Звукотерапия большого города

Древние музыкальные инструменты нашли свое место в мегаполисах — их используют для музыкальной терапии. Делают их уже не африканские аборигены, а наши мастера. Варганы, диджериду, калимбы, поющие чаши, окарины, кахоны, глюкофоны своим космическим звучанием снимают проблемы лучше любого психолога. «Огонек» поговорил с мастерами редких музыкальных инструментов.

Текст: Ольга Копцева

«Советская сталь идеальна для глюкофонов»

Евгений Еремин, мастер глюкофонов, 29 лет, Санкт-Петербург

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Глюкофон — это такой инструмент тонких вибраций, которые в наше время технологий и информационного шума незаменимы. Лично мне помогает структурировать мысли, умиротворяет, делает спокойнее, дает возможность отвлечься, погружая в мир гармонии с собой.

Первое знакомство с глюкофоном произошло еще в пионерском лагере в 10 лет, тогда услышал звук, но не знал, как выглядит инструмент. А познакомился с глюкофоном на Аркаиме, участвуя в медитации Театра волшебных звуков. Увлекло звучание — приятный яркий колокольный звон, успокаивающий, медитирующий. Глюкофон — это железный тональный барабан. Каждый инструмент настроен в своей гамме. Дизайн не так важен, самое главное — правильная настройка: куда бы ни был произведен удар, все лепестки созвучны. Настройка зависит от закалки стали, сварки искрами. Играть может даже ребенок.

Когда решил купить себе первый глюкофон, удивили космические цены. Решил сделать сам на скорую руку, пока сталь горяча. Такое интуитивное творчество.

Тем более что сколько себя помню, всегда разбирал по винтикам и потом собирал все, что попадалось под руку. Родители, спасибо им большое, не ругали. Мастерил инструменты из ведер, натягивал струны из резинок и стали — все, что попадется: у нас была кладовка с инструментами и никто не запрещал там играть.

Я сам из Челябинска, из металлургического района, вся семья работала на комбинате, поэтому все знал про металл, как его плавят, какой изначально продукт, как его перерабатывают, недолгое время и сам работал на ЧМК. Но душа просила творчества, уехал искать себя. До 2014 года плотно занимался цифровым звуком, у меня было несколько студий звукозаписи, двигался в хип-хоп культуре. Хотелось живого звука, увлекся гитарой.

Музыке нигде специально не учился, я самоучка. Примерно после года игры на разных глюкофонах пошла динамика, стал острее слух. Сейчас делаю их в мастерской, участвую в мастер-классах, с друзьями проводим музыкальные джемы. Поддерживаю эко-движение — использую штампованную баллонную сталь, газовые баллоны, возвращаю их в жизнь, обрабатывая до состояния новых, таких, какими они были на заводе в советские годы. Это хороший металл без примесей вторсырья. Звучание стали отличается. Советская сталь звонче, лучше, чище — идеальна для глюкофонов. Один инструмент делаю от 3 до 6 дней в зависимости от дизайна, нужно ли полировать, обжигать, наносить гравировку. Вся работа происходит вручную без лазерной резки. Получается стальной барабан, а звучит, как будто душа поет.

«Достаешь дубину и начинаешь играть»

Роман Дука, мастер диджериду, 31 год, Санкт-Петербург

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Игра на диджериду связана с циркулярным дыханием, когда безостановочно исполняются мелодии на протяжении 15 минут. Когда выходит звук, можно ощущать некоторую вибрацию, от некоторых диджериду больше или меньше, но она всегда присутствует, и считается, что этим звуком можно делать массаж. Это направление — саундхиллинг, или лечение звуком,— сейчас становится модным, оно идет из Европы.

А встретился я с диджериду на 1-м курсе института, 9 лет назад. С друзьями пошли в Павловский парк, и ребята притащили самодельные бамбуковые трубы. Купить их тогда было негде, поэтому дико захотелось попробовать сделать самому. До этого не увлекался ни медитациями, ни музыкой как таковой. Первый инструмент из бамбуковой палки получился за неделю, но звук был не очень.

