство телескопа, и добавил еще 30 млн на инфляцию и непредвиденности. Так ученые неожиданно получили сумму в 100 млн долларов — значительно больше, чем рассчитывали. В результате обсерватория построила уникальный 100-метровый телескоп с адаптивной поверхностью, который работает вплоть до 3 миллиметров. Однако на этой самой короткой длине волны телескоп эффективно работает только зимой.

— А как строят изображения космических объектов радиоинтерферометры — системы телескопов, разбросанные по всей Земле?

— Для этого нужно одновременно, синхронизируясь по атомным часам, наблюдать объекты несколькими телескопами, а потом сводить данные вместе, обрабатывать и получать изображение. Около полувека назад эту идею первыми опубликовали советские ученые, а воплотили, как водится, американцы. Зная работы советских коллег, американцы написали письмо в ФИАН, где в те годы работал Леонид Иванович Матвеев — один из авторов статьи,— и предложили провести первый межконтинентальный эксперимент по изучению квазаров с телескопом в США и в Пущино. Советские ученые быстро сообразили, что попутно будет решена и обратная задача по определению координат телескопа с точность около сантиметра. Это означало, упрощая, что любая межконтинентальная баллистическая ракета из США сможет прилететь в город Пущино Московской области и точно привязать свои координаты. Поэтому советские радиоастрономы написали американцам, что идея им очень нравится, но для воплощения они предлагают использовать точно такой же, даже лучше, телескоп в Крыму в поселке Кацивели.

Сложность была в том, что в СССР в то время атомных часов еще не было. Поэтому коллегам из США пришлось везти атомные часы с собой, а они потребляли очень много энергии, аккумулятор быстро разряжался. Когда атомные часы прибыли в Москву и их наконец доставили в гостиницу, американские ученые вздохнули с облегчением и отправились в МГУ, чтобы обсудить детали эксперимента. Но, как говорится, не тут-то было. В это самое время в номер зашла горничная, которая, увидев подозрительную штуку, похожую на большой холодильник с мигающими лампочками, от греха подальше выдернула его из розетки… Так эксперимент потерпел фиаско. Пришлось часы снова синхронизировать. Но в итоге эксперимент получился блестящим.

— Что же ученые видят на длинных волнах, а что на коротких?

— Как это ни печально, не видят они ничего. Картинки как таковые радиотелескопы не получают, только радиосигналы. Какой бы объект мы ни наблюдали, за исключением Солнца и нашей Галактики как целое, мы будем «видеть» его как точку. В этом смысле с момента своего появления радиоастрономия проигрывала оптической, но лишь до тех пор, пока не придумали интерферометры. Они одновременно наблюдают космический объект, а затем объединяют полученную информацию в единое целое специальными методами обработки данных. Это повысило угловое разрешение (способность системы различать на небе очень маленькие объекты.— «О») в десятки, сотни, тысячи, даже миллионы раз. Сегодня радиоастрономы могут наблюдать мельчайшие детали объектов Вселенной, о чем «оптики» только мечтают.

— Тогда спрошу вас иначе. Какие научные задачи можно решать на телескопах на разных волнах?

— Короткие волны позволяют рассматривать мельчайшие объекты в космосе. Например, изображение тени центральной черной дыры галактики М87 в Скоплении Девы получено на 1,3 миллиметра. Именно на этих волнах изучают молекулярные облака, процессы рождения звезд, космическую пыль. Даже космологию, на этих волнах лучше всего изучать анизотропию реликтового излучения, оставшегося после Большого взрыва.

На средних сантиметровых волнах изучают, например, квазары и микроквазары, облака нейтрального водорода.

