Вчера парижский суд вынес пожизненный приговор 29-летнему гражданину Алжира, бывшему студенту Сорбонны Сид-Ахмету Гламу. В 2015 году он готовил нападение на католические церкви в пригороде Парижа Вильжюифе. На скамье подсудимых террорист оказался вместе со своими сообщниками, которые доставали для него оружие и снаряжение. Юридический ответ на террор затянулся на пять лет, но лучше поздно, чем никогда, считает корреспондент “Ъ” в Париже Алексей Тарханов.
Фото: Dominique Faget / AFP
Фото: Dominique Faget / AFP
Этим приговором продолжается серия судебных решений по террористическим актам пятилетней давности, начавшимся с нападения на редакцию Charlie Hebdo в январе 2015 года. Французская юстиция запрягает долго, так что начала процесса исламские радикалы ждали годами. Дело Сид-Ахмета Глама не исключение. Алжирца арестовали утром 20 апреля 2015 года. Приехавшие на вызов врачи обнаружили на улице 13-го округа Парижа раненного пулей в ногу студента Сорбонны. Сначала он объяснял, что стал жертвой нападения, но потом в его машине и в комнате студенческого общежития нашли автоматы, пистолеты, пуленепробиваемые жилеты, полицейскую форму и листы бумаги с надписью «Именем Аллаха мы отомстим».
Следы привели полицию в Вильжюиф, где накануне была застрелена и сожжена в собственной машине 32-летняя женщина, мать семейства. Ее звали Орели Шатлен, она была инструктором по фитнесу и спортивным танцам. В машине были найдены следы ДНК Сид-Ахмета Глама, следы крови Орели Шатлен оказались на его куртке, а пуля, убившая молодую женщину, была выпущена из найденного у него револьвера. Того самого, из которого он случайно или намеренно ранил себя в ногу перед арестом.
Сид-Ахмет Глам приехал во Францию к матери и сестре в 2009 году, получив разрешение на воссоединение с семьей. Сначала жил с родственниками в департаменте Верхняя Марна, потом отправился в Париж учиться.
Ему так и не отказали в праве жить в стране, хотя он вскоре оказался под наблюдением полиции и был внесен в список людей, подозревавшихся в исламском радикализме (список S).
Как сейчас стало известно, за четыре месяца до ареста против террориста были выдвинуты обвинения на его родине, в Алжире. Там его считали членом группы, поддерживавшей отношения с боевиками-исламистами в Сирии. Известно, что он там побывал в феврале 2015 года. Впрочем, никакими данными о его сирийских контактах и встречах контрразведка не располагала, а сведения алжирских спецслужб не были переданы Франции.
Зарисовка судебного процесса по делу Сид Ахмета Глама
Фото: Benoit Peyrucq / AFP
Зарисовка судебного процесса по делу Сид Ахмета Глама
Фото: Benoit Peyrucq / AFP
Тогдашний прокурор Парижа Франсуа Моленс на пресс-конференции рассказывал, что в компьютере подозреваемого была найдена переписка с членами «Аль-Каиды» и «Исламского государства» (обе организации запрещены в России). Обсуждался план террористической атаки на прихожан двух церквей в южном пригороде Парижа, городке Вильжюиф.
Представ перед судьей, алжирец отрицать этого не стал, но уверял, что речь не шла о реальном теракте. Храня у себя четыре автомата Калашникова и пуленепробиваемые жилеты, он якобы собирался просто попугать жителей города. Также Сид-Ахмет Глан категорически отрицал то, что Орели Шатлен была убита именно им. По его словам, женщину случайно застрелил его сообщник, личность которого ему неизвестна. На суде адвокаты настаивали на том, что раз прямых доказательств у следствия нет, сомнение должно толковаться в пользу несостоявшегося террориста.
Адвокаты говорили, что подсудимый добровольно отказался от своих замыслов и даже ранил себя в ногу не случайно, а исключительно для того, чтобы эмиссары боевиков от него отстали.
Хотя мотивы убийства молодой женщины остались не совсем ясными, судьи сочли, что Орели Шатлен была застрелена после того, как догадалась о намерении нападавшего и отказалась отдать ему свою машину. Таким образом, она вольно или невольно встала на пути готовящегося теракта и не дала ему осуществиться. Год спустя по представлению мэра города она была посмертно награждена орденом.
Суд не поверил алжирцу и приговорил его к пожизненному заключению. Согласно гуманным французским законам, даже эта высшая мера наказания предусматривает возможность смягчения — после обязательного срока, который в данном случае был определен в 22 года. Помогавшие Сид-Ахмету Глану добыть оружие и экипировку Рабах Букаума, Фарид Брахами и Абделкадер Жалаль получили соответственно 30, 25 и 15 лет заключения, как минимум две трети из которых они проведут в тюрьме. После этого все они обязаны навсегда покинуть французскую территорию.
Результат суда предвещает столь же строгие меры в отношении фигурантов идущих сейчас процессов. Судьба убийц понятна — мягких, а тем более оправдательных приговоров им ждать не приходится. В середине октября 28 лет тюрьмы получил алжирец Фарид Иккен, набросившийся с молотком на полицейских у Нотр-Дама в июне 2017 года. Террорист легко ранил лишь одного из стражей порядка, но суд не проявил к нему никакого снисхождения.
Важно, что на скамье подсудимых теперь не только сами террористы, но и их помощники и вдохновители. Выставляя себя в качестве простых подручных, они все эти годы пытались преуменьшить свою вину и минимизировать наказания.
Это видно из хода процесса в Париже, где судят сообщников террористов, расстрелявших редакцию Charlie Hebdo в январе 2015 года. За пять лет, пока сообщники ждали суда, общественное мнение стало по отношению к ним гораздо более определенным. В ситуации, когда страна вновь столкнулась с терроризмом (пережив убийство чеченцем школьного учителя в Конфлан-Сент-Онорине, нападение тунисца на церковь в Ницце, резню, устроенную пакистанцем у бывшего здания Charlie Hebdo), им не стоит ждать снисхождения.
Весьма вероятно и то, что обилие агрессивных иностранцев на скамьях подсудимых дополнительно подтолкнет страну к открытому обсуждению опасности иммиграции. О ее связи с терроризмом говорит теперь даже президент Эмманюэль Макрон.
На встрече с пограничниками на испано-французской границе он признал, что «террористические действия могут совершать люди, использующие иммиграционные потоки», и пообещал строже охранять французские рубежи внутри Европы: «Мы решили максимально усилить наш пограничный контроль в шенгенской зоне».