 |
За пять лет до краха иранских либералов примерно то же самое случилось в Пакистане. Возникшая в 1947 году после распада Британской Индии страна десятилетиями была свидетелем того, как один генерал у власти сменял другого. И в этом не было ничего необычного — силовики считались единственной силой, способной обеспечить порядок. Свергший и впоследствии казнивший законного премьера Зульфикара Али Бхутто "железный генерал" Зия-уль-Хак правил до второй половины 80-х. И правил бы, наверное, и по сей день, если бы не разбился в авиакатастрофе. Однако получившая возможность вернуть Пакистан к демократии дочь покойного Зульфикара Али Бхутто Беназир, к неописуемой радости своих соотечественников возглавившая страну, под демократическими лозунгами принесла в страну лишь бесконечные экономические и социальные проблемы и запредельную коррупцию. В ней оказалась замешанной и эта красивая, прогрессивно мыслящая женщина, получившая образование в Англии. На смену Беназир Бхутто пришел еще один демократический премьер Наваз Шариф, который ничем от нее не отличался. В итоге власть в стране взял очередной генерал Первез Мушарраф, решивший, что хватит Пакистану демократических экспериментов и пора наводить порядок. Первез Мушарраф правит и поныне. А Беназир Бхутто и Наваз Шариф, которым на родине грозит уголовное преследование, живут в эмиграции. О том, что вчерашние демократические лидеры уже не вернутся, в Пакистане сегодня особо никто не жалеет.
Никто не горюет и о временах демократического президента Филиппин Корасон Акино, которой почти в одно время с Беназир Бхутто предоставился шанс расчистить авгиевы конюшни, оставленные эпохой диктатора Маркоса. Придя к власти, вдова покойного лидера оппозиции Бенигно Акино поначалу встретила всенародную поддержку. Эту женщину, убежденного демократа, органически не приемлющего любую диктатуру, активно поддерживали на Западе. Однако за время своего правления Корасон Акино так и не удалось добиться радикальных реформ, которые позволили бы этой стране, заметно отстающей от других государств--членов преуспевающего блока АСЕАН, стать еще одним азиатским "тигром" или "драконом". Между тем в соседней Индонезии, где правил диктатор Сухарто, или в Малайзии, которой руководил известный своим авторитаризмом премьер Махатхир Мохаммад, с темпами роста ВВП все было в порядке. И в какой-то момент время, отпущенное Корасон Акино, закончилось. "Она упустила шанс, который, возможно, дается один раз в тысячелетие",— написал тогда об Акино известный западный еженедельник. А один из членов ее команды с горечью заметил: "Корасон окружало слишком много правозащитников и адвокатов, но слишком мало настоящих экономистов". В итоге на смену Акино пришел очередной военный. Правда, недостаточно жесткий для того, чтобы установить диктатуру, в результате чего страна погрузилась в смутное время, продолжающееся и по сей день. Однако полная демократических иллюзий эпоха Акино на Филиппины уже никогда не вернется.
В Латинской Америке наиболее ярким и драматичным примером отката назад служит свержение социал-демократа Сальвадора Альенде генералом Пиночетом. Альенде упустил свой шанс сделать из богатой ресурсами Чили преуспевающее государство, довел до ручки экономику, и отказавшие ему в доверии массы стали устраивать "марши пустых кастрюль". Воспользовавшись этим, пришел Пиночет со своими людьми. Альенде погиб с автоматом в руках, отстреливаясь из своего дворца. Пиночет сотворил экономическое чудо, которого от него ждали, однако, когда эта миссия была выполнена, выяснилось, что любовь с диктатурой была для чилийцев браком по расчету. После чего произошел "бархатный развод". Впрочем, став пенсионером, Пиночет не понес наказания за массовые расстрелы и казни — чилийское общество так и не сумело стать по-настоящему демократическим.
Нужно сказать, что демократия не всегда упускает свой шанс. По-своему уникальная ситуация сложилась в Южной Корее, где долгое время правили военные диктаторы Чон Ду Хван и Ро Дэ У. Пришедший к власти во второй половине 90-х демократический президент Ким Дэ Чжун, диссидент с почти полувековым стажем, боровшийся с диктатурой и в ходе этой борьбы много раз оказывавшийся на волосок от смерти, демонстративно простил своих гонителей. Так произошло причудливое примирение прошлого и настоящего по-корейски. Ким Дэ Чжун начал реформы, которых от него ждали, и, хотя у него не все получилось, после его правления демократия не стала для корейцев ругательным словом. Преемник Ким Дэ Чжуна Но Му Хен продолжает его реформы, делая это более решительно и последовательно. В итоге возвращение к временам диктатуры в Южной Корее сегодня невозможно. В общем, Южная Корея — это то исключение, которое подтверждает правило.
Шанс измениться, который получает разгерметизированная страна, по историческим меркам существует очень недолго. В старой ленте Федерико Феллини в Риме находят закрытые катакомбы с древними фресками, которые сохранились в первозданном виде, но начинают стремительно разрушаться, как только в подземные лабиринты врывается свежий воздух. Так и с закрытым обществом: едва установившись, демократия разрушается, не выдерживая контакта с губительной для нее атмосферой. И мало кто успевает ее сохранить.
СЕРГЕЙ СТРОКАНЬ