Длинноволновые радиотелескопы помогают в числе прочего исследовать пульсары. Это мертвые звезды размером 10–20 километров в диаметре, которые остались после взрыва сверхновой. У них огромное магнитное поле, в нем разгоняются и излучают электроны. При вращении пульсаров яркие лучи света, выходящие из их магнитных полюсов, как бы чиркают по Земле. Впервые пульсары обнаружила аспирантка Кембриджского университета в Великобритании Джоселин Белл: телескоп засек загадочные периодичные импульсы, которые приняли за сигналы других цивилизаций. В записях первый пульсар так и был назван: «зеленые человечки № 1» и так далее. Позже разобрались… Так вот, пульсары очень интересны сами по себе, это фактически природная лаборатория экстремальной физики, которая позволяет исследовать материю в состоянии безумной плотности, миллиард тонн в кубическом сантиметре! К тому же у них есть вполне прикладной аспект: сигналы пульсаров используют для создания долговременной высокоточной шкалы времени. С их помощью даже планируют ловить гравитационные волны.

— В мире строят сразу несколько мощных радиотелескопов. Какой впечатляет вас больше?

— Сложно сказать. Самый крупный радиотелескоп Square Kilometre Array (он будет функционировать на разных частотах) скоро заработает в Австралии и ЮАР. Австралийский внешне будет похож на сотни тысяч противотанковых ежей, раскиданных по пустыне. В Африке расположат тысячи радиотарелок размером в 15 метров каждая по спирали с «плотно упакованной» центральной частью.

Австралийская часть будет изучать эволюцию Вселенной во время так называемой эпохи вторичной ионизации (между 550 и 800 млн лет после Большого взрыва, когда образуются первые звезды, галактики, квазары, скопления галактик.— «О»). С помощью длинных радиоволн мы сможем построить трехмерную карту ранней Вселенной до тех ее границ, которые мы видим. А южноафриканская часть займется исследованием пульсаров и быстрых радиовсплесков — мощных сигналов, которые прилетают к нам из Вселенной и длятся примерно одну тысячную секунды. Третья задача, без которой не обходится ни один радиоастрономический проект,— поиск жизни. С помощью нового телескопа астробиологи будут сканировать Вселенную на предмет аминокислот — строительных блоков жизни. Полный же список задач занимает два тома размером более тысячи страниц.

— Ваш научный руководитель академик Николай Кардашев, который, к сожалению, недавно ушел из жизни, собирался с помощью новой техники искать в космосе даже гипотетические инженерные конструкции.

— В этом плане я не такой оптимист: мы вряд ли встретим жизнь в виде зеленых человечков. Будем надеяться увидеть молекулы-биомаркеры.

Как поймать дыру за хвост

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Вернемся к черным дырам. Если судить по научным новостям, интерес к ним повышенный. Почему?

— Для ученых черные дыры — крайне интересный объект. Один из отцов, не побоюсь этого слова, черных дыр — Игорь Новиков, научный руководитель Астрокосмического центра Физического института им. Лебедева (ФИАН), в котором я работаю. Черные дыры были темой его диссертации, и тогда, по словам Игоря Дмитриевича, ему практически никто не верил. Сегодня же концепция черной дыры не просто принята, но и весьма востребована, потому что объясняет большое количество наблюдаемых явлений во Вселенной. Так что, если бы черных дыр не существовало, их нужно было бы выдумать. Кстати, буквально на днях гравитационным астрономам удалось впервые подтвердить существование неуловимого прежде вида черных дыр средних масс. Хотя, по большому счету, главная сложность с этими черными дырами все та же — мы их никогда не сможем увидеть…

— Тень от черной дыры не в счет?

— Это наиболее прямое из косвенных доказательств существования черных дыр. Ученые пытались заснять тень от черной дыры Стрелец А* в центре нашей галактики Млечный Путь и в галактике М87 (Дева А). Когда астрофизики из международной группы Event Horizon Telescope объявили пресс-конференцию, то все, конечно, надеялись на первый вариант, но — пока не получилось.

— А почему же дыра в центре нашей Галактики интереснее? Потому что она к нам ближе?