Диджериду — это почти что любая труба длиной от метра до трех, где есть вход и выход и никаких других отверстий. Похоже на духовые инструменты, но с некоторыми особенностями. Инструмент идеален для импровизации и редко подходит профессиональным музыкантам, так как они пытаются играть мелодии, но там всего 2–3 ноты.

Для обычного человека, если научиться, можно исполнять интересные вещи. Основные материалы у меня — борщевик Сосновского, бамбук или стволы деревьев, которые произрастают в наших широтах. Сам инструмент делаю за 4 дня, если не считать того, что древесину нужно сушить от нескольких месяцев до 2–3 лет. Восхищаюсь борщевиком как материалом. Из него получаются отличные инструменты и не очень дорогие. Обычно с осени до ранней весны собираю высохшие трехлетние стволы, правда, материал ломкий, поэтому я начал укреплять ствол различными составами, покрывать лаком. Как-то раз собирал материал в Ленобласти и не успел на электричку, вспомнил, что у однокурсника поблизости дача, позвонил ему, проговорили весь вечер, после чего однокурсник предложил поехать в Индию через месяц. Так практически случайно первый раз уехал зимовать в Индию. Летом работал в Питере, а зимой в Индии и пару лет даже снега не видел. Люди с диджериду всегда привлекают внимание, когда ты достаешь дубину и начинаешь играть. Именно из-за необычной формы.

«Калимбу называют "африканское пианино для большого пальца"»

Ксения Шинкарева, калимба, 28 лет, Санкт-Петербург

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В карантин мы с друзьями частенько устраиваем посиделки, иногда идем в походы или встречаемся в парке. Все приносят калимбы, гитары, глюкофоны, вместе играем, пьем чай и наслаждаемся тем, что имеем. Это хорошая медитация, очистка головы, становится легче. Обожаю музыку, особенно этническую, а ведь в музыкальной школе училась очень плохо, было неинтересно, хотелось саморазвития, другого пути. Хор, сольфеджио, концерты — от души ненавидела все, что с этим связано.

Я родилась в Москве в августе 1991-го, когда наша страна менялась — мама сказала, что революционные настроения повлияли на мою жизнь. С родителями мы много ездили по стране, папа военный, жили на Кавказе, на Урале. Вот получилось, что понятия родного города нет, но есть понимание, что перемещаться это несложно и путешествовать прекрасно. В Перми поступила на истфак, занималась археологией, и это увлекло, захотелось изучать традиционную культуру, историю. Встречу с калимбой в 2008 году помню очень хорошо, это было на Урале, проходил этнический фестиваль, там был этномаркет, где продавались сувениры. Калимбы представляли высокие красивые ребята из Нигерии. Они плохо говорили по-русски, все инструменты выглядели как хендмейд — дерево и детали обработаны вручную и сами язычки из сплющенных обожженных гвоздей. Больше всего удивило звучание. Представила, как буду брать калимбу с собой в лес, залезать на крышу, перебирая язычки, слушать красивую музыку. Классическая калибма — это основа-дощечка, на которую при помощи металлических трубок крепятся языки разной длины, и поэтому они по-разному звучат. Звук больше похож на музыкальную шкатулку. Калимбы давно перестали быть просто этническим инструментом, музыканты используют ее для различных аранжировок. Родина инструмента Африка, в каждой стране есть свой вид калимбы, их больше 20. В Европе ее называют «африканское пианино для большого пальца».

Играть на калимбе несложно, можно по нотам или аккордами.На изготовление калимбы у меня уходит 2–3 дня, сначала было трудно, непонятно, будет ли звучать и почему она именно так звучит. Интересно обжигать дощатую основу, украшать, покрывать лаком или краской.

Пару лет назад подруга где-то в интернете заказала красного дерева калимбу с резонатором, хорошо обработанную, с язычками медного цвета. Когда показала одному из африканских друзей, он сказал, что это красиво и аккуратно, но у инструмента нет души. В Африке ценятся грубые, самодельные. Свои калимбы я продаю редко, в основном дарю друзьям или обмениваю — на билет на концерт знакомых музыкантов, платок ручной работы или глиняную чашку.

