В Мариинском театре закончился экспресс-фестиваль "Моцарт и Да Понте". ПАВЕЛ ДМИТРИЕВ считает, что, объединив имена композитора и литератора под одним грифом, организаторы на этом и успокоились.
При объявлении афиши феста интриговало расположение спектаклей в обратной хронологии. На первом месте оказалась последняя из моцартовских премьер Мариинки — добротная, традиционалистская постановка Вальтера Ле Моли "Так поступают все женщины" (2002). В середину спрятали самый спорный, но и самый современный спектакль — "Дон Жуана" режиссера Иоганнеса Шаафа и художника Ральфа Колтая (1999). Ломкие, словно старая бумага, декорации — письмо, прожженное силуэтом женщины и прошитое кроваво-красными нитками. Эффектная световая партитура Пола Пайнта. И далеко не благородный Дон Жуан. В самом начале оперы, в поединке, где в музыке буквально выписаны удары скрещивающихся шпаг, режиссер заставляет испанского фашиствующего молодчика DJ предательски пырять Командора ножом. Надо сказать, вся проведенная режиссером линия связи с чернорубашечниками не вызывающего симпатии Дон Жуана не только выглядит неубедительно, но и идет вразрез с музыкой. А Моцарт все равно берет свое, формируя совсем другие образы и ассоциации.
Напоследок оставили "Свадьбу Фигаро". Cпектакль Юрия Александрова (1998) напоминает старые театральные капустники. То, что было у Моцарта тонким, здесь погрубело, ярким — потускнело, заметным — спрятано. Казалось бы, "Свадьба Фигаро" настолько безусловный шедевр, что к нему нет нужды пробуждать специальный интерес такими приемами, как вкатывающаяся в самый неподходящий момент пушка с французским триколором или отваливающаяся стенка гостиной графа, за которой мы видим опять же героев Французской революции, важной для третьего сословия, но безразличной для музыки Моцарта.