— Мы не просто хотим обнаружить черную дыру, но и использовать ее для проверки общей теории относительности (ОТО) Эйнштейна в сильном гравитационном поле черной дыры. Это чрезвычайно важно, потому что практически все научные революции и эпохальные перемены были связаны с ситуациями, когда ученые обнаруживали несоответствие современной теории с тем, что мы получаем экспериментально. Таким образом, ньютоновская физика была попрана предсказаниями ОТО Эйнштейна. Ньютон был «низвержен», а на его постамент встал Эйнштейн. Но прошло уже 100 лет, и, кажется, он слишком там застоялся. Нужно двигаться дальше, развивать теорию гравитации, но пока все эксперименты подтверждают ОТО.

— Почему для этого нельзя использовать дыру из другой галактики, которую уже разглядели?

— Нам нужно с высокой точностью знать расстояние до черной дыры и ее массу. Эти точности достигаются только для нашей родной черной дыры. Например, массу измерили по параметрам орбит звезд, которые вокруг нее обращаются, с помощью обобщенного закона Кеплера.

— Звучит все достаточно просто. Почему же не получается?

— Дело в том, что черная дыра в центре нашей Галактики SgrA* относительно маленькая и… «вертлявая». В буквальном смысле.

Например, черная дыра М87* имеет массу миллиарды масс Солнца, а наша — в тысячу раз менее массивная, соответственно в тысячу раз менее крупная. Из-за этого все процессы вокруг нашей черной дыры в фотонном кольце вокруг нее происходят примерно в тысячу раз быстрее по сравнению с галактикой М87. И картинка фотонного кольца вокруг тени в центре нашей Галактики изменяется на масштабе 15–20 минут, а данные собираются и усредняются телескопами за 10 часов. Мне нравится сравнение, когда говорят, что это все равно как пытаться сфотографировать активное малолетнее дитя, которое постоянно вертится, и фото выходит размытым. Поэтому сейчас ученые придумывают специальные методы, как получить качественное изображение. Но есть еще и другая проблема, которая связана с нашей миссией «Радиоастрон».

— В чем эта проблема?

— Центр нашей Галактики скрыт плотным облаком межзвездного газа, который рассеивает радиоволны и не дает нам разглядеть, что происходит с другой стороны этого облака. Вообще, эта история немного мистическая, потому что если отодвинуться на несколько градусов в сторону от центра нашей Галактики, то там проблем нет. А прямо в самом интересном направлении висит облако. Логично было предположить, что черная дыра притянула к себе материю — межзвездный газ, но вот нет. Облако находится не вблизи черной дыры, а почти посередине между нами и центром Галактики. Так вот «Радиоастрон» открыл новый эффект рассеяния, который важен именно на коротких радиоволнах и при высоком разрешении телескопов. Сейчас ученые разрабатывают методику, которая позволит с этим эффектом бороться.

Супервзрывы и магнетары

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Один из самых острых вопросов в науке связан с пониманием природы «быстрых радиовсплесков». Можно об этом поподробнее?

— Один из крупных прорывов последнего времени в радиоастрономии связан с успехами в цифровых технологиях — оцифровка получаемых данных теперь производится на высочайшей скорости. Если раньше, грубо говоря, мы могли снимать и записывать информацию на диск с телескопа раз в секунду, то теперь — миллион раз в секунду и даже быстрее. Благодаря этому мы можем исследовать космические явления, которые длятся очень короткий промежуток времени. К ним и относятся радиовсплески.

— А в чем их загадочность?

— Они приходят из совершенно разных частей неба в случайные моменты времени и по своим характеристикам имеют явно внегалактическое происхождение. В последние годы важнейшим вопросом была их повторяемость: может ли всплеск прийти из одного и того же места? Если нет, то, видимо, речь идет о каких-то далеких супервзрывах. А если повторяются — речь о чем-то другом.