«Инструмент, имя которому — человек»

Михаил Масько, варганы и бубны, 35 лет, Ульяновск

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Варган издает, скорее, не звук, а вибрацию. Как пишет Пелевин: «Играть надо не на варгане, а на себе», поэтому это часть инструмента, имя которому человек. Для музыканта варган полезен в плане разнообразия стиля игры, не более, а для обычного человека открывает большие возможности в развитии и самовыражении. У нас ведь школа и институт блокируют творческое начало человека, и это пагубно влияет на его картину мира. Варган включает творческую часть мозга, которая заблокирована, люди просыпаются, начинают видеть больше. Многих варган в буквальном смысле слова пробудил. Некоторые бросили курить, ведь, играя на варгане, вы делаете те же самые действия — выходите на балкон, что-то суете в рот, играете, отвлекаетесь от дел. Научиться играть несложно. Лично меня варган вывел из негативной информационной среды, показал, что мир не такой злой, как кажется. Я знаю двух людей, которые ушли с войны на Украине, когда получили инструменты. Один ездит на мотоцикле по миру, второй ушел с фронта в тихую жизнь. Варган открыл для меня новые знакомства с музыкантами, я поездил на фестивали по миру, на Алтай, к подножью Белухи, и, надеюсь, еще покатаюсь, ведь мир такой огромный.

По профессии я инженер-конструктор самолето- и вертолетостроения 2-й категории, работал по специальности, пока случайно не наткнулся на варган, который изменил восприятие происходящего вокруг. В поисках инструмента пришлось обойти все магазины города, но тот варган, что я купил, был дорогим, да и низкого качества. А так как я перфекционист и люблю делать все идеально, решил сделать инструмент сам. До недавнего времени не изучал нотную грамоту, поэтому музыкального образования у меня нет, сейчас обучаюсь вместе с сыном, который поступил в музыкалку.

Интуитивной музыкой начал заниматься лет десять назад. Делаю бубны, варганы и другие инструменты, например одна из собственных разработок — доски с гвоздями, а именно система вкладывания досок одна в другую, сейчас ее уже много кто использует.

Для изготовления варгана не требуются дорогие материалы, подойдет даже гвоздь. Из гвоздя можно сделать инструмент, но он будет ржаветь, поэтому я использую нержавеющую сталь, иногда медь.

Варган понравился небольшим размером, его можно положить в чехол, сунуть в карман, при этом он позволяет полностью самовыражаться в музыке в любом удобном месте. Помню, когда играл на гитаре у костра, люди редко слушали, было мало опыта, а варган всегда привлекал внимание.

«С кахоном можно дать концерт или сложить в него вещи вместо чемодана»

Вильдан Мирзазянов, джембе и кахоны, 30 лет, Казань

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

По образованию я педагог по ОБЖ и физической культуре. До глубокого погружения в музыку долгое время работал в фитнес-индустрии тренером, дослужился до кандидата в мастера спорта по пауэрлифтингу и многократно выступал на соревнованиях по бодибилдингу, но, видимо, надоело. Сейчас делаю инструменты под собственной маркой в студии-мастерской в пригороде Казани, куда ко мне приезжают друзья-музыканты. Здесь мы джемим, делимся новыми идеями, ходим в баню. На этнических барабанах начал играть в 2008 году. Музыкального образования у меня нет, я самоучка. С первым барабаном джембе познакомился во время поездки в Индию, торговец предложил поиграть, я купил, решил дома его модифицировать и так потихоньку начал делать сам. Меня интересовало аутентичное звучание как у африканцев, сухой яркий звук с плотным басом. Играл в ночных клубах, для друзей, потом с друзьями создали группу, играли на аутентичных музыкальных инструментах — дарбука, диджериду, джембе, ездили по фестивалям. Сейчас играю на перкуссии — кахон, джембе, рамочные барабаны тар или даф. Джембе — это такой портативный барабан с широким спектром звучания, похож на кубок, с отверстиями снизу. Используется в западной и центральной части Африки и исторически молодой, около 500 лет. Все достаточно просто, на барабане может играть даже ребенок. Но есть разные стили игры, техники, уровни, которые можно развивать до бесконечности. Сначала делал инструменты дома из подручных материалов — эпоксидная смола, бумага, в то время это было хобби вне основной работы.

