Век невинности

В прокат вышло «Лето'85» Франсуа Озона — фильм, способный доставить удовольствие в любое время. Но особенно острое чувство ностальгии он вызывает в разгар пандемии, убежден Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Курортное побережье Нормандии. Во время грозового шторма Давид (Бенжамен Вуазен) спасает тонущего на лодке Алекса (Феликс Лефевр), приводит к себе домой, устраивает на работу в принадлежащий его матери магазин морских товаров и влюбляет в себя. Два парня, один шестнадцати, другой восемнадцати лет — полные противоположности: Давид — общительный красавец, постоянно меняющий партнеров, Алекс — влюбчивый интроверт, озабоченный проблемой смерти. С самого начала смерть поставила на этой любовной истории свою печать, но интонация фильма от этого не стала угрюмой или мрачной.

Напротив, Франсуа Озон приглашает нас в старый добрый мир без беженцев, терроризма и коронавируса — в эпоху блаженных 1980-х годов. Именно тогда начинающий режиссер обратил на себя внимание фривольными короткометражками с бисексуальными сюжетами и снимал их целое десятилетие, пока не дебютировал в полном метре. Вот, к примеру, трехминутный фильм «Девственники»: двое мальчишек, лежа в постели, признаются, что один никогда не спал с мужчиной, а другой — с женщиной. Или «Летнее платье», самая очаровательная короткометражка Озона, где юный герой, случайно переспав с девушкой, гонит на велосипеде в голубом в цветочках женском платье под аккомпанемент песни «Bang Bang» в объятия своего любовника. Почти такая же сцена есть в «Лете'85»: трансвестизм — один из характерных мотивов работ Франсуа Озона, взять хотя бы его «Новую подружку».

Есть в новом фильме и другие сознательные повторы, откровенные самоцитаты. Например, как и в картине Озона «В доме», важную роль в судьбах героев «Лета'85» играет учитель литературы, а сама литература в полном согласии с галльской традицией освещает галантные игры и опасные связи тинейджеров. Что важнее — отдаться неподдельному чувству или провернуть любовную интригу, освоить урок соблазна и потом описать этот опыт? Жизнь юных героев подобна школьному сочинению на тему «как я провел этим летом»: такие сочинения с юности пишет только не пером, а камерой Франсуа Озон.

Учителя играет один из любимых озоновских актеров Мельвиль Пупо: пятнадцать лет назад в фильме «Время прощания» его смертельно больной герой заменял бесплодного мужа молодой женщине, помогая ей забеременеть. Женщину играла Валерия Бруни-Тедески; в «Лете'85» она появляется уже в образе толерантной еврейской матери взрослого сына. Случайно обнаружив, что у нового партнера Давида при маленьком росте нехилый член, она искренне радуется за парней и смеется. Правда, скоро ей придется плакать и носить траур, но ни смерть, ни судебный процесс, ни визит в морг, ни даже такой рискованный эпизод, как танец на могиле, не изменят первоначального ощущения игривой легкости «Лета'85».

Зачем Озон возвращается к временам своей юности? Почему обращается к вышедшему в 1982-м роману Эйдена Чемберса «Станцуй на моей могиле», экранизацией которого некогда хотел дебютировать в большом кино? Этот роман с романтическим гейским сюжетом считается в англоязычных странах школьным чтением, но чем он привлек признанного мастера французского кино? Ответы на эти вопросы надо искать в том тупике, в котором оказалось кино (не только французское), зажатое в тиски политкорректности и «новой этики». Озон внес свою лепту в исследование интимных травм и сексуальных преступлений в предыдущей работе «По воле божьей» — и вот резко меняет жанр, стиль, тональность. И даже позволяет себе шутку на опасную тему: выясняется, что не учитель соблазнил своего ученика, а ровно наоборот.

Озон как будто вычеркивает несколько прожитых десятилетий и с головой погружается в эйфорию школьных каникул на морском побережье, где в полный голос звучат «Sailing» Рода Стюарта и «In Between Days» в исполнении The Cure. Режиссер переносит действие английского романа на море, присутствующее во многих его картинах и связывающее камерные сюжеты с вечно изменчивым Мировым океаном. Он воспроизводит характерный для поры приближающегося конца века дух легких провокаций, подавая самые болезненные темы со смехом — иногда беззлобным, иногда ядовитым. Он показывает последнее лето постмодернистской невинности, которое воспринимается из сегодняшнего далека как утраченный рай.

Это совсем не значит, что Озон просто тоскует об ушедшей дискотечной юности, чего нетрудно было бы ожидать от мужчины, любящего мужчин и перешагнувшего пятидесятилетний рубеж. Его переживания и идеи гораздо сложнее, и они включают в себя рефлексию на смену культурных кодов. И этим фильм выгодно отличается от другого, «Назови меня своим именем» Луки Гуаданьино, похожего на озоновский по времени действия (1983 год) и даже по каникулярно-любовному сюжету, связавшему двух молодых мужчин. Но не похожего своей сентиментальностью, которой Озон не позволял себе ни в бунтарской юности, ни тем более теперь.