Этот вопрос настолько горячий, что в последние годы именно под изучение быстрых радиовсплесков начали строить специализированные телескопы, которые одновременно могут видеть очень большой участок неба. Один из них, CHIME,— в Канаде. Благодаря его работе сегодня фиксируется все больше повторяющихся быстрых радиовсплесков. Это означает, что речь, скорее всего, о каком-то вращающемся долгоживущем объекте, вроде пульсара. Это могут быть магнетары — особые, очень компактные звезды с гигантским магнитным полем. Прояснение того факта, что радиовсплески повторяются,— прорыв этого года…

При этом исследованию радиовсплесков особенно мешают помехи. Их создает все: телевидение, радио, мобильная связь, даже двигатели автомобилей — бензин поджигается искрой, которая дает помеху в широком диапазоне частот. Поэтому, кстати, в некоторых обсерваториях ездят на старых дизельных автомобилях, желательно 1960-х годов, потому что новые дизельные имеют кучу электроники на борту, а она тоже фонит.

— Не случайно китайцы, чтобы избавиться от помех, первыми вынесли свой телескоп на обратную сторону Луны. Он сейчас работает?

— Нет, не работает. Но они не одни такие. Американцы тоже разрабатывают проект по установке гигантского телескопа на обратной стороне Луны.

— А Россия?

— Мы обсуждаем схожие планы с Роскосмосом.

Интереснее всего было бы установить на Луне длинноволновой радиотелескоп, так как длинные волны не проходят через ионосферу Земли. Из локаций мы выбираем между кратерами на полюсах и обратной стороной.

Но в последнем случае задача по передаче данных на Землю усложнится.

— Помешают ли радиоастрономам сотни спутников, запущенных Илоном Маском? И есть ли у ученых какие-то способы предотвращать подобные ситуации?

— Спутники Маска в первую очередь мешают оптическим телескопам. Что касается радиоастрономии, то существует международная организация по распределению радиочастот, она фиксирует, какой диапазон отдается той или иной службе. Ученым, как правило, достаются очень маленькие окна для наблюдений, что и понятно. За остальными стоят миллиардные инвестиции или военные. Нас внимательно слушают и обычно игнорируют. Тем не менее мы пытаемся искать компромиссы.

Нырнуть в кротовую нору

— Полтора года назад закончил работу самый успешный за последние полвека российский космический проект с международным участием — «Радиоастрон». Подведете итоги?

— Специалисты ФИАН и НПО им. Лавочкина построили самый крупный измерительный инструмент в истории человечества, вывели на орбиту и синхронизировали работу космического телескопа «Спектр-Радиоастрона» с работой 60 крупнейших мировых телескопов в России, Америке, Европе, Австралии, Африке, Китае, Корее, Японии. Для управления спутником мы использовали две большие антенны в Подмосковье и Уссурийске. А получали научную информацию два телескопа — в нашем Пущино и в американском Грин-Бэнке. Для этого была реализована специальная система связи, которая позволяла бесперебойно получать данные из космоса с расстояния до 350 тысяч километров со скоростью 128 мегабит в секунду. В итоге спутник закончил работать в начале 2019 года, но объема собранных наблюдательных данных хватит еще лет на пять активной работы ученых.

— Запуск проекта переносили раз десять…

— Решение о старте проекта принято еще в начале 1980-х Л. Брежневым. Но тогда технологически это было крайне сложно, да и страна разваливалась. В итоге российская промышленность первой в мире решила задачу вывода в космос зеркала диаметром 10 метров на ракете диаметром 3 метра. Сложили, а потом раскрыли антенну как цветок, выдержав требуемую точность раскрытой поверхности в 1 миллиметр. Телескоп запущен в июле 2011 года.

— И каковы результаты помимо открытия нового эффекта рассеяния?