На изготовление уходит от 3 недель до 2 месяцев. Самое сложное — выделка и работа с кожей, найти хорошую трудно. Еще одна моя страсть — кахон — традиционный испанский инструмент, на котором играют фламенко. Об этом есть любопытная история

В Перу было запрещено играть на барабанах, и местные жители начали стучать ритм на ящиках, чтобы танцевать и исполнять музыку. Испанцы все это подсмотрели. По сути, ящик, звуки которого напоминают барабанную установку, на нем сидишь сверху и играешь руками. Так что с кахоном можно дать концерт или сложить в него вещи вместо чемодана. Этот звук называют песок или треск.

«Окарина — это СМС в будущее»

Валентин Шкандыбин (Медведъ), окарина, 35 лет, Ростов-на-Дону

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

У многих отношение к окарине, как к свистульке, развлечению, но это не так. У окарины четкий строй — есть ноты, частота звука, это полноценная флейта. Она представляет собой закрытую замкнутую полую форму в виде сосуда с отверстиями. Издает бархатный глубокий, в чем-то «народный» звук. Человек поиграл, подышал, привел мысли в порядок. С дыханием происходит успокоение, умиротворение. Играть на ней проще, чем на гитаре или фортепиано, но требует желания.

До 23 лет я никакого отношения к музыке не имел, работал графическим дизайнером в шведской мебельной компании. Как-то летом с друзьями поехали посмотреть дольмены, проходил мимо сувенирной лавки под Геленджиком, увидел обычную китайскую блокфлейту, заинтересовался и купил. Через пару месяцев захотел свирель и решил сделать инструмент сам. А когда услышал у одного музыканта, как звучит окарина, сердце окончательно растаяло. Свои первые глиняные флейты подарил другу и маме. Вот уже 12 лет это дело меня захватило полностью. Учился настраивать, рос как мастер и довел инструменты до профессионального уровня. Сейчас на моих окаринах играют и музыканты, и любители, которые мечтают прикоснуться к чему-то древнему. Кто-то говорит, окарине 7 тысяч лет, кто-то 12 тысяч. Когда занимался археологией, держал в руках древние фрагменты керамики, дух захватывает — видишь отпечаток пальца мастера, который несколько тысячелетий назад сделал этот глиняный инструмент. Керамика отлично сохраняется в земле, если ее не разбить, конечно.

Моя работа — это такая эсэмэска в будущее в виде флейт. В мире гаджетов кайф, когда берешь кусок земли и глины и из него рождается нечто красивое с приятными звуками, которое меняет мир и тебя самого.

Моя жизнь — работа в мастерской, вот уже шестой год это мой основной доход, заявок на окарины порой бывает так много, что едва справляюсь. Кроме того, даю уроки игры на окарине по скайпу и сам учусь в магистратуре на психокинезиологии — изучаю связь психологии и звукотерапии. Мне интересна тема исцеления человека через звуки музыкальных инструментов. И сам коллекционирую инструменты разных мастеров, у меня есть японская флейта сякухати, ирландский лоу вистл, славянская калюка и свирель, североамериканская флейта любви, непальские поющие чаши и другие интересные артефакты. До пандемии давал концерты, сейчас повожу мастер-классы — рассказываю, что такое вольная импровизация, раскрытие голоса, постановка дыхания, получается погружение в мир этнической живой музыки. А с друзьями встречаемся на квартирниках, где проводим этноджемы. Главный источник вдохновения для любого мастера — общение с людьми и путешествия, чего и вам искренне желаю.

Эксперт

Нотный препарат