Хичкок в горло не лезет

На Netflix вышла «Ребекка» Бена Уитли по роману Дафны дю Морье. Режиссер так старался сделать свою картину непохожей на классическую экранизацию 1940 года, что Юлии Шагельман захотелось ему сказать, перефразируя Ильфа и Петрова: не волнуйтесь, как у Хичкока все равно не получится.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Мандерли» — первая фраза готического романа Дафны дю Морье по праву считается одной из самых известных цитат в англоязычной литературе. Книга была впервые опубликована в 1938 году и сразу стала бестселлером. Сама писательница переделала ее в пьесу, с успехом шедшую на лондонской сцене, для радиопостановки роман адаптировал Орсон Уэллс, а на телевидении его экранизировали более дюжины раз. Однако в кино к этому тексту было страшно подбираться, с тех пор как в 1940-м вышла одноименная картина Хичкока — один из его шедевров, единственный удостоившийся «Оскара» как лучший фильм. Было понятно, что любому последующему режиссеру будет так же трудно выйти из хичкоковской тени, как главной героине этой истории — из тени ее предшественницы, той самой Ребекки. Увы, попытка Бена Уитли, режиссера отважного, но не слишком умного, эти опасения только оправдывает.

Не помогает и то, что, как утверждают создатели нового фильма, у них вовсе не ремейк, а совершенно самостоятельная экранизация. Взглянуть на всю эту скрытую психопатологию, подавленную сексуальность и сложную социально-гендерную динамику через призму современной оптики было бы действительно любопытно. Однако несмотря на то, что в некоторых моментах новый фильм оказывается ближе к литературному первоисточнику (благо современных творцов не сдерживает кодекс Хейса, вынуждавший мастеров золотого века Голливуда прибегать к экивокам, эвфемизмам и тонким намекам), даже там, где сохранилась буква романа, дух его выветрился полностью.

Начинается все, как положено, со страшного сна: заросшей подъездной дороги и мрачных развалин некогда роскошного поместья. Безымянная, как и в романе, и в фильме 1940 года, главная героиня (Лили Джеймс) мечется в постели, а потом мысленно возвращается на несколько лет назад, когда она в качестве платной компаньонки сопровождала в Монте-Карло богатую миссис ван Хоппер (Энн Дауд), которая в новом фильме превратилась из заносчивой тетки в откровенную хамку. Бедная приживалка влачит при ней мизерабельное существование, пока не встречает Максима де Винтера (Арми Хаммер), владельца одного из самых древних английских замков. Правда, говорит он почему-то с весьма неубедительным акцентом и все две недели на Ривьере проводит в единственном костюме скандально желтого цвета. Когда уже ждешь, что вот сейчас этого самозванца в канареечных штанах разоблачат, он делает героине предложение и привозит ее в Мандерли, где наконец переодевается во второй костюм, из зеленого вельвета, в котором и проводит остаток фильма, иногда, правда, все-таки меняя его на приличный твид.

Впрочем, пара получилась гармоничная: Лили Джеймс образ робкой фиалки подходит примерно так же, как ее экранному супругу — британский аристократизм. Попав в подавляющее своей огромностью и историей поместье, она старательно сутулится и делает большие глаза, но в ее испуг, конфуз и застенчивость верится с трудом. Пугаться-то есть чего — там, где Хичкоку хватало тревожной игры света и тени и закадровой музыки, Уитли заставляет стены замка прорастать цифровым плющом, который душит героиню, пускает бегать по коридорам призрак женщины в красном (а то вдруг зритель не поймет, кто такая Ребекка), а сцену бала и вовсе превращает в какой-то гиньоль.

Настоящим воплощением темного духа Мандерли, впрочем, являются не эти аттракционы, а зловещая экономка миссис Дэнверс. Кристин Скотт Томас единственная играет полноценного персонажа, который существует не по принципу «чтобы было не как у Хичкока», а сам по себе, и действительно вкладывает в образ своей героини новые смыслы. В конце концов сопереживать начинаешь именно ей, а не молодой чете де Винтер (тем более что и одевается она в этом фильме лучше всех). Увы, и ее, и Мандерли ждет положенный трагический финал — и остается только надеяться, что в ближайшие 80 лет кинематографисты в заклятое поместье не вернутся.