— Мы исследовали далекие активные галактики — квазары, пульсары в нашей Галактике, наблюдали центр нашей Галактики, изучали облака водяного пара и многое другое. Один из важнейших результатов связан с открытием экстремальной яркости квазаров (особых источников, которые выглядят как звезда, но по сути являются ядрами далеких галактик.— «О»). Полвека держалось важное теоретическое предсказание, что квазары не могут быть ярче некоего предела. Проверить это с помощью телескопов с Земли не было никакой возможности, и научное сообщество ждало результатов «Радиоастрона». Мы увидели квазары на «Радиоастроне» в большом количестве, и они оказались экстремально яркими, раз в 10, если не в 100, сильнее самых оптимистичных ожиданий. Теперь ученым предстоит разобраться, почему так происходит.

— Следующий российский научный проект таких масштабов — космическая обсерватория «Миллиметрон», запуск которой намечен на 2029 год. Каковы задачи?

— «Миллиметрон» должен сделать то, что по объективным причинам не удалось «Радиоастрону». Например, разглядеть черную дыру в центре нашей Галактики. Он будет изучать структуру квазаров и их черные дыры. Оптимисты уверены, что с его помощью обнаружатся кротовые норы. Если будет реализовано очень хорошее угловое разрешение и чувствительность, мы сможем увидеть через кротовую нору — как через линзу — либо другую Вселенную, либо другую часть нашей Вселенной, если кротовые норы существуют. Кроме того, «Миллиметрон» будет работать и как одиночное зеркало, исследуя пыль во Вселенной, решать космологические задачи, даже заниматься поиском жизни.

Верхом на материке

— Радиоастрономия — самая прикладная из всех фундаментальных наук. Ее бурное развитие началось после Второй мировой, когда стали осваивать технологии, связанные с радиолокаторами. Что изобретено с тех пор?

— Именно радиоастрономам, точнее, их инженерам мы обязаны появлением Wi-Fi. В середине 1990-х инженер Вик Хейз обслуживал телескоп, построенный в Нидерландах, а так как там постоянно идут дожди, он не хотел выходить на улицу, чтобы переносить данные с телескопа. И реализовал первую версию Wi-Fi, которая позволила оставаться в тепле. Потом Хейз уехал в Австралию, где доработал технологию, используя радиоастрономические подходы.

— Чаще, мне кажется, вспоминают про системы навигации.

— Это следующий шаг после точного измерения координат телескопов при решении обратной задачи при использовании далеких квазаров как реперы. После этого можно с потрясающей точностью измерять параметры вращения Земли. А именно: куда направлена ось вращения планеты, какова истинная длительность земных суток? Нужно это все для того, чтобы GPS и ГЛОНАСС давали максимальную точность позиционирования устройств для огромного количества потребителей, от мобильных телефонов и авиатранспорта до ракетных войск. Не случайно такими вещами в США занимаются специальная военно-морская обсерватория и NASA. У нас в стране измеряет координаты телескопов, определяет параметры вращения Земли и обслуживает ГЛОНАСС замечательный Институт прикладной астрономии РАН. Более того, этим методом можно также изучать тектонику плит на Земле.

— Ученые, занятые столь важными геофизическими измерениями, свободны ли в общениях с коллегами?

— Ученые, которые занимаются фундаментальной наукой, в подавляющем большинстве случаев не имеют допуска к секретным работам. Правда, в последние годы появились тревожные случаи, когда под суд или под следствие попадали ученые, которые занимаются исключительно открытыми тематиками.

Что касается нас, то мы, если не считать ситуации с пандемией, никаких ограничений не ощущаем. Я, например, не так давно был в командировке в НАСА, проводил научный семинар. Там тоже свои требования к секретности: формально тебя должны всюду сопровождать. Так что в целом пока ситуация нормальная, но, если пойдем по пути закрытия науки, это неизбежно приведет к жесточайшему отставанию.

— Вы успели пожить в США, ФРГ и объездили полмира, работали на самых разных радиотелескопах. Какие из них вам запомнились?

— Один из самых необычных телескопов, который участвовал в «Радиоастроне», находится в местечке Вентспилс в Латвии. Раньше это был телескоп Главного разведывательного управления (ГРУ) СССР. Когда в 1990-е ГРУ уходило из Латвии, были вопросы о том, как телескоп консервировать. А самым простым и дешевым способом всегда была «консервация методом взрыва». Ученые обратились с просьбой оставить его науке. В итоге так и сделали. Перед уходом сотрудники ГРУ, естественно, уничтожили в нем всю электронику, вырезали провода и так далее, но сам телескоп сохранился. Неимоверными усилиями латышских коллег его ввели в строй и теперь он прекрасно работает.

Энергичный пришелец

— В начале этого года ваша научная группа выступила с громким научным заявлением по поводу обнаружения «родины» нейтрино. Почему эта тема столь актуальна?

— Нейтрино — это, как известно, элементарная частица, которая практически ни с чем не взаимодействует. Она может легко и непринужденно путешествовать по Вселенной. В том числе через нас с вами. Каждую секунду через человека пролетает триллион таких частиц, испущенных Солнцем. Сегодня нейтрино — чрезвычайно популярная тема, потому что с помощью него можно получить принципиально важную научную информацию, которую невозможно извлечь никаким другим способом.

Нейтрино бывают разные, я расскажу о тех, которые обладают сверхвысокими энергиями. Родиться они могут только с помощью протона, летящего практически со скоростью света. Что же разгоняет массивные протоны в космосе до таких скоростей? Что представляют собой эти вселенские ускорители? Над ответом ученые ломали голову последнее десятилетие.

Изучать нейтрино непросто: как поймать то, что ни с чем не взаимодействует? Для их поимки было построено несколько телескопов, один из них — IceCube — установлен американцами на Южном полюсе. Там в качестве детектора используется огромный куб льда. Ребята ловят нейтрино уже 10 лет и за это время засекли всего 100 нейтрино сверхвысоких энергий. Чтобы понять, откуда они к нам прилетели, наша научная группа выступила с нетривиальной идеей: сравнить результаты работы телескопа Ice Cube с квазарами, которые астрономы видят в радиодиапазоне. Оказалось, что в тех местах, откуда к нам приходят сверхэнергичные нейтрино, квазары ярче. Более того, данные российского телескопа РАТАН-600 показали вспышки радиоизлучения от квазаров как раз в те моменты, когда регистрировались нейтрино. Так мы подтвердили гипотезу, что нейтрино рождаются в недрах квазаров.

— А почему вы использовали данные IceCube, а не нашего телескопа на Байкале?

— Мы с огромным нетерпением ждем, когда телескоп Baikal-GVD будет введен в эксплуатацию в полном объеме. Вот-вот это случится. Дело в том, что на Байкале гирлянды детекторов находятся прямо в озере. Там можно более точно определять направление, откуда пришло нейтрино: вода работает лучше, чем лед. Кроме того, Baikal-GVD и IceCube будут перекрывать все небо, что, конечно, улучшит общий результат.

— Недавно ученые призвали всех желающих принять участие в анализе данных крупнейшего радиотелескопа LOFAR. Это распространенная практика?

— Мне кажется, что для науки такой подход неэффективен. Неужели у таких мегасайнс-проектов, как ЦЕРН или LOFAR, нет денег на необходимые суперкомпьютеры? Другое дело, что здесь, возможно, речь идет о хорошем пиаре. Представляете, когда человек ощущает, что участвует в открытии бозона Хиггса? Это потрясающее чувство! С другой стороны, я знаю несколько еще более интересных идей. Один из них связан как раз с поимкой каждым желающим космических частиц с помощью мобильников. Когда они прилетают к нам, то в атмосфере врезаются в другие частицы и при этом порождают вспышки, которые обычным глазом не видны, а вот с помощью камер наших сотовых есть шанс увидеть. Установив определенную программу на наши гаджеты, можно использовать их как научный прибор. Вот это было бы прекрасным шагом по популяризации науки для пользы делу…